[D&D 5] Любовь и смерть | ходы игроков | 0. Вой баньши

Замечанию Ремма Альберт лишь коротко улыбнулся.

- Всегда полезно иметь запасной план, уважаемый коллега. Или несколько.

Но развивать мысль не стал. Это было не время и место, чтобы испытывать на прочность эго шпагомага.

***

Каких-то деталей произошедшего на поляне обнаружить не удалось – не в последнюю очередь потому, что до них этим занимались десятки людей, каждый из которых добавлял свой собственный след в картину произошедшего. Альберт мог примерно определить, когда люди появлялись на поляне и сколько их было, но к похищению (или пропаже) Фили это отношения не имело. Харальду удалось успокоить напуганную собаку, и та, похоже, взяла след. Что было странно, учитывая, что собак для этого уже использовали. Либо они все себя вели таким образом, либо Харальд каким-то образом подобрал самую трусливую собаку на псарне. Но почему тогда лоскуты указывали на разные направления поиска? Фили не мог двигаться разом во все стороны… маг сглотнул, поняв, что не совсем прав в этом предположении. Но этого, не произошло – хотя единственный свидетель не заслуживал доверия, ничто из увиденного на поляне не говорило о том, что мальчика разорвали на куски. Если это не была сложная пространственная магия. Но владеющему такой магией не было нужды сбивать со следа – это был уровень мастерства, на котором телепортация была не просто доступной, а банальной. Если это не была ритуальная магия, возможности которой больше ограничивались условиями, временем и наличием симпатической связи…

Альберт раздосадовано потер лоб. Очень много "если". И урезать все до простейшего объяснения, заключавшегося в том, что собаки вели по ложному следу ради спасения собственной шкуры (все, чего стоит "верный друг человека"), в данной ситуации было невозможно. Когда в уравнение человеческий отношений и действий попадает магия, некоторые принципы и правила перестают подчиняться ожиданиям.

Дорога, по которой повела их собака, отличалась от направления, в котором, как предполагалось, убежал Фили. Это могло как подтверждать теорию о том, что няня подверглась воздействию магии, так и просто свидетельством тому, что собака ведет их по ложному следу. Марта двигалась быстро, и непривычный к лесным путешествиям волшебник чувствовал себя не в своей тарелке. Он искренне предпочитал цивилизованные места и ровные дороги, где не надо было постоянно смотреть себе под ноги, чтобы не зацепиться ботинком за корень или не вляпаться в замаскированную настилом грязь.

- Эх… никогда раньше не задумывался о практичности посохов…

В какой-то момент Альберт перестал искать взглядом следы мальчика и сосредоточил все свое внимание на том, чтобы найти достаточно ровную и прочную палку. К счастью, они были в лесу, и эти поиски увенчались в какой-то момент успехом. Но по-прежнему было нелегко. Правда, выглядел он чуть лучше остальных – потому что регулярно приводил свой внешний вид в порядок магией. К тому же, Харальд знал свое дело – в какие-то совсем уж непроглядные чащи они не забредали. Что делало следопыту честь – маг понятия не имел, как тот умудрялся ориентироваться без небесной точки отсчета.

Но и спокойной их дорогу назвать было сложно. Стаи волков, как и говорил кастелян, оказались не выдумкой. Совсем не выдумкой. Они следовали за поисковой группой, и выли где-то вдали. Или не вдали. К вечеру лес начал наполняться туманом, и д’Эполи знал, что туман имеет свойство искажать звуки. Непонятно было, преследовали ли волки их, шли параллельным курсом или загоняли. Непонятно было даже с какой стороны доносятся их голоса. Маг достаточно критично относился к своим познаниям о природе, чтобы говорить, естественное это поведение для них или нет, и потому задал вопрос более опытному в лесных делах проводнику.

- Мастер Харальд, такое поведение нормально для волков?

Впрочем, вскоре после вопроса вопрос о нормальности отпал в принципе. Редкий хруст сушняка под ногами сменился на другой, более отчетливый звук. Стелившийся по земле туман поначалу мешал рассмотреть его источник, но шедшие впереди Харальд и Руди остановились, чтобы повнимательней рассмотреть источник звука. Их реакция заставила самого Альберта приблизить к земле верхушку импровизированного посоха, которую он заставил светиться заклинанием, когда с трудом пробивавшегося сквозь кроны света стало совсем не хватать.

Землю сплошным ковром покрывали кости.

- Любопытно… sia sidric, si nif wux ekess arcanik*.

