[WH40k] Багровые топи | ходы игроков | Переговоры на Фрации

Архимилитант, имея время на исполнение иных обязанностей, решил провести мероприятие, которое будет доступно как ауксилию, так и матросам, и иным структурам, например, правоохранительным органам. Цель мероприятия — отобрать лучших для перехода в элитные штурмовые силы вольного торговца, которые будут выполнять приказы архимилитанта и вместе с ним направляться первыми на планету, защищать вольного торговца и так далее. Но в состав штурмовой группы должны входить исключительно лучшие из лучших для обеспечения огневой мощи человечества, превосходства над иными расами, невероятной эффективности и готовности пожертвовать жизнью, прикрыв своим телом вольного торговца.

— Эсли говорить чэстно, — засмеялся Вольный Торговец — Искупаться мы его заставили, когда он ужэ нэдэлю ходил по палубам Конквистадоры. До этого ксэнос себя нэ утруждал подобными мэлочами. И тэпэрь, говоря чэстно - я надэюсь на плодотворную дружбу между вашим Орденом и нашэй династиэй, а для этого мы должны знать побольшэ о намэрэниях друг друга, вэрно?

Кинув хитрый взгляд на десантника, благородный идальго проводил его до выделенной каюты (в которой спокойно мог квартировать танк класса ‘Гибельный Клинок’), и, пожелав всего хорошего, удалился уже в свою каюту.

Рассвет над Штормовым Пределом был мутным и серым, словно небо просачивалось сквозь частокол остроконечных пихт. Воздух, холодный и влажный из-за утреннего тумана, густо пах хвоей, влажной землей и металлом. На расчищенной площадке посреди леса царила напряженная тишина, нарушаемая лишь шипением усилителей вокса на высоких антеннах и шорохом одежды участников сегодняшних военных игр.
Шаттл «Конкистадоры» приземлился на краю поляны, и из него вышла старший канонир Элиандра Эстерхази.
С левой стороны от посадочной площадки построились два десятка ауксилариев в практичном камуфляже поверх лёгких доспехов. Их молодые обветренные лица были серьезны. Это были лучшие бойцы из свежего набора ауксилии, гордящиеся честью тренироваться бок о бок с будущими Астартес, и их командир, суровый майор с шрамом через левый глаз, нервно поглядывал на вторую группу. Пять новициатов Ангелов Ночи даже без силовой брони были на голову, а то и на две, выше смертных, хотя возраст их был где-то от пятнадцати до восемнадцати стандартных терранских лет. Их мускулатура, усиленная уже вживлёнными органами, бугрилась под серыми тренировочными костюмами, а лица, еще не утратившие полностью детских черт, казались застывшими масками концентрации. Они дышали ровно и глубоко, их сердца бились с мерным, нечеловеческим ритмом. Рядом с ними, как скала рядом с саженцами, стоял их инструктор, полноценный Астартес, сержант в матово-черной броне шестой марки, чей шлем медленно поворачивался, будто сканируя подопечных и местность. Его присутствие было одновременно и пугающим, и впечатляющим, поскольку легко угадывалась скрываемая мощь.
Стартовые позиции представляли собой ряд платформ перед входом в лабиринт из бурелома, оврагов и скальных выходов. Дистанция же была не прямым беговым путём, а извилистым маршрутом с контрольными точками, где нужно было поразить мишени и не дать поразить себя ждущим в засадах инструкторам. Провал на стрельбе или в засаде означал штрафные круги по изматывающей обходной тропе, где легко было подскользнуться и укатиться в овраг или зацепиться за колючие кусты и израниться. Всё это донёс до девушки майор Нейп, чьи подопечные ауксиларии пытались сохранить выправку, но их взгляды, полные смеси любопытства и скепсиса, неизбежно скользили по хрупкой на вид фигуре канонира. Из того, что расслышала Лея в тихих фразах ауксилариев, они удивлялись тому, что придворная барышня забыла на их суровых учениях.
Новициаты Ангелов Ночи реагировали иначе. Их взгляды, тяжелые и оценивающие, задержались на ней, будто сканируя, но они не проявляли эмоций, а в их молчании читался холодный расчет. Для них она была новым элементом в уравнении боевой эффективности, не женщиной, а фактором. Брат-сержант же не сказал ни слова, обойдясь легкий кивком головы.
- Если готовы, на стартовые позиции, - показал майор Нейп, и брат-сержант, чьё имя было трудно прочитать на полустёртом медном свитке, что был закреплён на левом наплечнике, показал жестом новициатам так же занимать места.

