Пульс

Медленно отложив в сторону, на ближайшую полку, бесполезный в данной комплектации шлем, Луча некоторое время тупо смотрел на направленную на него штуку, которая, как бы то ни было, внушала подсознательную тревогу.

- А навигатора у Вас нет? - невпопад спросил мужчина, вспомнив советы великого Эль Минстеро. Потому что перед ним определённо был пистолет. Или, вернее, его вариация. И зачем только дубинки искали всё это время? Впрочем, сам виноват, что сразу не спросил. Но сейчас, видя взволнованность и решительность Мариетты, стало резко не до закупа.

- Вряд ли вызвали, - устало заметил Луча, всё-таки не спеша двигаться с места. Он не сразу сообразил, что такое "наряд". Но память услужливо подсказала ему, что это определённо не портной со стопкой своих творений. А скорее местный аналог стражи. - Только что Вы не помнили собственного имени. Да и спали, судя по всему, - он бросил беглый взгляд на плюшевого кальмара, служившего подушкой. - Но я не буду против, если Вы его вызовете прямо сейчас. Даже благодарен буду. Потому что мы в полном дерьме оказались. И если нас отсюда кто-нибудь вытащит, я буду только рад.

Луче очень не нравилась эта кровь, что упорно капала из носа его спасительницы, а вскоре, может, и убийцы. Он не понимал, почему. Но это странное обстоятельство волновало его даже больше направленного на него револьвера.

- Можете наплести им что угодно, - продолжил он. - Что в квартиру проник неизвестный, грабит, угрожает или что-то вроде того. Лишь бы поверили и приехали. Я бы и сам вызвал, - признался он. - Только не помню, как это делается.

- Моё предложение остаётся в силе, Мариетта, - сказал Луча, - идите со мной и посмотрите сами, что там происходит. Хотя едва ли Вам нужен защитник, если у Вас в руках револьвер, - вздохнул. - Просто не забудьте его, когда соберётесь наружу. Удачи.

И он медленно, как-то даже расстроенно, побрёл в сторону двери, не заботясь о том, что окажется к женщине спиной. При этом, стараясь оставаться на удивление спокойным, даже несколько уставшим, он внимательно прислушивался к её шагам, к её дыханию, готовый отреагировать на любую неожиданность, уйти в сторону от возможной атаки, закрыться рулём-дубинкой, что по-прежнему держал в левой руке.

Серебряная луна, вкус железа и желание вдохнуть. Так выглядит смерть. Ты не мог и подумать...

Медленно отложив в сторону, на ближайшую полку, бесполезный в данной комплектации шлем, Луча некоторое время тупо смотрел на направленную на него штуку, которая, как бы то ни было, внушала подсознательную тревогу.

- А навигатора у Вас нет? - невпопад спросил мужчина, вспомнив советы великого Эль Минстеро. Потому что перед ним определённо был пистолет. Или, вернее, его вариация. И зачем только дубинки искали всё это время? Впрочем, сам виноват, что сразу не спросил. Но сейчас, видя взволнованность и решительность Мариетты, стало резко не до закупа.

- Вряд ли вызвали, - устало заметил Луча, всё-таки не спеша двигаться с места. Он не сразу сообразил, что такое "наряд". Но память услужливо подсказала ему, что это определённо не портной со стопкой своих творений. А скорее местный аналог стражи. - Только что Вы не помнили собственного имени. Да и спали, судя по всему, - он бросил беглый взгляд на плюшевого кальмара, служившего подушкой. - Но я не буду против, если Вы его вызовете прямо сейчас. Даже благодарен буду. Потому что мы в полном дерьме оказались. И если нас отсюда кто-нибудь вытащит, я буду только рад.

Луче очень не нравилась эта кровь, что упорно капала из носа его спасительницы, а вскоре, может, и убийцы. Он не понимал, почему. Но это странное обстоятельство волновало его даже больше направленного на него револьвера.

- Можете наплести им что угодно, - продолжил он. - Что в квартиру проник неизвестный, грабит, угрожает или что-то вроде того. Лишь бы поверили и приехали. Я бы и сам вызвал, - признался он. - Только не помню, как это делается.

- Моё предложение остаётся в силе, Мариетта, - сказал Луча, - идите со мной и посмотрите сами, что там происходит. Хотя едва ли Вам нужен защитник, если у Вас в руках револьвер, - вздохнул. - Просто не забудьте его, когда соберётесь наружу. Удачи.

И он медленно, как-то даже расстроенно, побрёл в сторону двери, не заботясь о том, что окажется к женщине спиной. При этом, стараясь оставаться на удивление спокойным, даже несколько уставшим, он внимательно прислушивался к её шагам, к её дыханию, готовый отреагировать на любую неожиданность, уйти в сторону от возможной атаки, закрыться рулём-дубинкой, что по-прежнему держал в левой руке.