В ситуации, когда магия является первым возможным ответом на загадку, глупо не пытаться проверить ее наличие. И отсутствие очевидных следов чар также было результатом. Это исключало одну неприятную возможность, но оставляло еще две.

Альберт поискал косточку размером поменьше, заставил ее подлететь к себе и принюхался. После чего произнес короткое заклинание, чтобы очистить ее от пыли и грязи, и надкусил. Создать иллюзию "хрустящий под ногами ковер костей" – одно дело. Заставить кости реагировать естественным образом – другое. Полноценная иллюзорная реальность требовала либо весьма могучего волшебника, специализированный артефакт или локальное магическое проявление. Идеальная иллюзия была невозможна в принципе, но, если их и окружал фантазм неизвестной природы, пробиться сквозь него Альберт пока что не мог, и оставалось ждать и искать уязвимость в логике происходящего.

- Это либо не иллюзия, либо иллюзия, неотличимая от реальности. В последнем случае смерть тут приведет к смерти в реальном мире, а не пробуждению. Не советую проверять.

Добавлять, что нужно быть осторожными, Альберт не стал. Вместо этого он достал прикоснулся к нашитому на одежду кусочку дубленой кожи и произнес несколько слов, после чего воздух вокруг него на вспыхнул чередой бледно-синих рун, неторопливо растворившихся в воздухе. Непонятно было, что встретится им дальше, но ничего хорошего ждать не стоило, и идти вперед без базовой защиты было неразумно.

И зрелище, которое открылось им вскоре, полностью оправдало трату сил на чары, окутывавшие Альберта незримой броней. Это еще больше походило на порожденный нездоровым воображением кошмар, и лишь проведенные ранее мысленные эксперименты остановили его от траты времени. Единственное, что ему показалось разумным сделать, это пригнуться и воткнуть наконечник своего импровизированного посоха в землю, чтобы не привлекать внимание чудовища ярким светом. В остальном лично ему тратить время было особо не на что – боевые планы не были его стихией. Он, правда, услышал предложение Арнила.

- Если тварь не будет сходить с места, я немного перемещу Фили, чтобы вам не бросаться совсем под когти, Рудольф.

Альберт опустил руку в свою сумку, и там что то-то неярко вспыхнуло.

- И попробую немного переместить монстра. Хотя не могу гарантировать успеха последнего.

Когда отправляешь человека на смертельно опасное задание, весьма полезно дать создать у него впечатление о том, что его шансы выжить не стремятся к нулю. С другой стороны, Альберт говорил правду. Книги научили его, что врать или не сообщать союзникам о своих намерениях - это две примерно одинаковых по тяжести последствий ошибки.

Как бы ни хорохорился Руди и ни рассчитывал на свое мастерство перемещения по лесу, а все же одно дело – идти едва приметными тропками через хоженые места и совсем другое – продираться сквозь густые заросли за прыткой собакой. Спасало одно – отряд был большим, людей хватало, так что если не ломиться как кабан через чащу, чтобы стяжать славу первооткрывателя, в идти за крепкими спинами, справится еще можно было. Чтобы не вызывать подозрений, что Руди специально пытается отстать, пройдоха взял желтых лент и старательно отмечал пройденный путь. Даже если бы хотел, куда убежать-то, справа и слева – густой нехоженный лес, да такой мрачный, что даже темница по сравнению с ним была постоялым двором. Нет, самому тут оставаться совсем не хотелось. Но лучше бы Руди все-таки потерялся – потому что дальше было только хуже.

– Кости... Мать его, здесь все устлано костями! – Руди силился найти череп, чтобы понять, кому принадлежат эти кости. Знатоком конокрад не был, но уж человеческий череп от звериного отличит, тут ума не надо. Но внезапно он остановился как вкопанный, почувствовав как отряд впереди замер. Выглянув из-под плеча впереди стоящего варвара, Рудольф нервно сглотнул – какая-то здоровенная туша что-то рыла в костях и фыркала. Конокраду тут же захотелось, чтобы про него все забыли. Отойти тихонечко, спрятаться, пересидеть, а там... Но план был зарублен на корню – о нем вспомнили...

– Видишь вон то синее у корней? Я почти уверен что это мальчишка. Сможешь вытащить его когда мы вступим в схватку?

– Да, мессир, сделаем. Только я вряд ли его вытащу, пока там зверь топчется. Нужно, чтобы Тимора в темечко поцеловала, чтобы у него из-под лап незаметно мальчонку выдрать. Я спрячусь тогда пока, а как начнется, вынесу тельце.