Элиандре снился сон, вероятно, он был отражением вчерашнего дня. В нём были и орк, и знамя Господина, и молитвенная поза ксеноса, который внимательно слушал их корабельного Проповедника. Утром она помолилась, дабы прогнать видения сна; после этого был рекаф и утренние процедуры. А так же — подготовка к вылету шаттла. Всё это окончательно привело её мысли в порядок и настроило её на сегодняшнее испытание. Хотелось показать себя не только перед Ауксиларией, но и перед доблестными Астартес, которые, наверное, будут присутствовать. Гордыня, конечно, была в этом, но все они хотели показать себя достойными слугами Императора. Таким образом размышляла девушка. Шаттл тем временем приземлился на краю поляны. Выйдя из него, она вдохнула насыщенный кислородом воздух. Пахло хвоей и кучей лесных запахов; они навевали далёкие воспоминания о чём-то древнем, сокрытом в крови. Правда, сама канонир выросла среди рокрита и воздуха, который был насыщен запахами промышленности. Справившись с чувствами, она поклонилась инструкторам и встала к тем, кто сегодня должен был пройти испытания, и ожидала начала соревнований. И они вскоре начались. — Готова, — ответила она сержанту Нейпу.

Ауксиларии, заняв стартовые позиции, обменялись краткими взглядами. Один из них, коренастый парень с густыми бровями, находившийся через одного бойца от Леи, обратился к соседу, не особо скрывая то, что хочет, чтобы его девушка услышала.
- Смотри, не споткнись о ее шлейф дорогих духов, если отстанешь, - со смешком произнёс он.
Сдержанные смешки окружающих были тут же пресечены ледяным взглядом майора Нейпа и его убийственным "кхм".
Новициаты Ангелов Ночи оставались непроницаемыми. Их взоры, лишенные человеческого любопытства, скользнули по Лее и ауксилариям, а затем снова устремились вперед, на трассу. Они, судя по всему, уже просчитывали маршрут, а их мышцы были напряжены, как пружины, ожидая лишь сигнала к старту.
Стартовый сигнал прозвучал неожиданно резким оглушительным хлопком шумовой гранаты, брошенной наблюдавшим за новициатами братом-сержантом Астартес. Звуковая волна ударила по ушам всех находившихся на полигоне, заставив даже новициатов вздрогнуть.
Пять генетически улучшенных тел первыми рванули с места, как выпущенные из болтера масс-реактивные снаряды. Они не столько бежали, сколько неслись, сокрушая под собой даже крупный хворост и легко перепрыгивая через первые поваленные стволы. Их скорость была пугающей.
Ауксиларии бросились следом, стараясь не сильно отрываться друг от друга, поскольку им, в отличие от Астартес, предстояло работать командами. Их движение было более хаотичным, но явно очень энергичным, потому что каждый хотел показать себя достойным сражаться рядом с лучшими воинами Человечества.
Элеандра, которую то ли специально, то ли по ошибке не предупредили о том, каким будет сигнал к началу испытания, стартовала последней.