Готтфрид

Откромсал безрогому свободную руку и ринулся на помощь брату-кастелляну, отпихнув ещё живого калеку плечом с дороги. Запнулся о лежащего в траве демона и едва не упал на него: его застрелил – дважды! – ваш капеллан, но он жив!!! Погрузил в него пиломеч, содрогнувшись от ярости, омерзения и удивления вместе взятых! Он затряс руками и ногами одновременно, будто по телу пустили ток, долбанул тебя по шлему клинком один раз случайно и издох, забрызгав всё кровью и тем мелкозернистым сортом влажного ошмётка, который изобильно извлекает из органических тел пиломеч. Победа!

Боль вывела неофита из его своеобразного транса, пускай и отразившись звоном в голове. Или это было внушение проклятого оружия, искушавшего самых неопытных из них? Уже намерившийся отопнуть подальше еретическую вещь Ансгар вовремя перевёл своё движение в атакующее, разрядив дробовик в морду одного из демонов, пока опытный брат хотел насмерть зарезать болтер мечом.

Сняв себя с клинка, едва не став жуком на булавке, Дитрих прокричал проклятия, пытаясь хотя бы так выплеснуть свою ненависть к извечному врагу Императора и всех людей.
И ему помогло либо это, либо уничтожение проклятого древнего оружия - угрожающий стук крови в висках сходил на нет, злоба отступала, сменяясь строгостью воли и дисциплиной разума.

Нож даже в умелых руках будет малополезен против багровой бронзы шкур демонов. Сейчас они отвлеклись. Набросились разом на брата Зигварда.
Стучат двойные сердца в могучей груди неофита, разгоняя кровь и адреналин по венам, в руках будто бы сам собой оказывается шприц с медгелем.
Мечи режут доспехи кастелляна. Лезвия терзают плоть Его верного слуги.
Впрыснутое в тело чудесное целительное зелье подхватывается потоками крови и разносится по улучшенному организму сверхчеловека.
Пролитая кровь защитника человечества радует варповых тварей. Они будут пить ее с наслаждением, они отделят голову кастелляна и поднесут своему проклятому прародителю.
Нет! Не бывать этому!
Нет времени сомневаться.
- Без страха! - Решительно выкрикивает неофит, бросаясь наперерез чудовищам - Без сожалений!

Варзог:

Продолжил. Ровно до того момента как бутыль закачалась, накренилась. Вскрикнул парнишка-ученик.

Падаешь. Звон, ощущаешь себя взрывом. Брызнули осколки. Заволокло багровым туманом пол комнаты. Замер испуганно чародей-недоучка, смотрит опасливо.

Уже один только хитрый взгляд Эрны должен был заставить Лейнора почуять подвох, а уж когда они довольно быстро проскочили узкой тихой улочкой к длинному крепкому дому, так и вовсе сердце должно было затрепетать от нехорошего предчувствия. Эрна не переставала улыбаться и лишь раз выбранилась, схватилась за руку побратима, проскользнув по свежей влажной грязи.
- Будь, как дома, - прыснула она, когда они зашли в протопленный общий воинский дом, где жила дружина вождя, неженатые, бессемейные, такие как Эрна. Она перебралась в этот дом после первого своего похода,, но намерение жить здесь появилось, когда произнесла свои клятвы. Брат был против, но потом смирился, особенно когда понял, что сестру никто не посмеет тронуть.
- Моя лежанка вон там, - она указала на самую удобную, на ее взгляд, лежанку в углу дома, откуда было видно всех, где лучше накапливалось тепло, что было очень важно, особенно с сентября по июнь. И главное, там хватало места, чтобы соорудить еще одно место. Если, конечно, скальд не сдрейфит.

Сержант Туллий замер на краю воронки, подняв к озаренному грозой небу шлем на несколько кратких мгновений.

Иные бы поддались шёпоту гнева и болезненному отчаянью потери многих братьев из его отделения, пока не подтвержденному, хотя и более чем вероятному. Но не он. Ультрамарины всегда служили примером остальному Империуму. Он был примером Человечества. Кодекс требовал от него гибкости в суждениях и твёрдости психики.

Пусть даже Туллий был единственным, кто смог осуществить санкционированный им маневр разведки десантированием, остальные братья, похоже, не сумели пробиться сквозь плотные тучи горгулий и вовремя покинуть горящего Грозового Ястреба. Пусть он был один во враждебной среде тиранидского вторжения, неизвестной глубины фронта и нового наступления ксеносов. Сержантом быстро овладела холодная и кристально чистая ясность. Он замер не чтобы пролить слезы об очередной жертве ультрамаринов, принесённых во имя Императора. Туллий был занят анализом поля боя. Встроенные в оптику авгуры собирали данные, опыт множества прошлых битв раскладывал собранные данные по полочкам, вырисовывая тактическое море, охватывающее эту часть Вандрос Прайм.