Сомнений, что малец не жилец, у Рудольфа не было. С самой его пропажи трепетных чувств к нему не испытывал, воспринимая его пропажу отстраненно. Произошедшее некогда с ним личное горе, людская злоба, что нередко выплескивались на конокрада сделали его человеком черствым и глухим к чужому горю, хотя рана внутри все еще давала себя знать. Больше всего в текущей ситуации Руди боялся увидеть мать паренька, посмотреть в ее глаза, где плескалось безмерное горе – потому что для него это было как будто посмотреть в зеркало и вспомнить о том, что как он считал, вытеснено на задворки сознания. Сейчас же конокрад думал об одном – как бы не попасть под удары чудовищных лап грозного зверя, что хрустел костями впереди. Руди пригнулся и стал обходить поляну по краю, чтобы подойти к зверю поближе и меньше ступать по хрустящим костям

— Что за… — полукровка не договорил, прищурившись и вглядываясь в огромную тень под сенью не менее огромного дуба. Тяжелое дыхание срывалась с губ солдата, как после тяжелого марш броска… даже без «как». — Боги милосердные… да оно громадное…

Марш бросок выдался долгим и тяжелым для Деля. В какой-то момент он неудачно поставил ногу, так что ступня провалилась между корней дерева и полукровка чуть не растянулся на земле с переломом. Хвала Тиморе это кончилось лишь ушибом, без «героического» выхода из задания впервые же часы… Стиртт стоически переносил боль остаток пути, стараясь не пыхтеть слишком громко, но выдохся до не могу, когда под ногами захрустело что-то новое…

Андель сбросил рюкзак на костяной ковер под ногами, успевший стать уже ненавистным к этому часу. Хотя бы какое то облегчение перед боем. Уже все заметили нечто синее рядом с ужасающей тварью. Синее как упомянутая кастеляном куртка Фильдора Вудбранда.

Руки полуэльфа немного дрожали, пока он снимал с плеча и заряжал арбалет. «Неужели опоздали?!». Против воли в голову лезли мысли о том, как воспримет трудную весть мать юного лорда. Солдат тихо выругался сквозь зубы, чувствуя как усталость внутри «толкается» с гневом. Как минимум теперь отряд обязан вернуться в замок с головой этой твари… Каким бы слабым утешением это не было бы.

Судя по тому что его товарищи готовились к сражению, они разделяли мрачный настрой Пурпурного Дракона в той или иной мере. Приятно, что в отряде не было трусов!
Одна небольшая деталь зацепилась за ухо полуэльфа - боевой маг говорил на эльфийском. Смысла фразы Дель не уловил, но сам факт что кто то с высоким статусом и пользует иную речь показался ему интересным.

Испуганный шепот Харальда заставил мага обратить внимание на деталь, которую сознание отфильтровало, сосредоточившись на окружавшей их жуткой картине. Они какое-то время уже не слышали вой волков. Если быть более точным, то с момента, когда под ногами появился загадочный ковер из костей. И это открытие заставило Альберта задуматься несколько глубже, чем обычно. На этот раз – отбросив ненужные эмоции и привычки, которые заставляли их действовать… по сценарию.

Он будто бы видел их со стороны. Отряд ощетинился оружием, и выглядел натянутой тетивой, с которой стрела не могла не слететь в цель. И, если пропажа Фильдора не была цепью случайностей, вероятность чего стремилась к нулю с каждым шагом, который приближал их к колоссальному дубу, поляне костей и чудовищу, то эту цель мог назначить неведомый кукловод. Их действия были предсказуемы. Они видят чудовище, они нападают. Не думая о том, что чудовище либо уже убило ребенка, либо, если бы оно хотело его убить, то у него были часы на это.

По сценарию у них не должно было быть даже мысли о том, чтобы действовать как-то иначе. И их действия должны были привести к какому-то результату. Наиболее вероятно, что смерти волка. Который мог быть, а мог и не быть похитителем. Пока что он не вписывался в картину. Это место тоже не вписывалось. Зато подобный ковер костей мог быть объяснен регулярными и обильными жертвоприношениями. Или аномалией животного мира, когда существа приходили сюда зачем-то умирать.

- Мастер Харальд, волки молчат с момента, как мы пошли по костям. Те чары, которыми вы воспользовались для беседы с собакой. Я бы советовал применить их. Возможно, нам удастся получить ответы или помочь Рудольфу подобраться ближе.