Элиандра лишь повела плечами; наверное, ей хотелось ответить колко, но в это время Нейт смог своим авторитетом заставить замолчать остроумного курсанта ауксиларии. Она стартовала последней, то ли залюбовалась слаженными движениями новицантов, но скорее всего ей просто не сказали про сигнал. Наверное, будь она моложе, то негодовала, что нечестно; но жизнь в целом нечестная штука, если так посмотреть. Путь лежал через бурелом, и она бежала легко, слыша, как хрустят сухие ветки под ее ногами. Много звуков, запахов. Можно сказать, она даже отдыхала, где еще она может дышать воздух, а не очищенный, как на корабле. Ее жизнь проходила в замкнутых пространствах, а тут был простор и свобода. Ветер трепал волосы и ласкал кожу; солнце вместо света люменов было непривычно ярким. В какой-то момент она споткнулась о сучок, но все же смогла не упасть и достаточно быстро вернуться к бегу, но ей пришлось чуть замедлиться.

Настоящий бурелом встретил участников стеной из переплетенных стволов, колючих ветвей и скользкого, поросшего мхом валежника. Бойцы первого отделения ауксилии ловко проскальзывали между стволами, находили твердые опоры на скользких бревнах и быстро исчезали в глубине леса, оставляя позади более неуклюжих товарищей второго отделения, что оказалось ближе Лее. Они продвигались с трудом, спотыкались о корни, ветки хлестали их по лицу, а камуфляж рвался о сучки. Их движение было медленным, с руганью и тяжелым дыханием, сразу выдаая то, что лес им непривычен. Один из бойцов впереди Леи так неудачно прыгнул через валежину, что зацепился рукавом за сук и с треском полетел в густые кусты, на несколько секунд выбыв из гонки. Куда хуже дела пошли у того самого остряка, который шутил над гостьей испытаний. Он, пытаясь догнать лидеров, угодил ногой в скрытую листьями яму. Раздался его громкий вскрик, а затем сдавленный стон, когда он, схватившись за ногу, повалился на спину. На этом его гонка закончилась.
Новициаты Ангелов Ночи вели себя иначе. Двое двигались с пугающей эффективностью. Их тела, наделенные сверхчеловеческой силой и координацией, просто сокрушали преграды. Там, где люди искали обходной путь, они проламывались сквозь густые заросли плечом, перепрыгивали через поваленные деревья с немыслимой легкостью. Остальные действовали похоже, но с меньшим изяществом. Один при прыжке с пригорка на давно упавший ствол поскользнулся, промахнулся и врезался в ствол стоявшего рядом дерева грудью, но лишь отряхнулся и продолжил путь, будто ничего не случилось. Другой просто пробежал по огромному поваленному стволу, как по мосту, не обращая внимания на скользкую кору.
У старшего канонира из-за ее первоначального отставания появилась и возможность вместо того, чтобы прокладывать себе путь самой, пойти за кем-то из соседей, ауксилария слева или новициата Ангелов Ночи справа, чтобы облегчить себе путь. Либо же она могла вспомнить свои навыки навигации и попробовать применить их здесь.

В какой-то момент Лея поймала ритм, но все равно ее ноги утопали в листве, и приходилось смотреть, чтобы не споткнуться об выпирающие корни деревьев. Она выросла в другом мире и под другими звездами, в том мире зелень и природа давно были забыты и стерты. Крепость требовала ресурсов все больше и больше; стены ее росли как вверх, так и в ширину. К моменту ее рождения вся планета, видимая из космоса, была усеяна крепостями, которые ее опоясывали. Интересно, что было бы с ней, если бы она росла тут; возможно, она довольствовалась бы только этим миром. Ее бы не трогали рассказы о чужих мирах, или все же она так же покинула бы этот мир, устремившись навстречу звездам. Между тем, ауксиларии тоже тяжело дышали; только новициаты работали как хорошо отлаженный механизм.