Несколько мгновений молчания и анализа прошли, тогда почерневший доспех сержанта сдвинулся. Ультрамарин широкими шагами направился к просчитанному им месту крушения его десантного корабля, одновременно пытаясь связаться с силами имперской обороны, чтобы собрать больше оперативно-тактической информации и побудить их к более активным контратакующим действиям. Подобное скопление боевых организмов в воздухе было всего лишь отвлекающим фактором со стратегической точки зрения, тираниды могли уже готовить полноценный штурм имперских укреплений в этот самый момент. Сколько раз он уже такое видел?

С каждым шагом гиганта в силовой броне его движения становились всё быстрее и чётче, решительнее. Его бронированные ботинки оставляли чёткие следы позади. Символ ультрамаринов отражал зарево медовых молний в небе. Горящие зеленым визоры кроваво-чёрного шлема пронзали пространство, рисуя схемы и первоначальные грубые наброски вариантов действий сержанта Инсепторов. Отвага и Честь!

  Побочную ррроль Джульетты..фффурор..ме позлавително, тьфу! - бормотал про себя Гнарк, слушая как оправдывается перед повелителем Джек.
  Тоже мне театрал нашелся - внутренне возмущался про себя Гнарк - если так он в свое время добывал единорожьи слезы, то моя бабушка была феей!

  О Ваше Темнейшество! - принялся лебезить приспешник - Как Вы знаете, Гнарк готов на всё ради исполнения воли Хозяина! Даже на участие в этих идиотских спектаклях ("то ли дело опера" чуть было не сказал вслух Гнарк), если это будет на пользу дела!

Так вот, послушал я, значится, нашего заикающегося "Ромео" и так уж и быть согласился на роль зелёной "Джульетты" и мы устроились в театр, где нам выдали по бесплатному билету на оперу Бабуля и Саша-ювелир.
И тут хвать, пока я вертел головой, какой то мелкий шкет залепил мне в глаз с дудки-харкалки, с возгласом "хахаха, получай зелёная Джульетта"!
Это несправедливо, это..это..- начал распаляться Гнарк.
Вобщем я перестал нормально видеть, а т. к. нужно было уже раздавать всем билеты, услужливо предложил свою помощь Бдум. Я - говорит он - изучил наиэффективнейшее заклинание, которое мало того что восстанавливает зрение, так ещё и многократно улучшает его!

  О Ваше могущество, если бы не это заклинание "улучшающее зрение" что наложил на меня Бдум, от которого стало только хуже, не то чтобы правильные билеты на спектакль были бы розданы, там вообще сидели бы одни кони да единороги и рыдали взахлёб над моей великолепной игрой!

Вернувшись, первым делом Ингрид пошла к Хейке, да рассказала всё, что привиделось ей. А потом и при всех повторила.

- Нет там зла, - закончила она. - Не гора виной концу света, нет. Что-то другое. Послушай, - взглянула она на фризийца. - А почему бы нам этому меценату не рассказать всё как есть? Вдруг и сам он не ведает, к какой участи мир ведёт? А коль узнает, и если поверит нам, то одумается и не будет храм достраивать?

- Понимаю, что в это всё сложно поверить, - девушка взглянула на Эйвона. - Но мы же как-то поверили? У нас есть летопись, что строчки меняет, да срок до конца света отсчитывает. Достаточно только несколько дней в гостях у него побыть, так он сам по свитку увидит, что это правда. Что думаете?

Она оглядела всех присутствующих в ожидании их решения. В глазах читалась искренняя вера, что это должно сработать. Не будет же этот благодетель сознательно желать мир уничтожить.

Сержант Туллий замер на краю воронки, подняв к озаренному грозой небу шлем на несколько кратких мгновений.

Иные бы поддались шёпоту гнева и болезненному отчаянью потери многих братьев из его отделения, пока не подтвержденному, хотя и более чем вероятному. Но не он. Ультрамарины всегда служили примером остальному Империуму. Он был примером Человечества. Кодекс требовал от него гибкости в суждениях и твёрдости психики.

Пусть даже Туллий был единственным, кто смог осуществить санкционированный им маневр разведки десантированием, остальные братья, похоже, не сумели пробиться сквозь плотные тучи горгулий и вовремя покинуть горящего Грозового Ястреба. Пусть он был один во враждебной среде тиранидского вторжения, неизвестной глубины фронта и нового наступления ксеносов. Сержантом быстро овладела холодная и кристально чистая ясность. Он замер не чтобы пролить слезы об очередной жертве ультрамаринов, принесённых во имя Императора. Туллий был занят анализом поля боя. Встроенные в оптику авгуры собирали данные, опыт множества прошлых битв раскладывал собранные данные по полочкам, вырисовывая тактическое море, охватывающее эту часть Вандрос Прайм.

