Коммандер Элрик Ратвен
Элрик Октавин Ратвен, лорд Сейберхаген, коммандер Навис Империалис и наследник династии Сейберхаген, проснулся сегодня раньше обычного. В спальне было темно, хотя сквозь узкую щель в тяжелых шторах просачивались уже лучи утреннего солнца. В их тусклом свете Элрик мог видеть просторное, даже слишком, помещение с покрытыми богатой лепниной белокаменными стенами, холодным мраморным полом и легкомысленно ажурной мебелью. Сам Элрик обнаружил себя возлежащим на столь же просторной кровати с темным балдахином и горой чрезмерно мягких подушек под головой. На закрывавшей нижнюю половину его тела одеяле были вышиты его инициалы. Фешенебельный и просто самый, пожалуй, роскошный на планете Гранд Отель Ваакон, в котором остановился сейчас Элрик Октавиан, действительно серьезно относился к своим обещаниям индивидуального подхода к каждому гостю.
В спальне не было часов, но по собственным его ощущениям не более чем через минуту после пробуждения Элрика двери спальни бесшумно распахнулись. В комнату мягким шагом вошел Малакай, старый слуга семьи, а вслед за ним в спальню впорхнула полдюжины изящных любезно предоставленных отелем херувимов.
Малакай, кажется, не заметил пробуждения господина. Он прошествовал к окну и жестом, который был бы уместен для дирижера, начинающего концерт, дал сигнал херувимам раскрыть шторы. Комнату залило мягким светом утреннего солнца, пробивающего серые облака в небе. За окном спальни, не уступавшем габаритами окну на мостике какого-нибудь скромного корабля-эскорта, раскрылся вид на центральные шпили улья Новая Кастилия, столицы планеты.
– Доброе утро, милорд. – со своею обычной чопорностью произнес слуга, прошествовав к кровати и склонившись в легком поклоне перед уже окончательно воспрявшем ото сна лордом Сейберхагеном.
Пара пухлощеких херувимов с блаженными улыбками на младенческих лицах опустились из-под потолка и установили прямо на постель перед Элриком небольшой столик-поднос с чашей для омовения, парой пушистых полотенец и высоким стаканом с охлажденным фенксмирским чаем. Сегодня, впрочем, на столике нашлось место и чему-то необычному – небольшой стопке запечатанных конвертов. Это было странно – обыкновенно консервативный Малакай всеми силами сопротивлялся чтению писем (или, упаси Император, переписок на датаслейте!) в постели. Что-то заставило его сделать исключение сегодня.
– Я взял на себя смелость доставить вам утреннюю корреспонденцию немедленно, милорд. – пояснил Малакай, заметив взгляд Элрика на неожиданно объявившихся конвертах, - Последнее письмо доставили всего несколько минут назад из канцелярии вице-адмирала Варгаза…
Действительно, на верхнем конверте, простом и даже аскетичном на фоне других, стояла печать Навис Империалис и пометка на высоком готике «solum usum Navis internum». Внутри краткая инструкция с машинным текстом и подписью от руки:
Коммандер Ратвен
Приказываю прибыть для брифинга на мостик Арматы Секунды к 2 звону полуденной вахты
В-А Э Варгаз
До назначенного часа оставалось еще много времени, даже если учитывать полет на шаттле до орбитальной станции Армата Секунда. А долгожданный брифинг был вероятно связан с предстоящим назначением, которое, как уверяли родичи, было недавно обеспечено Элрику.
Среди остальных конвертов будущий капитан (Элрика уверяли, что дело обстоят именно так) обнаружил несколько ни к чему не обязывающих приглашений на светские мероприятия в Новой Кастилии, пару писем с представлениями от младших офицеров, в которых любезность соседствовала с прямолинейным намерением обзавестись связями, и ворох «специальных предложений» от местных торговых домов.
Лейтенант Веста эл Валериан-Сикар
Мягкий металлический звон сигнала пневмопочты заставляет Весту проснуться. В космосе нету дня и ночи, но на кораблях и станциях Навис Империалис всегда можно судить о времени суток по внутреннему освещению. С собственной комнате лейтенанта Валериан-Сикар свет приглушен, но из своей кровати она может видеть окно-иллюминатор, через которое в свою очередь видно иллюминаторы коридора, ведущего к модулю офицерских кают на станции Армата Секунда. В коридоре горит утреннее освещение. Даже видно как в один миг оно зажигается чуть ярче, знаменую тем новый звон утренней вахты, не слышимый в изолированной лейтенантской каюте.