Бурелом чем глубже в него входили испытуемые, тем больше сгущался, превращаясь в настоящую чащу. Стволы деревьев стояли всё теснее, ветви сплетались в натуральный колючий потолок, почти не пропускавший серый утренний свет, что ухудшало видимость. Земля уходила под ногами в глубокие овраги, заваленные гнилой древесиной и скользкими камнями.
Не удивительно, что в таких условиях ауксиларии начали быстро сдавать. Их первоначальный запал иссяк, столкнувшись с суровой реальностью Штормового Предела. Бойцы один за другим попадали в ловушки местности. Один с резким вскриком сорвался с крутого склона, поскользнувшись на коварном листовом настиле и кубарем скатившись в ручей. Двое других, пытаясь перелезть через огромное бревно, застряли в колючем кустарнике по ту сторону, тратя драгоценные секунды на то, чтобы высвободить разодранную в некоторых местах униформу. Еще один, пытаясь прыгнуть через расщелину, не рассчитал силы и врезался в противоположный край, с трудом удержавшись от падения. Немногие опытные и удачливые бойцы первого отделения при этом еще держали темп, подбадривая отстающих товарищей. Они находили узкие проходы, цеплялись за прочные корни и медленно, но верно продвигались вперед, их лица были искажены гримасами усилия. Остальные барахтались где-то посередине, теряя темп и силы в непрекращающейся борьбе с неподатливым лесом.
Новициаты Ангелов Ночи продолжали демонстрировать сверхчеловеческие способности, особенно те двое, которые изначально буквально летели сквозь заросли, их движения выверенные и мощные несли их вперёд. Они словно предугадывали каждую неровность, каждую преграду. А вот трое других начали встречать сопротивление. Один, проламываясь сквозь стену из колючего кустарника, оступился на скользком камне и едва не упал, успев схватиться за ствол дерева в последний момент и оставив в коре глубокие следы от крепких пальцев. Другой, перепрыгивая через широкий овраг, зацепился ногой за свисающую покрытую мхом ветку и приземлился не так мягко, как планировал. Самый крупный из новициатов, тот, что ранее бежал по стволу, пытаясь с разбегу преодолеть завал из нескольких огромных бревен, не рассчитал прыжок и его нога соскользнула с мокрой покрытой мхом поверхности, из-за чего он с оглушительным треском, ломая ветки, провалился в пустоту между стволами.
Лес стал активным противником, и даже генетически улучшенные воины почувствовали его хватку. Дистанция между участниками начала заметно увеличиваться.
Элеандра к этому времени уже обогнала отстающих и оказалась в условно средних рядах ауксилии, приближаясь к выходу из бурелома на видимое впереди относительно чистое пространство. Предполагалось, что первой сложностью после преодоления бурелома будет стрельба по появляющимся мишеням, а затем уже засада инструкторов, где требовалось избежать поражения их стрельбой, но по замеченному канониром блеску оптического прицела впереди среди зарослей она могла легко определить, что устроители нарочно поменяли местами эти этапы, чтобы проверить заодно степень приспособляемости испытуемых к неожиданностям.

Элеандра и другие середнячки были уже готовы выйти на чистое пространство, но тут она заметила оптический блеск, а значит, их ждала засада. Она подняла руку, и выработанный за годы голос сообщил, бегущим с ней рядом, о засаде. Вместе у них больше шансов проскочить, если будет командная работа. Они, конечно, не друзья и не товарищи, и каждый хочет показать себя. Но это в будущем пригодится, когда они будут служить и прикрывать товарищей от вражеского огня и засады. Игры были не только соревнованием, но и проверкой духа, умением подстроиться под обстоятельства и адаптироваться даже к работе вместе с незнакомкой.