Знания чудовищного существа могли приоткрыть окутывающую похищение и ситуацию в целом загадку. И сейчас это было единственным, что интересовало Альберта. Он перевел взгляд на остальных.

- Постарайтесь не убивать волка без крайней необходимости. Здесь лучше не проливать последнюю кровь. Есть и иные причины.

Следопыт глянул на волшебника, словно на умалишённого. С волком, вам, сударь, пообщаться? С тем самым, что с медведя размером? Ещё и не убивать его прикажете?
- Может мне ему ещё мячик кинуть? - Харальд вслух подытожил мысленную тираду. - Это ж, мать его, гигантский волк! Какого хрена я ему сказать-то могу?

Впрочем, по трезвому размышлении, идея Альберта была не лишена смыла. Если есть шанс вытащить ребёнка из лап зверя целым, стоит хотя бы попытаться им воспользоваться.
- Если не выгорит, мои кости на полянке не бросайте! - шепнул он спутникам, проходя мимо. Продолжив движение в сторону от основного отряда, Харальд шептал заклинание. Убедившись, что его спутники закончили приготовления и сделав глубокий вдох, следопыт поднялся во весь рост.
- Отойди от ребёнка! - крикнул он зверю. - И не пострадаешь!

Происходящее Арнилу не нравилось.

Разумеется во всех событиях этого дня приятного было немного; конечно же здесь, в самом тёмном сердце Королевского леса, стоя на ковре старых костей и готовясь к бою с чудовищным зверем – да и зверем ли в самом деле, нравиться и без того было нечему, но слова седовласого волшебника больно кольнули сердце паладина подозрением.

Говорить с чудовищем, не убивать чудовище, теряя время, рискуя быть может теплившейся еще юной жизнью, жизнями товарищей... память услужливо подсунула Арну расспросы мэтра Альберта: тогда, на опушке, волшебника очень интересовало что умеют его новые спутники, а до того и вопрос кастеляну о бедной покойной няне, как и о том есть ли в Вэймуте люди способные призвать её несчастный дух...

Арнил не хотел верить в измену, не в этом деле: не когда речь шла о спасении ребёнка ещё не сделавшего никому никакого зла, но кому как не ему, рыцарю своего ордена, было знать как глубоко зло может пускать свои корни в души казалось бы обычных людей.

Ещё одно подозрение кольнуло сердце: можно ли было доверять всем этим людям? В надёжности боевого волшебника и пурпурного дракона сомневаться не приходилось: оба они были людьми короля, а мэтр Алсевир и вовсе служил при дворе самого лорда Вудбранда, они бы не стали содействовать похищению вэймутского наследника, однако они ведь ничего толком не знали об остальных четверых: что если все они были частью этого заговора?

– Латандер, господин мой – негромко заговорил паладин не оборачиваясь и вскидывая моргенштерн к небу. С кем бы ему ни пришлось биться сейчас, Арнил знал что сражаться придётся, и для этого ему нужны были все доступные силы – Я Арнил, скромный вассал твой, зову тебя, ибо нуждаюсь в свете твоём. Не оставь меня во мраке господин мой, ниспошли мне сил быть щитом царства людского от тьмы и дозволь быть мечом твоим, что принесёт рассвет под эти тёмные своды

Оружие паладина озарилось мягким светом утреннего солнца, разгоняя полумрак вокруг него. Арнил опустил оружие, полуоборачиваясь к отряду, но не спуская одного глаза с затихшего у корней гигантского дуба зверя

— Мы пришли сюда сразиться с этим чудовищем – проговорил он негромко но твёрдо. Время утекало сквозь пальцы, но оставлять за спиной подобную неопределённость было всё таки невозможно – Вырвать мальчика из его когтей, вернуть домой. Не вести с чудовищем бесед, не беречь его шкуру.

На мгновение Арнил замолчал, и всё таки произнёс

– Скажите честно, Альберт, вы на нашей стороне, или на его?

— Какие еще разговоры? — почти прорычал полуэльф, удивленный тем какой поворот принимало сражение.

Солдат подавил порыв сделать выстрел, понимая, какие последствия это может принести здесь и сейчас. Оставался маленький шанс что он чего-то недопонял. Равно как и паладин.

Альберт посмотрел на паладина.

- Это место может быть ритуальным… кругом, за неимением простейшего термина. Непонятного назначения. Многовековым, накапливавшим злую силу столетиями. Это хорошо объясняет кости и прочие странности. Убивать кого-то в таких местах чревато. Ошибочно убить кого-то во имя добра…

Он замолк, оставив мысль недосказанной. Его взгляд перетек к дубу. Пришла в голову еще одна идея, что это место упокоения, и волк принес сюда тело Фили, следуя какому-то странному инстинкту. Тогда мальчик должен был быть мертв.