Несколько мгновений молчания и анализа прошли, тогда почерневший доспех сержанта сдвинулся. Ультрамарин широкими шагами направился к просчитанному им месту крушения его десантного корабля, одновременно пытаясь связаться с силами имперской обороны, чтобы собрать больше оперативно-тактической информации и побудить их к более активным контратакующим действиям. Подобное скопление боевых организмов в воздухе было всего лишь отвлекающим фактором со стратегической точки зрения, тираниды могли уже готовить полноценный штурм имперских укреплений в этот самый момент. Сколько раз он уже такое видел?

С каждым шагом гиганта в силовой броне его движения становились всё быстрее и чётче, решительнее. Его бронированные ботинки оставляли чёткие следы позади. Символ ультрамаринов отражал зарево медовых молний в небе. Горящие зеленым визоры кроваво-чёрного шлема пронзали пространство, рисуя схемы и первоначальные грубые наброски вариантов действий сержанта Инсепторов. Отвага и Честь!

  Дневник
  Владелец: Аргиус Златоперст

Ниже будут изложены события моего путешествия по Вепанао. Если вы нашли этот дневник, то просьба сохранить его и, по возможности, передать Махуду Златоперсту на постоялом дворе "Огненная Ведьма", что в трёх днях пути западнее Вентуполиса, столицы Нового Авентуса.

  Аргиус Златоперст. В случае смерти прошу передать мою долю и имущество Махуду Златоперсту, постоялый двор "Огненная Ведьма", три дня пути на запад от Вентуполиса, столицы Нового Авентуса. Просьба похоронить мою трость вместе со мной.
  Калиста не высказала пожеланий на счёт своей доли на случай смерти. Доля Калисты в случае её смерти или аналогичного состояния недееспособности (потеря среди измерений, окаменение, утрата души и/или разума и т.д.) будет распределена между другими участниками отряда.
  Прошу в случае моей гибели мою долю от добытого направить по адресу Новый Авентус, Ланош, Старый город, улица Крепостная, дом семьи Жар. Малиус Жар от 10-го дня Начала Весны, 645 ПП.
  Филип де Суаз просит передать свою долю и имущество любому ордену или храму, что борется с некромантией.
  Уве. Оружие и снаряжение надлежит вернуть в кожевенную лавку старику Роверну Арвернсону в Аларифе. Также ему надлежит передать половину монет, будь такие будут водится, а вторую половину отдать Найлзу Беккету старшему из жрецов Сияющего, что проповедует и несет службу у небольшой недостроенной часовни также в Аларифе.
p.s. по возможности, тело в случае гибели надлежит предать огню.

  10-й день Начала Весны, 645 ПП
Таверна "Серый Единорог".
Познакомился с будущим отрядом. Имена и посмертные пожелания см. предыдущую страницу.
Расспросили тавернщика Маруфа. Получили зацепки:
- В крепости Вадикка проблемы с хмелем и бродят подозрительные наёмники.
- На севере от Эльмазара появился разлом. Лезут твари.
- В Мосуркуке порча продолжает распространяться. Причина неизвестна.
- Жрецы Сияющего ищут дураков для разведки храма в Баргше. Говорят, тот не поддаётся порче.
- На востоке от Ширазда живёт звездочёт. Жалуется, что его кто-то беспокоит.
Уве познакомился с искателем приключений по имени Давер. Тот рассказал, что под крепостью Йел-Аба есть катакомбы с кучей сокровищ. Но по указу королевы входы в крепость запечатаны.
Решили отправиться в крепость Вадикка, узнать побольше про Мосуркук и Эльмазар.

  11-й день Начала Весны, 645 ПП
Ночью побеспокоило стадо коз. На первый взгляд подозрительно, что без пастуха.
Добрались до крепости. Местные требуют сдавать оружие на входе. Указ лорда Амара. Чуть не подрались со стражей (Филип и Уве очень ценят своё оружие!).
Таверна "Великан с юга". Получили зацепки:
- В озере рядом с Эльмазаром живёт ведьма (по рассказам крестьян). Утаскивает рыбаков.
- Из разлома у Эльмазара лезут троглодиты. Вероятно, разлом ведёт в Подземелье. Проблема серьёзная.
- Отряд Амара недавно зачистил Мосуркук от нежити. Причину распространения порчи не нашли.
Решили попытать удачи в Мосуркуке.
Добрались до Мосуркука. Обыскали дома. В подвале одного нашли вонючий лаз. Калиста разведала - говорит, что много ветвлений. Завтра полезем все вместе.