Вымотанные борьбой с буреломом ауксиларии, увидев впереди чистое пространство, бросились к нему с новыми силами. Для шедших впереди лидеров этого испытания предупреждение Элеандры опоздало, но большей частью остальных оно было проигнорировано то ли в пылу соревнования, то ли от недоверия. Тем не менее, ближайшие к Элеандре бойцы замедлились, с недоумением глядя на нее, а с первыми выстрелами инстинктивно пригнулись.
Результат был мгновенным и оглушительным. Из зарослей по краям поляны грянули залпы тренировочных болтеров с краской. Яркие красные пятна расцвели на камуфляже ауксилариев. Крики удивления, ругань и треск ломающихся веток от тех, кто бросился назад под защиту бурелома, смешались в хаос.
Новициаты Ангелов Ночи реагировали совершенно иначе. Еще до того, как Элиандра успела что-то сказать, их сверхчеловеческие чувства уже дали им понять неладное. Первые двое, что шли в отрыве, не сбавили скорости, а лишь изменили траекторию. Вместо того чтобы выбегать на открытое пространство, они рванули вдоль кромки леса, используя крайние деревья как прикрытие. Их движения было резкими и непредсказуемыми, зигзагами, что делало их сложными мишенями. Остальные трое будущих Астартес, включая того, что недавно провалился между бревен, так же не стали ломиться вперед, а двинулись в обход, их взгляды периодически устремлялись в сторону засады, анализируя расположение противника и оценивая его, будто готовясь к контратаке или обходному маневру. Для них это испытание была лишь очередной тактической задачей, которую следовало эффективно решить.
В итоге разрыв между новициатами и ауксилией еще больше вырос пока "убитые" бойцы уходили на штрафную тропу, а остальные вместе с Элеандрой устремились за учениками Схолы Ангелорум в обход засады. Следующим этапом должна была быть стрельба, но уже сейчас список претендентов на условную победу в испытании сильно поредел, давая Эстерхази шанс.

Она была довольна, что ее хоть кто-то послушал, несмотря на то что она была иномирянкой и не была их товарищем. Что же, возможно, командование эскадрильей выработало у неё этот голос, который заставляет послушать и прислушаться во всех мирах. Девушка кивнула соперникам и побежала дальше, но иногда она спотыкалась: видимо, привычка бегать на больших открытых пространствах у неё не была. Элиандра чувствовала усталость, а новоциаты всё больше и больше отрывались от них. Она почувствовала легкую злость из-за своей слабости, и ей не хотелось это показывать перед будущими Ангелами Императора. Но сейчас её легкие горели; у неё ещё были силы, а впереди были стрельбы, где она могла бы показать себя с лучшей стороны.

Лес после засады стал реже, но местность превратилась в череду крутых склонов и каменистых русел пересохших ручьев. Это была проверка не на скорость, а в большей степнни на выносливость и сохранение темпа. Ауксиларии, понесшие потери в засаде, двигались теперь с большей осторожностью. Лишь горстка самых выносливых и удачливых смогла сохранить темп, хотя и у них ноги уже подкашивались на скользких камнях.
Новициаты же, словно нечувствительные к усталости машины, продолжали свое движение с пугающей стабильностью. Их мощные легкие работали как кузнечные мехи, а мышцы, несмотря на адреналин и нагрузку, не давали сбоев. Лес, который для смертных стал изматывающим кошмаром, для них оставался просто сложным полигоном. Первые двое новициатов достигли стрельбища заметно раньше, чем ауксилия даже приблизилась. Их стрельба была быстрой и точной даже по мишеням, что на доли секунды показывались из-за стволов. Они не стали дожидаться остальных своих братьев и сразу после стрельбы ринулись на финишную прямую. Третий новициат тоже показал хороший, пусть и не идеальный результат. Этого хватило для зачета, но его лицо исказила гримаса разочарования, прежде чем он бросился вдогонку за лидерами. Четвертый новициат показал худший результат. Его выстрелы были поспешными, две мишени из трех остались непораженными. Без единого слова он направился на штрафную тропу.
Элиандра подошла к стрельбищу шестой, вместе с лучшими ауксилариями. Она отстрелялась ровно, каждый выстрел находил свою цель. Холодная профессиональная работа.
Тем временем, остальные выдохшиеся ауксиларии только начинали подходить к стрельбищу. Они видели, как удаляется фигура канонира, и это зрелище было для них горькой пилюлей.
Впереди же оставался последний отрезок, проходящий по мокрой низине, где наверняка кроме препятствий природных были и скрытые ловушки, оставленные инструкторами.