- Мы можем предположить, что не это чудище утащило ребенка из беседки. И мы можем предположить, что оно притащило его сюда. Мы не знаем, зачем и почему, и в этой цепи событий есть потерянное звено. Возможно, несколько.

Маг вздохнул.

- Возможно, я вижу тени там, где их нет, сэр Халлмен. И мои подозрения могут остаться подозрениями. Но здесь есть какая-то более сложная загадка, чем просто похищение. Я хочу ее решить, но не прошу делать вас выбор между жизнью ребенка и волка или идти на неоправданный риск. Если мои слова привели вас к этому выводу, я прошу извинить меня.

В полумраке дремучего и зловещего леса, стоя среди останков сотен животных, отряд принялся готовиться к сражению. Каждый понимал, к чему приведёт встреча с этим страшным существом. Только Рудольфу была отведена задача избегать сражения и воспользоваться моментом, чтобы оттащить в безопасное место то, что все принимали за маленького лорда. Когда все уже были вступить в смертельный поединок, Альберт после цепочки сложных размышлений предложил взглянуть на ситуацию с иной стороны. Многим его слова показались чистым безумием, крайне несвоевременным, даже предательским, но следопыта Харальда чародей д’Эполи сумел уговорить на что-то невообразимое.

Лишив себя и товарищей важного тактического преимущества, элемента неожиданности, Привыкший к Пути вышел вперёд и заговорил с чудовищем. Впрочем, для остальных его голос зазвучал как протяжные волчьи завывания, коих в избытке путешественники наслушались в течение дня. Существо резко вскочило на ноги и обернулось к охотнику, явив себя во всей красе. В том, что это был волк, Харальд не ошибся. Но вот таких волков он в жизни своей не встречал. Тварь, покрытая густым чёрным мехом, была размером с крупную лошадь. Многим доводилось слышать про ужасных волков и их дальних родственников, зимних волков, но габариты этой особи превосходили всё, что приписывала им молва. Зверь оскалился, демонстрируя чудовищные зубы. При своих размерах волк был на удивление подвижен, резко он взмахнул головой, чтобы оценить обстановку, и остановил взгляд на Харальде. И взгляд этот, холодный, жестокий, не ведающий ни страха, ни жалости, был более пугающим, чем огромные зубы, способные перекусить человека пополам.

Тут яркий магический свет возник недалеко от чудовища, заставив его отвернуться. На долю секунды показалось, что в ответ на эту дерзость волк бросится на чужаков. Видно было, как напряглись его лапы, но вместо намечавшейся атаки волк ответил следопыту воем, от которого кровь в жилах стынет.

В волшебном свете Рэмма зверь был виден во всей красе: огромный, с внушавшими ужас клыками и подвижный, словно ртутная капля. Следопыт вздрогнул под холодным немигающим взглядом, но постарался взять себя в руки. По его опыту общения с хищниками, худшее, что можно было сделать - показать страх. Но и напирать было глупо, тварь явно не боялась ни охотника, ни всего остального отряда. Впрочем, волк не бросился в атаку сразу. Возможно, грозному хищнику просто захотелось поиграть с жертвой, но и шанс на мирный исход вполне мог бы быть. В тот раз, когда Привыкшему к Пути удалось отбрехаться от медведя, сработала смесь твёрдости и уважения. Кто знает, может и в этот раз получится? Собрав волю в кулак, он поднял взгляд на зверя.

Пока волшебник из Глубоководья ещё больше усугублял подозрения Рэмма по отношению к себе разглагольствованиями о причинах следствиях, «всё может быть не так, как кажется» и «давайте поищем мирные пути разрешения конфликта», кровь в венах молодого кормирца вскипела гневом — ему достаточно было увидеть синее пятнышко под дубом, того самого оттенка, что и одна из бархатных курточек Фили, ему достаточно было океана костей, хрустевших под ногами, ему вполне хватило вида этого чудовищного, неестественно огромного волка. Последней галочкой в списке «это угроза, которую нужно устранить, пока она не устранила нас» дополнила реакция собаки, которая немногим ранее сбежала, что есть мочи, прочь, да и по мере приближения к этой проклятой поляне всё больше и больше проявляла признаки тревоги и страха. Про себя Рэмм удивился, почему Харальд поверил странному незнакомцу с белесыми глазами, несущему чушь про «давайте поговорим с чудищем и предложим жить дружно», а не собаке, которая вряд ли имела за душою сомнительные мотивы, и всем своим поведением показала то, что перед ними — смертельная опасность, а не что-то, с чем можно договориться, но нынче было не время для бесед на эту тему. Поговорить по душам можно будет после… если эта поисковая команда доживёт до того, чтобы можно было поговорить по душам.