  12-й день Начала Весны, 645 ПП
Лаз вёл в логово нежити. Перебили несколько гулей, а также кучу странных чёрных полужидких монстров с клешнями.
Калиста была сильно ранена отравленной ловушкой в двери. Тем не менее, решили продолжить исследование.
Нашли подозрительную чашу с необжигающим чёрным пламенем.
Встретили живого по имени Арах. Ищет драгоценности. Поначалу предложил объединить силы, но быстро поссорился с Филипом и покинул подземные ходы.
Нашли останки парамандра, паладина равновесия. Неизвестно, чем он тут занимался. При нём зашифрованная книга.
Победили смертекнижника и умертвие. Судя по всему, первый был ответственен за распространение порчи. Малиус сильно повредил свой посох в бою и теперь ходит расстроенный.
Познакомились с безымянным призраком. К сожалению, пришлось упокоить (знаю, что временно). Он говорил загадками, но нам удалось понять, что в порче виновна чаша чёрного пламени и смертекнижник. Поведал, что успокоится, если излечить Мосуркук от порчи.
Нашли записи по созданию смертекнижников. Знания тёмные, но ими следует поделиться с жрецами.
Чёрное пламя погасили, чашу покажем жрецам. Постарались уничтожить или испортить прочие деяния смертекнижника.
Отправляемся в крепость Вадикка с множеством трофеев. Я чувствую, как порча дурно влияет на меня, разрушая тело. Уве, кажется, тоже поддался тёмному влиянию - его взгляд стал каким-то полубезумным. На остальных порча повлияла не столь сильно.

  В отличие от Дарьи, Несринэ не сдерживала себя ни в радости, ни в печали, и, крепко обняв девушку, звонко расцеловала её в обе щеки, шумно порадовавшись:
  - Ой лэ, я всегда со счастьем в сердце и в глазах порадую тебя и поддержу твои начинания! А ты-то, ты-то сама с каждой новой встречей распускаешся, как прекрасная лилия, вызывая восторг и трепет в глазах смотрящих!
  И нет, зурна сердца моего, на сей раз я вышла на дорогу не с товаром, который кладут в сумы или хурджины, но с тем, который могут отнять только вместе с головой. Но, видят Всемилостивейший и Всемогущий, бескрайнее Небо и Отец Гор, он столь же важен для адресата. Но полно - у ночного костра или за обильным дастарханом, мы позже расскажем друг другу долгие, как тянущийся от Каира до Гардеза караван, свои истории!

  ...Недовольный взгляд и слишком резкие интонации Аслана девушка встретила бесстрастной, как снега Хан-Тенгри, доброжелательной, как у каменного Будды, улыбкой:
  - Вай дод, Аслан-бобо, я слышу спешку в твоих речах! Не лишай меня шанса бросить перет тобой жемчуг слов без конкретных цен, чтобы дать тебе шанс или самому сбавить цену, или завязать спор! Но если мои речи для тебя слишком не точны, то так тому и быть, ибо торговля хороша тогда, когда бодрит сердца обеих сторон!

  Тем временем Дарья, хитрая, как лиса, и прозорливая, как соколица, предложила куюджю сыграть в кости - идея которую Несринэ встретила аплодисментами и согласным наклоном головы. Игра на желание, или на слово, или на уступку - дело благородное, и им даже занимались древние, ещё до оглашения Слова Аллаха, боги. И вмешиваться в такую игру было черевато.
  Она так бы и молчала, не вмешиваясь, если бы не слова пегобородого странника по-соседству. На них девушка улыбнулась и, прикрыв глаза, ответила мудростью на мудрость:
      Веселись! Ибо нас не спросили вчера.
      Эту кашу без нас заварили вчера.
      Мы не сами грешили и пили вчера —
      Все за нас в небесах предрешили вчера.

  В отличие от Дарьи, Несринэ не сдерживала себя ни в радости, ни в печали, и, крепко обняв девушку, звонко расцеловала её в обе щеки, шумно порадовавшись:
  - Ой лэ, я всегда со счастьем в сердце и в глазах порадую тебя и поддержу твои начинания! А ты-то, ты-то сама с каждой новой встречей распускаешся, как прекрасная лилия, вызывая восторг и трепет в глазах смотрящих!
  И нет, зурна сердца моего, на сей раз я вышла на дорогу не с товаром, который кладут в сумы или хурджины, но с тем, который могут отнять только вместе с головой. Но, видят Всемилостивейший и Всемогущий, бескрайнее Небо и Отец Гор, он столь же важен для адресата. Но полно - у ночного костра или за обильным дастарханом, мы позже расскажем друг другу долгие, как тянущийся от Каира до Гардеза караван, свои истории!

  ...Недовольный взгляд и слишком резкие интонации Аслана девушка встретила бесстрастной, как снега Хан-Тенгри, доброжелательной, как у каменного Будды, улыбкой:
  - Вай дод, Аслан-бобо, я слышу спешку в твоих речах! Не лишай меня шанса бросить перет тобой жемчуг слов без конкретных цен, чтобы дать тебе шанс или самому сбавить цену, или завязать спор! Но если мои речи для тебя слишком не точны, то так тому и быть, ибо торговля хороша тогда, когда бодрит сердца обеих сторон!