Элиандра не обладала мощными лёгкими и такой выносливостью. Всё чаще она начинала судорожно переводить дыхание, всё сильнее горели лёгкие, но всё же на стрельбе девушка могла показать класс. Руки её не дрожали, а глаза были остры; снаряды влетали один за другим в мишень. И Леа могла быть довольна собой, правда помнила, что нельзя быть самодовольной. Но всё же ей было приятно рассказать об этом своему заместителю Роберту, который остался за неё на корабле. Она отсалютовала опоздавшим с лёгкой усмешкой — мол, вам придётся уже бежать за ней. Леа надеялась, что среди опоздавших был острослов. Ей всё же было приятно показать, на что способны люди Вольного Торговца. Но надо было двигаться дальше: небольшая передышка — и вот он, последний отрезок, который для неё оказался самым сложным. Девушка часто попадала в ловушки и падала. Её глаза заливал пот; несколько раз, подскользнувшись, она чуть не ударилась лицом о грязь. Практически в прямом смысле слова какая-то часть её уже мечтала о рокритовых покрытиях, таких простых и надёжных. «Ничего, я не сдамся, только не сейчас», — сжав зубы, думала девушка и двигалась вперёд. Ведь она не какая‑то кисейная аристократичная барышня, а офицер на службе у Вольного Торговца, который, милостью Императора, ступает первым на неизведанные миры и возвращает всё, что утрачено. Вера вела её вперёд и не давала сдаться.

Последний отрезок, мокрая низина, встретила участников ледяной утренней хваткой. Кривые, скрюченные деревья с низко свисающими ветвями создавали душный полог, земля под ногами была вязкой засасывающей грязью, воздух полнился запахом гниения и стоячей воды.
Новициаты Ангелов Ночи ворвались в низину первыми. Их мощные тела, казалось, игнорировали неудобства, пробивались сквозь них, оставляя за собой борозды, заполняемые мутной водой. Их выносливость позволяла им держать темп, даже когда ноги почти по колено увязали в грязи. Скрытые ловушки, сети, ямы и оттянутые назад толстые ветви, способные сбить с ног человека, встречали мгновенную реакцию. Первые двое новициатов финишировали с пугающей легкостью, их дыхание было относительно ровным, будто они только что совершили простую пробежку. Еще двое немного задержались и все измазанные в грязи присоединились к ним в строе рядом с ожидавшим их братом-сержантом.
Ауксиларии же, добравшись до низины, столкнулись с настоящим кошмаром. Грязь засасывала их сапоги, отнимая последние силы. Каждый шаг давался с огромным трудом. Они путались в сетях, падали в ямы, и их товарищам приходилось тратить драгоценные секунды, чтобы вытащить их. Их продвижение превратилось в медленное, изматывающее барахтанье. Лишь самые стойкие и удачливые из них смогли выбраться из этой топи, чтобы устремиться к видимому вдали на пригорке финишу.
Элиандра падала, поднималась, снова падала, её форма была испачкана, волосы выбились и слиплись от пота и грязи. Но она не сдавалась, цепляясь за корни, огибая самые топкие места, попадала в ловушки и выбиралась из них. Ее финиш не был триумфальным, а скорее отчаянным, но она таки выползла из низины и заставила себя пробежать последние метры, придя третьей из смертных, которых лишь на пару шагов обогнал последний из новициатов Астартес.
На краю леса, на твердой земле из палых листьев и хвои, их встречали две фигуры. Майор Нейп стоял с планшетом в руках, его лицо было усталым, будто это он бежал весь путь с подопечными, и разочарование в своих людях читалось на нем довольно легко. Он лишь кивал финиширующим, делая пометки.
- Хорошее время для канонира, госпожа Эстерхази, - кивнул он Лее, когда та остановилась возле него.
Рядом с майором возвышался мрачный брат-сержант Ангелов Ночи. Его скрещенные руки и неподвижная поза излучали безмолвный вердикт. Лея еще издалека видела как он лишь легким кивком отметил финишировавших первыми новициатов и даже не взглянул на последнего.
Когда Элеандра уже после финиша задержала на нем взгляд, его шлем медленно повернулся в ее сторону.
- У династии Валленштайн волевые слуги, - заметил он, и это было четкое признание.
Признание воли, которая оказалась сильнее усталости.
Никаких речей для победителей не последовало, лишь молчаливое черкание автопером в планшете майора, который отмечал время и фамилии пришедших к финишу после Эстерхази. Это была крайне суровая школа, куда более требовательная и сложная, чем любые тренировки на "Конкистадоре", и можно было не сомневаться, что такие же осуществляются в горах, на море и на бортах каждого корабля флота Ангелов Ночи, потому что им нужны лучшие.