Каюте достаточно скромной, следует признать. Армата Секунда – крупная база Флота, одна из крупнейших в субсекторе. Тем не менее, командование здесь явно не считает комфорт проживающих на станции офицеров высоким приоритетом. Что уж там, большинство высоких чинов и просто тех, кто не вынужден выживать на одно жалование, арендуют апартаменты на многочисленных гражданских орбитальных станциях или даже на поверхности планеты, если не ожидают срочных вызовов на пост. Кто-то скажет, что это разгильдяйство и полное пренебрежение догматами Тактики Империалис... Но орбита Фенксмира не видела войны уже больше тысячи лет, а командующий станцией вице-адмирал Варгаз по собственным словам «не желает утруждать леди и джентльменов Флота мелочами».
Именно потому Весте Юлии приходится жить в каюте, рассчитанной на двоих. Ей повезло, правда, или может быть распоряжающийся подобными вещами флаг-лейтенант Натаниэль Варгаз проявил сочувствие к непростой ситуации леди Валериан-Сикар (в конце концов, Варгазы и Валериан-Сикары не единожды соединялись в брачных союзах, пусть последний раз это и было четыре поколения назад), а потому к второй койке в ее каюте никто не прикомандирован – та стоит пустой и аккуратно застеленной. Кроме двух коек в каюте есть еще два письменных стола, два шкафа для личных вещей и тесная ванная комната, которую, к счастью, тоже делить с кем-то не приходится. В маленьком алькове в углу комнаты установлен старый и побитый череп какого-то «мичмана К» (имя стерлось от времени), который глядит сейчас на Весту своими пустыми и грустными глазами.
Терминал пневмопочты установлен рядом с «мичманом К». Капсулу со свернутым в трубочку и запечатанным посланием видно в прозрачной трубе, но для доступа требуется преодолеть генетический замок. С натужным жужжанием игла замка выдвигается из термина и легонько протыкает протянутый палец Весты. На терминале загорается зеленый огонек и капсула с посланием выпадает в руки лейтенанта.
Лейтенант Валериан-Сикар
Приказываю прибыть для брифинга на мостик Арматы Секунды к 2 звону полуденной вахты
В-А Э Варгаз
До полуденной вахты еще полно времени, а до мостика Арматы Секунды идти пешком не больше десяти минут... Впрочем, вызов от самого вице-адмирала после уже которой недели полного безделья на борту станции может быть чем-то многообещающим.
Энсин Эльмунд де Арундел
– Бляяяяяяяяядь... – именно от этого слова, тоскливого и протяжного, а также от вдруг полившегося из неожиданно открытой двери света, пробудился ото сна энсин де Арундел.
Неловко покачиваясь в двухместную офицерскую каюту на станции Армата Секунда ввалился сосед энсина де Арунделя – энсин Рейнард Винхоф. Он был несомненно пьян, энсин Винхоф, и пьян сильно. Не в первый раз, конечно. Впрочем, судя по уровню освещения в коридоре, сегодня он задержался с товарищами особенно поздно – было уже утро. Трудно было представить, что именно они отмечали в этот раз.
Винхоф нащупал на стене нужную кнопку и закрыл дверь. Затем танцующей походкой прошествовал к своей кровати, сбрасывая на ходу китель на стул. В последний момент он заметил пробудившегося соседа, скривился и произнес:
– Эээ... Прости, ладно? Прости, пожалуйста. Я... загулялся немного. – лицо его исказилось в гримасе хмельного самоотвращения, – Постараюсь так больше не делать....
Рейнард Винхоф постоял еще секунду-другую, глядя туповато в иллюминатор. Затем посчитал свой долг перед товарищем исполненным и глухо бухнулся на свою кровать.
Энсин Винхоф не всегда был таким, конечно. Он на самом деле был весьма популярным офицером, душой компании. Чрезвычайно болтливым и охочим до выпивки, да. Способным как поглощать мерзейшую плойновую водку, так и рассуждать о достоинствах самого изысканного амасека. А еще он был младшим братом мастера-над-оружием Арматы Секунды, что обычно позволяло избегать последствий своих регулярных выходок.
Заснуть спокойно энсину Винхофу было, однако, не суждено – меньше чем через минуту после его возвращения в каюту звякнул в только что установившейся тишине сигнал пневмопочты. Еще полминуты, и он звякнул снова.