Опыт и инстинкты боевого мага заставили тело молодого Алсевира действовать параллельно тому, как он прокручивал всё это у себя в мозгу. Несколько шагов вперёд, стать подле следопыта, чтобы в случае чего отвлечь тварь на себя или окружить её с двух сторон. Прошептать несколько слов, сделать жест.

— Mado i loer o vaib nîn!!!*

И луч мерцающей энергии болотно-зелёного цвета устремился из раскрытой ладони левой руки Рэмма в чудовище.

Волк отвлекся от ребенка и перевел свое внимание на Харальда. Более того, чудище начало тому отвечать. Альберт улыбнулся бы, но высказанные паладином подозрения делали это проявление эмоций неуместным. Отойдя мысленным взглядом чуть назад, он согласился, что со стороны его слова и действия могли выглядеть… странно. Но это была лишь еще одна переменная в сложном уравнении.

Когда существо удалось рассмотреть получше, то, справедливости ради, маг несколько усомнился в своих выводах. Логика по-прежнему говорила, что он может быть прав, но тварь выглядела жутко. Ее облик взывал к первобытным инстинктам, казалось, что при встрече с ней может быть только два варианта – бежать или сражаться, причем сражаться без особой надежды на победу. Волшебнику пришлось напомнить себе, что он не один, и с ним несколько опытных бойцов, которые, может быть, и питают в отношении его верности сомнения, но вряд ли бросят его на растерзание волку.

Следопыт скрестил взгляд с гигантским волком, вступив, похоже, в какой-то поединок воли.

Результата оного, впрочем, узнать им было не суждено. Рэмм вступил в бой, и время для разговоров ушло. Теперь нужно было отвлечь волка от ребенка, чтобы дать Рудольфу шанс. Не скрываясь, Альберт пошел прямо на волка, и, поднимая руку, вокруг которой начал дрожать и расплываться воздух. И, подойдя неприятно близко к существу, он эту руку опустил, и в тот же момент что-то незримое врезалось в череп создания.

Рудольф ждал, понимая, что шанс скорее всего у него будет один. Он сократил дистанцию на максимальное расстояние, остановившись в десятке футов от зверя. Когда в зубастую тварь полетела магия и стелы, Руди подобрался и приготовился броситься в сторону паренька и взять его на руки.

Возможно в рассуждениях мэтра Альберта и был свой резон. Арнил был не мастак в том чтобы разгадывать загадки и всегда полагал что распутывать сплетения тёмных планов следует при помощи хорошего удара моргенштерна и очищающего света Утреннего Владыки, но он не был дурак и знал что другие люди могут считать иначе. Это не было проблемой, покуда кто-то не пытался познать тьму слишком глубоко, приобщиться её недобрых тайн, пускай даже и из самых добрых побуждений, и сказать по правде Арн всё ещё не был уверен в том что бродячий волшебник не был из таких людей.

Ответом его, однако, Арнил был более или менее удовлетворён: по крайней мере мысль о том что всё это может быть частью тёмного ритуала кого-то до поры остающегося в тени звучала достаточно... разумной, пусть Арн и не верил что существо стоящее перед ними окажется достаточно любезным чтобы позволить им забрать Фильдора без боя, и сомневался в том что их небольшой отряд при всём своём желании смог бы обезвредить тварь не убивая её. Боги, да ведь это создание было с добрую лошадь размерами!

Уйти же, отступить и оставить мальчика в его лапах из страха перед неведомым колдовством, которое может быть было, а может быть и нет было противно самой сути всего во что верил Арнил. Наставник, старый сэр Грегори, однажды сказал ему что истинно сильный человек не страшится коварства зла, ибо знает что в сердце его достаточно света чтобы сразиться с тьмой и победить её. Если ради спасения Фильдора Арнил должен был принять на себя удар неведомых тёмных чар: что же, так тому и быть.

Похоже что так же считали и его соратники: краем глаза Арн заметил что мэтр Алсевир сместился в сторону, произнося заклятие, увидел движения Рудольфа и самого Альберта.