Архимилитант, имея время на исполнение иных обязанностей, решил провести мероприятие, которое будет доступно как ауксилию, так и матросам, и иным структурам, например, правоохранительным органам. Цель мероприятия — отобрать лучших для перехода в элитные штурмовые силы вольного торговца, которые будут выполнять приказы архимилитанта и вместе с ним направляться первыми на планету, защищать вольного торговца и так далее. Но в состав штурмовой группы должны входить исключительно лучшие из лучших для обеспечения огневой мощи человечества, превосходства над иными расами, невероятной эффективности и готовности пожертвовать жизнью, прикрыв своим телом вольного торговца.
Для выполнения мероприятия было выбрано самое большое помещение, которое было на корабле. В нем же были проведены работы и разделение на три этажа. Первый этаж был самым обычным на вид: это полоса препятствий, разделенная на легкие усложнения передвижения, затем помехи во второй половине, на третьей — препятствие в виде ловушек. Участники должны будут пройти это испытание, будучи в полном обмундировании. Ловушки на финальной полосе препятствий первого этажа — это различные турели со спецснарядами, которые снабжены, скажем, пулями, окрашивающими жертву в краску алого цвета, дабы выявить погибших. Сами турели были спроектированы как скрытые ловушки, замаскированные под некоторые преграды.
На втором этаже были спроектированы различные макеты: укрытия, лесная местность, а также частичная темнота. Здесь участники должны были проходить по одному, в полном обмундировании, используя спецоружие, поразить все голограммы противников. Здесь был важен вновь фактор скорости и точности. После каждого участника голограммы меняли местоположение и выключались, но со стороны входа были оборудованы обычные стены, дабы участники не могли видеть, что там внутри.
На третьем этаже были оборудованы 12 комнат с различным наполнением, мебелью, укрытиями, но не во всех местах был свет. По одному вновь должны были проходить участники, целью которых было либо скрытно проникнуть в 12-ю комнату, забрать вещь и выйти, либо штурмовать. Здесь использовались как сервиторы со спецснаряжением по запросу архимилитанта, так и различные ловушки. В случае штурма количество противников будет больше, но шанс пройти быстрее. Как скрытно пройти — дольше по времени, но не пробудив тревогу. Но только на третьем этаже разрешалось собираться в группы по 2-3 человека, если они того желали; сложность от количества людей не повышалась. Это было сделано, чтобы оценить командную работу (в случае ее наличия), стратегию штурма, скрытной ликвидации и взлома систем, отвечающих за сигнализацию и турели.
Ангарное депо "Конкистадоры", наскоро переоборудованное под испытательный полигон, гудело от возбужденных голосов мужчин и женщин. Воздух был густ от запаха машинного масла, пота и нервного напряжения. На призыв архимилитанта откликнулось около семидесяти человек, которые теперь толпились у стартовых позиций. Это был разношерстный сброд из разных структур корабля. Ядро его составляли ветераны корабельной стражи и абордажных команд в потертой, но надежной броне, их взгляды были спокойны и профессиональны, потому что они знали зачем пришли и чего хотят. Были так же молодые и голодные до славы матросы из экипажа, мечтавшие о повышении. Они нервно переминались с ноги на ногу, перекидываясь шутками и проверяя свое снаряжение. Несколько представителей силовиков "Конкистадоры" в отглаженной легкой униформе выглядели немного чужеродно в этом сборище, но решимости в их глазах было достаточно.
Общая атмосфера была предвкушающей, полной соревновательного духа, но все же чувствовалось, что это был свой круг, давно знакомые друг с другом люди.
И это единство было нарушено тихим ропотом, который прошел по толпе, когда в ангар вошел прибывший на борт с ангелом смерти ауксиларий, Жан Помуар. Он был в своей черной парадной форме, безупречно чистой и чужеродной на фоне потрепанной практичности обитателей корабля. Он выглядел куда моложе большинства участников и был сосредоточенным, даже слегка отстраненным, как будто выполнял важную миссию, из-за чего опытные люди сделали вывод о его сильном внутреннем волнении. Однако реакция большинства соискателей была мгновенной. Братские улыбки исчезли, взгляды стали тяжелыми, оценивающими, а в некоторых случаях и откровенно враждебными.
- Шпион Ангелов, - фыркнул кто-то в шутку и вроде бы негромко, но из-за возникшей тишины все вокруг услышали.
- Пришел посмотреть, как дикари воюют, - хмыкнул другой соискатель.
- Василевский с ума сошел чужака допускать? - возмутился кто-то еще.
Доверие, необходимое для таких испытаний, где нужно быть уверенным в спине у товарища, к Помуару отсутствовало. Для них он был представителем чуждой силы, пришедшим с непонятными целями, и из-за этого ему предстояло проходить испытания под гнетом всеобщего недоверия, а местами и откровенной неприязни. Возможно, именно этого Децим и добивался, чтобы его будущие бойцы видели в Помуаре не гостя, а еще одну угрозу, которую нужно превзойти.
- Всем доброго дня, - тем не менее, громко поздаровался Жан, оглядев толпу быстрым цепким взглядом.
Жан Помуар, личный телохранитель летописца младшего сигнифера Краза Вейланда, Антуанетты Помуар, - представился он бойко. - Я на место в штурмовом отделении не претендую, но никому из вас уступать в состязании не собираюсь!
Затем он широко улыбнулся.
- Желаю всем успеха!
Его приветствие повисло в воздухе, натыкаясь на стену ледяного молчания.
Широкая улыбка Жана не нашла ответа, лишь усилив напряженность, а затем в толпе послышался негромкий, но отчетливый хриплый смешок.
- Успеха? Спасибо, малыш. Твоей госпоже тоже успехов в вязании носочков ангелу.
Шутка вызвала сдержанный смех нескольких человек, а один боец, массивный абордажник со шрамом через губу, демонстративно повернулся к Жану спиной.