– Жопа Императора, ну за что?!.. – тихо простонал Рейнард в подушку. Простонал, но не поднялся, может из-за отсутствия желания, а может уже из-за отсутствия способности к подобным подвигам.
Энсин Арундел же обнаружил в терминале пневмопочты два запечатанных сургучом сообщения (для доступа требовалось преодолеть генетический замок, который, однако, на деле открывался по генетическому материалу любого из офицеров станции – очевидная брешь в системе безопасности, которая игнорировалась уже многие века). Одно из них было адресовано ему:
Энсин Арундел
Приказываю прибыть для брифинга на мостик Арматы Секунды к 2 звону полуденной вахты
В-А Э Варгаз
Второе сообщение... Выглядело совершенно идентично первому (как внешне, так и по содержанию, если бы энсин Арундел взялся его вскрыть), но предназначалось энсину Винхофу. Из недавних сплетен Эльмунд знал, что вызов к вице-адмиралу связан скорее всего с будущим назначением на новый пост. Вероятно ему и Винхофу предстояло служить на одном корабле. Если, само собой, Винхоф по вызову явится, а не бездарно его проспит. Времени до второго звона полуденной вахты было еще много, но судя по кондиции Рейнарда, такой риск не стоило сбрасывать со счетов.
Общее
Мостик орбитальной станции Армата Секунда представлял собой амфитеатр консолей и станций, над которыми колдовали бесчисленные техноадепты и офицеры-эфирики, накрытый сверху темным и величественным куполом, на который проецировалось космическое пространство вокруг. То тут, то там, по указке одного из многочисленных служителей мостика, часть звездного неба приближалась и вдруг над головой можно было наблюдать громадное голографическое изображение одного из кораблей вокруг, окруженной сводящими с ума навигационными диаграммами и рунами диагностики. И через секунду или минуту с такой же головокружительной скоростью огромный корабль под потолком вдруг уменьшался и исчезал, обращаясь снова в крохотную ползущую по небу звездочку. Дополняла эффект панорама звуков мостика – монотонный речитатив переговоров диспетчеров сливался со стрекотом сервиторов и техноадептов и мерным гулом когитаторов. Словно огромный храм, где слышится далекое пение хора. Поднять голос здесь казалось (да и было) святотатством, которое мог позволить себе только единоличный владыка этого места – вице-адмирал Эфраим Варгаз.
Сейчас, впрочем, его трон пустовал. Собравшихся ко второму звону полуденной вахты встретил племянник и адъютант, адмирала флаг-лейтенант Натаниэль Варгаз. Слегка полноватый рыжеволосый юноша, Натаниэль был давней правой рукой вице-адмирала, а также в некотором смысле его секретарем. Сейчас вместе с ним был еще один человек: невысокий мужчина в комиссарской форме с редкими светлыми волосами и необычно глубокими морщинами, выдающими использование дешевых процедур реювенации.
– Комиссар Умберто Скейн. – формально представился вытянувшийся по струнке незнакомец, а затем немедленно расслабился и расплылся в приветливой улыбке, – Нам, пророчит моя интуиция, предстоит работать вместе, джентльмены, мадам. – улыбка комиссара стала чуть шире, когда он взглянул на Весту.
– Ваша интуиция не обманывает. – охотно подтвердил лейтенант Варгаз, тоже улыбаясь, – Но дядюшка ждет, а я не хочу портить сюрпризов! Позвольте мне проводить вас.
Младший из Варгазов повел своих подопечных по крутой лестнице, ведущий с мостика к покоям командующего станции, миновал выложенную блестящим обсидианом колоннаду парадного зала, тут и там салютуя стоящим на карауле стражникам, а затем вошел в кабинет командующего через пару тяжелых дверей из драгоценного дерева.
Кабинет адмирала напоминал громадную оранжерею, раскинувшуюся под звездным небом. Здесь буйствовала зелень: пальмы в тяжелых кадках, благоухающие цветы с разных миров. На мраморном полу в черно-белую клетку были словно бы небрежно разбросаны шкуры экзотических животных – большинство из них, как говорили, Эфраим Варгаз убил лично. Под стеклянным потолком витали туда-сюда сервиторы-колибри.