– Дайте мне нанести последний удар – решительно сказал он, разворачиваясь лицом к монстру, прежде чем сорваться с места – Если смерть твари обернётся проклятием, я готов взять его на себя

С этими словами рыцарь двинулся навстречу зверю.

Сказать, что слова седого волшебника пришлись Хрокру не по нутр было бы слишком мягко: верно, конечно, говорят, что чужая душа — потёмки, но в душе этого Альберта северянин не смог бы, похоже, ничего разглядеть даже с факелом, настолько отличался ход его мыслей. Говорить... с чудовищным волком? Даже если он и был прав в своих странных предположениях — мало ли чего он там мог узнать, обучаясь чародейству — то всё равно неясно было, почему не видел очевидного: сейчас они были на земле этого исполина. Какими бы ни были их причины, как бы хорошо не изложил их следопыт, как только они ступили сюда, они стали законной добычей для этого хищника... А какой же хищник отпустит добычу из своих челюстей просто так? Что они могли предложить ему взамен? Вяленое мясо, выданное кастеляном? Даже собака и то сбежала...

Нет. Он был прав с самого начала — эта костяная поляна обагрится чьей-то кровью.

Тем не менее, варвар не планировал противоречить разговорчивому магу. Это были не его края. Это было не его делом. Он вызвался идти следом и, если остальные согласились с этим решением, то нарушать это обещание он не собирался, пусть даже и не видел, как из него могло получиться хоть что-то хорошее — они давали чудовищу время заметить их, время броситься первым... Но, к счастью, один из местных, похоже, разделял его взгляды. Тоже маг, но, кажется, куда более понятный и близкий разумом, чем Альберт. Что же, дарёному коню в зубы не смотрят — несмотря на внезапное изменение планов, эту новую возможность Хрокр только приветствовал. Нельзя было показывать слабости, нельзя было подставлять брюхо под выпад. Бить первым. Пролить первую кровь.

Там, в уголках, в самых краешках зрения, показалась знакомая тёмная пелена. Звуки в ушах начали затихать, оставляя лишь биение сердца. Размеренное, уверенное... Спокойное. На губах почувствовался столь привычный вкус. Солёный, горький, металлический...

Нет, не в этот раз. Или... не сейчас. Пока ещё не время.

Пока.

Резко разогнувшись, варвар бросился вперёд по сухим костям, трещавшим под потёртыми сапогами. С его уст не сорвалось ни боевого клича, ни грозного рёва, ничего, а взгляд стальных глаз был незамутнён и собран. Обогнав двигавшихся более осторожно сотоварищей, он чуть ли не врезался в исполинскую мохнатую тушу, рассекая широким лезвием двуручного меча мокрый чёрный мех и плоть под ним, разбрасывая вокруг тысячи капель, прозрачных и алых.

В объяснении мага-чужака было зерно истины, то о чем можно было бы подумать, порассуждать, подискутировать. Проблема была в моменте, который мастер д’Эполи выбрал для этого. По крайней мере, полуэльф не был настолько подкован в подобных делах, чтобы анализировать столь непростые вопросы на лету. К тому же и боевой маг и святой воин не усомнились в выборе действовать агрессивно.

Дель вскинул арбалет. Руки дрожали от усталости и напряжения. Еще и горец стрелой рванул прямо к этому чудовищу. Разница в размерах была, впрочем, значительной, чтобы не затруднять прицеливание.

Взгляд полукровки скользнул по паладину, выступившему следом. Стиртт, вдруг, вспомнил боевой клич, что был в ходу в основном у высокородных:

— За Кормир! Во славу Дома и короны! За Кормир!

После чего прицелился вновь и нажал спусковую скобу.

Едва успев договорить, Харальд почувствовал движение рядом - то придворный маг вышел вперёд, встав, как и следопыт, напротив чудовища. И прежде чем Привыкший к Пути успел услышать ответ на свои слова, боковым зрением он увидел сорвавшийся с ладони Рэмма зелёный луч.
- Нахрена?! - выпалил следопыт, бросив на волка полный сожаления взгляд. Если и был призрачный шанс разойтись миром, теперь об этом нечего было и думать.
А дальше всё случилось быстро. Бросился в атаку варвар, вперёд двинулся отважный рыцарь, ударили стрелы и заклинания. Поняв, что желающих связать зверя ближним боем будет достаточно, Харальд решил делать то, что умеет лучше: разрывать дистанцию и стрелять. Воспользовавшись моментом, он рванул в сторону от зверя, вскидывая лук.