  Тем временем Дарья, хитрая, как лиса, и прозорливая, как соколица, предложила куюджю сыграть в кости - идея которую Несринэ встретила аплодисментами и согласным наклоном головы. Игра на желание, или на слово, или на уступку - дело благородное, и им даже занимались древние, ещё до оглашения Слова Аллаха, боги. И вмешиваться в такую игру было черевато.
  Она так бы и молчала, не вмешиваясь, если бы не слова пегобородого странника по-соседству. На них девушка улыбнулась и, прикрыв глаза, ответила мудростью на мудрость:
      Веселись! Ибо нас не спросили вчера.
      Эту кашу без нас заварили вчера.
      Мы не сами грешили и пили вчера —
      Все за нас в небесах предрешили вчера.

- Жизнь свою отдаю Императору. Молюсь, дабы Он принял ее. Силу свою отдаю Императору. Молюсь, дабы ее не лишил меня Он. Кровь свою отдаю Императору. Молюсь, дабы утолила она жажду Его. Тело свое кладу на алтарь битвы, Молюсь, дабы Он даровал мне благородную смерть. Молю Его о защите, всё отдавая взамен.

Вокруг дым, искры, омерзительный демонический чад – он оскверняет не ноздри, но душу и даже мощнейшая система фильтрации не помогает. Теобальд старался не отставать – кадило нещадно коптило, окутывая поле боя прекрасным ароматом для друзей и удушающим ядом для врагов.

Теобальд не боялся ничего. Его броня защитит тело капеллана и союзников, достаточно мудрых, чтобы укрыться в тени терминаторского доспеха. Нет ничего важнее молитвы, особенно в битве с таким врагом – глупец тот, что позволит гневу взять верх и управлять им в бою с кровопускателями. Необходимо смирить себя.

- О, Бессмертный Император, будь к нам милосерден, хоть мы и недостойны того. О, Владыка Галактики, храни свое стадо от чужаков. О, Охранитель Света, направь луч, что покажет тропу на нашем темном пути. Мы Твои воины и слуги Твои. Избавились мы от слепоты сердца, освободились от лицемерия, тщеславия и лжи, но одеваем на себя цепи ненависти, презрения и злобы к грязи, ксеносам, еретикам. Во имя Твоих мук и кровавого пота; во имя Золотого Трона Твоего; Во имя гибели Твоей и воскрешения, как Бога Человечества — храни и укрепляй нас, сражающихся ради Тебя! В бой, братья мои, в бой! Ничего не бойтесь, Император здесь, Он среди нас, он направляет и наставляет каждого! Разите без жалости, сокрушайте без пощады, но не дайте гневу взять верх над вами! Сохраняйте разум чистым и спокойным, словно льды Вострои! Бодрствуйте и берегите души свои от страстей! Сокрушите их не яростью, но волей и умением! Во имя Его!