Сам хозяин кабинета восседал за тяжеловесных столом из эндритского дуба и чем-то напоминал гудрунского льва, массивная шкура которого была расстелена перед столом. Эфраим Варгаз был рослым и широкоплечим мужчиной, с внушительной гривой завитых рыжих волос и лихо закрученными усами. Голос его практически всегда был чрезмерно громким, а гнев неизменно страшен. Сейчас, впрочем, на его лице царило выражение сытого и благостного довольства.
– Присаживайтесь. – бросил покровительственно Варгаз вошедшим, указывая на расположенные перед его столом кресла. Ленивым взглядом он проследил как его гости занимают места, выслушал что-то от склонившегося над его ухом Натаниэлем и хмыкнул. Затем достал из ящика стола небольшой деревянный футляр, положил его на стол, развернул и подвинул к энсину Арунделю.
– Энсин де Арундел! – рявкнул адмирал, заставив собственного племянника за своей спиной вздрогнуть, – По рекомендации капитана Зигмунда Сторфа, по рекомендации Фенксмирской ассоциации капитанов-хартистов и по моей!.. – он чуть приподнял футляр и звонко стукнул им по столу для эффекта, – Рекомендации... Было решено даровать вам отличительный знак Хонорифика Коммерциум III степени. – Эфраим Варгаз эффектно раскрыл футляр одной рукой, демонстрируя лежащий на шелковой подушечке золоченый наградной знак, – За личное мужество в борьбе с пиратством и пустотной преступностью! Так держать, энсин. – он подвинул футляр с наградой вперед, передавая его Эльмунду.
– За это мы выпьем. – вице-адмирал хлопнул трижды в ладоши и в помещение вкатился сервитор с тележкой-баром. Адмирал поднялся из-за стола, лично разлил каждому по бокалу крепкого амасека и поднял тост за «посмертные муки всякого пустотного сброда». Затем вновь вернулся за стол.
– Теперь к остальному. – адмирал нацепил на себя круглые очки в золотой оправе и пробежался взглядом по нескольким документам, лежащим у него на столе, - Коммандер Ратвен, вам скоро быть капитаном. Официальное назначение будет позже, но прямо сейчас я передаю вам на попечение «Гончую-6». Для подготовки к первому вылету после расконсервации. – Варгаз передал соответствующий приказ, уже с собственной подписью, Элрику, – У вас две недели на все про все, потом будут приказы.
– Натаниэль введет вас в курс дела, но работы много. Прямо сейчас я могу вам предоставить только костяк команды и офицерский состав. Остальных наберете сами. Комиссар Скейн вам с этим поможет. – Варгаз лениво взглянул на комиссара. Тот улыбнулся как-то странно и с энтузиазмом закивал.
– Кхм... Относительно офицеров. – адмирал подвинул к Элрику еще одну бумагу, бланк с полным списком офицерского состава. В графе капитана было вписано имя Элрика, в графе мастера-над-штурвалом – имя Весты, мастера-над-артиллерией - Эльмунда, а мастера-над-оружием – Рейнарда Винхофа. Чуть в стороне, в графе «корабельный комиссар» красовалось «Умберто Скейн». Все остальные графы пустовали.
– У меня есть некоторые рекомендации, но остальной офицерский состав на ваше усмотрение, Ратвен. – пояснил Варгаз, – Поищите добровольцев или возьмите кого-то из свежих мичманов. Потом принесете мне на утверждение.
– Вопросы?
***
«Гончая» была хорошим кораблем. Новеньким даже, пусть и выходящим сейчас из многовековой консервации. Ее история читалась как история какого-нибудь сухогруза, прыгающего туда сюда по проверенному маршруту, а не боевого корабля – за пятьсот лет активной службы «Гончая» не бывала ни в крупных сражениях, ни в каких-либо катастрофах и передрягах. Подвигов на ее веку тоже не бывало. Хотя даже странно было, что такой славный (хотя бы на бумаге) корабль оказался обречен на долгую консервацию. Глупость или какой-то неприятный и неочевидный сюрприз? Что чаще бывает на Флоте?
Натаниэль Варгаз вечером того же дня провел краткую экскурсию по кораблю. На первый взгляд все выглядело неплохо, а рапорты техноадептов были только положительными. Только вот корабль был пока слишком пустым – на борт прибыло чуть больше двух тысяч человек экипажа, еще три тысячи были в транзите и прямо сейчас на борту работали шесть тысяч пустотников с Арматы Секунды, которые, однако, должны были покинуть «Гончую» в ближайшие недели.
Впереди было много дел.