Никто теперь уже не узнает, чем завершились бы необычные переговоры Харальда с чудовищным волком, ибо завершиться им не дал Рэмм. Не мог боевой маг стоять и медлить, когда жизнь мальчика была в опасности, когда вой чудовищной твари бил в уши, когда под ногами хрустели кости. Подскочив словно в танце к следопыту, чародей выпустил в волка луч пульсирующей энергии, но сплоховал. Хоть магический поток прошёл мимо зверя, нисколько ему не навредив, по грозному рыку и напрягшимся мышцам громадины ясно стало, что дальше не будет никаких разговоров, а будет только кровопролитие.

Следом в атаку пошли все остальные, только и ждавшие сигнала. Хрокр ринулся вперёд с такой скоростью, что и сам волк ей, наверное, позавидовал бы. Могучий меч прошёлся по широкой дуге и обрушился на бок и спину ужасного зверя. Рана выглядела страшной, крови из неё пролилось немало. Арнил спешил следом за северянином, но в своём тяжёлом доспехе никак не смог бы поспеть за его прытью. Издали атаковали Андель и отступивший Харальд, поддерживал их магией чужеземный волшебник. Выстрелы стрелков были точны и весьма удачны, Альберт тоже вонзил невидимые иглы в разум чудовища, ощутив его боль.

Но громадина и виду не подала, что ранена. Мощная скоординированная атака не отбила у неё желания драться. Хрокр видел, как наполняются безумной яростью глаза волка, как слюна стекает из оскалившейся пасти. И в следующее мгновение он ощутил на себе всю мощь этого реликтового исполина. Передней лапой волк едва не сбил Хрокра с ног, лишь чудом удалось человеку сохранить равновесие. Не давая противнику опомниться, чудище вонзилось в его торс длинными острыми зубами и рвануло головой так, что едва не выдрало кусок плоти из крепкого, но ничем не защищённого тела храбреца.

В это время Руди подкрался к волку ещё ближе, но не сумел добраться до мальчика, лежащего у ног зверя. Сражение развернулось прямо в том месте у корней, где лежал ребёнок, и чудовище не желало отходить от него ни на шаг.

— Проклятая тварь, — сквозь зубы «выплюнул» полукровка, видя что это чудовище даже не показало признаков какого либо ранения. Это после стрелы, арбалетного болта и добротного удара сталью! Чего не скажешь о том же горце.

Солдат на секунду почувствовал себя растерянным - Андель не привык видеть, чтобы оружие когда либо не давало нужного эффекта. Нужно было что-то еще. «Но сработает ли?» - мелькнуло сомнение.

«Милостью Тиморы…»

Дель положил ладонь на рукоять скимитара.

— Будь прокляты нечистые твари и те кто посягают на земли и народ Кормирский!

— Скотина! — на сей раз уже не на эльфийском, а на чистейшем кормирском, воскликнул боевой маг. Решив на сей раз использовать первую часть твоего титула, Рэмм ринулся в бой. Лёгкой, почти танцующей поступью он вмиг преодолел расстояние, отделявшее молодого человека от гигантского волка, и, воспользовавшись тем, что зверюга увлечённо вгрызалась в утгардского варвара, зашёл твари в тыл, после чего сделал резкий выпад своей шпагой…

В голове же дикой болью пульсировал синее пятнышко цвета бархатной куртки Филидора, и тёмные щупальца страха и отчаяния расползались по сознанию Алсевира.

Приближаясь к чудовищу Арн чувствовал как закипает в нём гнев и ярость: не должно было подобным созданиям пятнать своим присутствием лицо этого прекрасного мира, не должно касаться хотя бы и смрадным своим дыханием сынов благословленного кормирского королевства. Само существование подобного создания казалось преступлением перед всем чистым, прекрасным и святым что ни есть на свете. Арнил видел как стрелы, заклятия и удары его товарищей разили существо, как то, оскалившись, смыкает пасть на плоти храброго северянина бросившеся в битву с невиданной прытью. До слуха донёсся клич Анделя, и следом ещё одна стрела вонзилась в чудовищного волка

– Да воссияет свет! – разнёсся над поляной старинный клич латандеритов, яростно выкликнутый Арнилом, и мгновением спустя паладин ворвался в бой, вклиниваясь подле раненого северянина и в широком замахе занося над головой моргенштерн, полыхающий сиянием божественной зари

— Да бежит ночь! – с последними словами клича оружие с чудовищной скоростью понеслось к голове чудища, будто бы оставляя за собой шлейф из солнечного света.