Проповедник. Отмечает едва заметным кивком новая знакомая тот факт, что заметила и приняла во внимание твой "присвист одобрения", когда ты, отметив богатство и разнообразие доступного лута тем самым "присвистом", принимаешься изучать импровизированный арсенал ее скромного логова.
- Еще рули?
Полуобернувшись, секунду-другую изучает оказавшуюся в твоих руках довольно грозным - в теории, конечно же - оружием деталь.
- Да, вроде...
Сдвигает ящики, проверяет пространство за одним из стеллажей.
- Где-то...
Шарится там, в мрачной пустоте застеллажья.
- Мьерда... Нет.
Стряхивает с пальцев паутину, а с подола майки - пыль.
- Но...
Поднимает с пола до того, очевидно, бывшую скрытой ящиками П-образную деталь: крепко сваренную, напрочь металлическую. И, судя по всему, не особо ухватистую - напоминает трезубец, но с двумя "штырями", которые, в ее случае, и не штыри вовсе, а трубки, плюс, ручка - не ручка, а так, ручечка - меньше втрое каждого из пары штырей, и тоже, такая, трубчатая.
- Вот. Не руль, конечно... Вилка. Короче, да, не очень.
Откладывает ее, вилку, на все те же ящики, за которыми она, вилка, до того была скрыта. А потом, когда ты, видимо, не прокинув чек на восприятие, не находишь на полках аэрозолей, и, решив более не испытывать судьбу, задаешь Мариетте прямой вопрос, та начинает принюхиваться - прямо, вот, натурально: принюхиваться, наклонившись к картонным "башням", и с заметным присвистом втягивая носом воздух - к коробкам.
- Так...
Снимает пару контейнеров с третьего, отставляет в сторону. После чего, уже его, третий, снимает и двигает ближе "к проходу". Вскрывает ногтем прозрачную ленту, скрепляющую между собой "крылышки" крышки, открывает. Штабеля баллончиков - внутри. Достает, расставляет вокруг.
- Вот - черная. А вот... Металлик. И... Грунтовка еще, с повышенной, этой...
Вчитывается в этикетку очередного баллона, поднеся его поближе к лампе.
- Адгезией, типа. Липкая штука. И...
Отложив липкую штуку, кивает тебе во второй раз, уже более явственно, когда сообщаешь ей, что рад вашей встрече.
- Да. Да, я тоже... В смысле... Мариетта. И, что значит - спятили? И что за... Кит? Какого вообще...
Стекленеет ее взгляд на пару-тройку мгновений, а лицо, заметно побледнев, приобретает странное, безразлично-отрешенное выражение. Впрочем, еще через мгновение, девушка, шмыгнув носом, уже принимается растирать под носом выступившую каплями из ноздрей кровь, "пририсовывая" себе на щеки размашистые багровые "усы".
- Мьерда...
Еще раз - надо отметить, довольно "влажно" - шмыгнув, поджимает нос тыльной стороной правого запястья.
- Я... Сейчас, секунду...
Вскрывает валяющуюся на очередной полке полупустую пачку влажных салфеток, дергает одну, начинает утираться. Ты же, не теряя времени, примеряешь шлем: благо, они все одинаковые, матово-серые, не обработанные еще ни лаком, ни краской, с прозрачными, откидывающимися на шарнирах "забралами" и крепкими, явно не только "для красоты" сделанными "дугами", закрывающими щеки и подбородок. Болтается как какое-нибудь ведро, неприятно твердыми выступами на череп давит тут, там, вон там, да и там - тоже. То ли на "ларджей" сделан, то ли у тебя голова от бесконечных дегустаций сыра усыхать начала. Или, что вероятней, просто "подшлемника" внутри нет - голая "скорлупа", считай.
- Крис. Что за бред?..
Вопрос кое как утершейся от кровавых разводов, но все еще прижимающей перемазанную алым тряпочку под нос девушки, застает тебя фактически врасплох. Кроме того, он, судя по всему, ни разу не является риторическим.
- Что вообще происходит? Какая веревка? Зачем? И зачем нам... Вам... Руль? И краска?
Кажется, ты различаешь чуть слышный, но скрип - зубная эмаль о зубную эмаль. Ее, не твоя. Вдыхает ртом шумно. Выдыхает сквозь плотно сжатые зубы.
- Эта перра опять там "пати" устроила, да?
Прочие персональные данные "перры" - что значит это эльфийское слово, ты не знаешь, но отчего-то подозреваешь, что ничего хорошего - не озвучивает, но логично предположить, что это "Айви".
- Опять "запарились", да?
Бросив короткий взгляд в сторону ближайшего стеллажа, молниеносно хватает с него какой-то предмет. Еще миг - и в сторону твоей груди утыкается дуло небольшого, но внушающего безотчетный страх пистоля: короткая трубка толстого ствола, массивный и ребристый барабан, некогда черненая рама, затертые антрацитовые накладки на рукоятке. Револьвер, кажется так эта штука называется.
- Пошел на хуй из моей квартиры, дрогата конченный.
Отступает к стенке, не опуская руки с оружием, и не сводя с тебя взгляда.
- И бляди передай своей, что я наряд уже вызвала.

Дверь отворилось, и в лицо Доротее ударила вонь. Сперва девушка даже отшатнулась, невольно поднеся ладонь к лицу — ожидала увидеть внутри по меньшей мере одно мёртвое тело. Но вскоре ошеломлённые рецепторы адаптировались — воняло не мертвечиной, воняло гниющей рыбой.

Девушка медленно вошла в тёмную хижину. В углах клубилась густая многолетняя паутина, свет едва проникал сквозь закопченные, мутные окна, старые половицы истошно скрипели при каждом шаге. Доротея прошла чуть дальше — вся лачуга состояла из единственного длинного помещения. Банка на столе оказалась доверху набита окурками, на полу рядом стояла миска с рыбными потрохами. Сама столешница, судя по подтёкам, пятнам и запаху, постоянно использовалась хозяином для разделки рыбы — и тот не всегда считал нужным её как следует протирать. В дальней от входа половине комнаты вдоль потолка было натянуто несколько верёвок, на которых сушилась рыба. Сам хозяин дома спал, по всей видимости, на груде одеял и курток, что были свалены в углу комнаты.

Доротея приблизилась к очагу. Угли почти успели остыть, но исходящий от них жар ещё чувствовался — девушка заглянула в котелок, и увидела подозрительное на вид варево, в котором плавала большая рыбья голова. Она прошла вдоль прибитой планки, на которой болтались подвешенные кухонные ножи, крюки и ржавый мясной топорик.

По всему выходило, что хозяева ушли из дома совсем недавно.

Проклятье! Вновь медлил, вновь оказался наблюдателем - что это, недостаток слишком массивного, даже в сравнении с братьями тела или происки Хаоса?

Видение накрыло внезапно и быстро, словно волной внезапного шторма. Или же это был хищник, словно паук, сидящий в засаде?
Эти мысли уже не тревожили кастеляна, который полностью погрузился в видение. Он никогда не был на Терре, никогда не видел Дворец Императора. Сотни лет на службе Ордену прошли вдалеке от средоточия Человечества.
Его бросало в разные миры. Юным неофитом он зачищал улей Тетус в системе Невария. Бесконечные туннели, генокульт со всеми его ужасами, братья, погибающие от коварных когтей во мраке под землей. Тогда они освободили мир, силой своей веры, своего упорства, единым порывом Благочестия. И только благодаря им Невария II не стала стеклянным шаром в ожерелье Империума, еще одна ошибка Инквизиции, еще один поспешный Экстерминатус.
Орки стали его личными врагами во время похода на Альберту 4. Агро-мир, который мог похвастаться прекрасной пасторалью, словно сошедший с картинок о потерянном рае. Снежные шапки гор, бескрайние желтые поля зерна, тучные стада гроксов и улыбающиеся, счастливые люди, собирающиеся в седьмой день в храмах Экклезиархии. Всё это сгорело в черном пламени орочьего набега. Улыбки сменились гримасами боли от рабских ошейников, от стертых в кровью ладоней. Там они смогли победить, выцарапав победу. Пересеченная шрамами, Альберта выжила, но это была высокая цена.
Он сражался под началом самого Высшего Маршала на Армагеддоне. И на исходе той кампании, он впервые в полной мере познал, что такое "Кхорн"...

Пред ним предстал Император. В его руке меч. Он улыбается и от этой улыбки становится тепло. Больше не саднят раны, больше нет тревог и волнений. Потому что Он - это Истина, суть существования Зигварда. И когда Он говорит, то нет лучшей музыки для ушей кастеляна.
Вот только с каждым словом живого Бога в душу закрадываются сомнения. Черепа у трона. Они не похожи на черепа святых и праведников, чьи жизни были положены на алтарь процветания Империума Человека. Это боевые трофеи, кровавые, злобные, взятые силой. Некоторые исходят кровью и из глазниц словно смотрят запертые души, прямо в глаза Зигварду.
Пёс у ног золотого бога поднял морду. Его шкура красна. Треугольник выбрит на тяжелом лбу мастифа, он обнажает белые клыки в своей пасти. А из затылка торчат, рассеиваясь по спине, множество металлических трубок, отливая тяжелым свинцом. Брат меча ловит взгляд бойцовой собаки и его захлестывает бесконечная ненависть и безумие, которое плещется в красных глазах. Пес кладет свою морду на лапы и вздыхает, потеряв интерес. Но холодный пот все еще сползает по спине Зигварда от этого взгляда.

Под взглядом Бога накатывает осознание. Смысл ритуалов, цели молитв. Средоточие существование всех и каждого в Ордене. Осознание освобождало. От него было легко. Теперь всё было на своих местах и его роль ясна как никогда. Зигвард улыбнулся этому знанию и тяжесть болтера в правой руке подтверждало реальность происходящего. С оружием старшего брата, который упокоился в этом месте на него снизошло божественное откровение и теперь, наконец-то, он станет Чемпионом!

Вот только что-то мешало... что-то тянуло его левую руку, странной тяжестью. От этого ощущения было не по себе, словно старый друг, о котором он забыл, звал его, хватал за ладонь, просил обернуться. Навязчиво!
Раздраженный, Зигвард взглянул, наконец, на раздражающую мелочь и увидел, как пылает клинок "Последнего Обета". Не тем священным огнем, пламя которого танцевало на клинке Императора и лизало основание трона. Но чистым и пламенно белым светом сверхновой звезды, светом, который он видел уже 96 раз до этого.
"У меня есть имя", - звенят в голове слова Императора, вот только теперь Зигвард вспоминает и другое.
- Анафема... - шепчет он слово, которое однажды услышал уст инквизитора Ордо Еретикус, что изгонял нечестивое отродье обратно в варп. Это же слово кричал мятущийся демон, когда раскрылись врата Эмпирей и его втянуло обратно в царство Хаоса.
- Анафема! - говорит крепче, в голосе сталь, во взгляде решимость. - Вот имя Бога моего, которое ты не посмеешь произнести!
Пёс зарычал, поднимаясь на ноги. Склонил голову, закапала слюна. Но Зигвард поднял свой меч без страха, не боясь. Ведь знал он главное - Император был с ним, в его душе.
- Император защищает! - крикнул в лицо видению и опустил свой меч, отсекая правую руку с проклятым болтером.