Децимеций, услышав возгласы народа, прибывшего на состязание и право стать на ступень, покинул наблюдательный мостик. Он медленно, но верно стал спускаться по лестнице, а не на лифте. Из-за этого было слышно эхо тяжелых шагов по металлической лестнице, когда архимилитант спускался вниз. Одеяние для этого мероприятия было более скромным, носили его ради простоты и удобства в кругу своих. Из всего снаряжения он носил лишь меч с монозаточкой. Но даже без своих официальных одеяний и брони, среди множества людей он был одним из гигантов, причем мускулистым и крепким телосложением, можно так сказать: длинные руки и ноги, широкие плечи, также на одной из рук был виден свежий шрам, полученный в ходе битвы с орком. Однако волосы у Василевского были пышные, слегка кудрявые, седые, как и брови. Глаза мужчины тёмно-зелёные, нос среднего размера, с небольшой горбинкой. Также на лице слегка выделяются скулы и, как принято говорить, "мужественный" подбородок с бородкой-козлиной. Волосы сплетены сзади в хвост. И это был один и тот же человек, что легко уворачивался от ударов мастера по абордажам, а тот был орком огромным.
-Каждый может принять участие, каждый может показать свои силы, но наша сила в единстве, — однажды сказал Герой Малкадор. Я не имею сомнений в людях, что каждый день выживают, каждый день проходят испытания. Все, кто здесь, — это лучшие воины. Однако я буду честным, ибо сам был грязью из-под ногтя. Мне плевать, какой статус, какая родословная, богатства у участника, главное — его стремления, навыки, опыт. Здесь все люди равны. Но, уверен что МЫ, удивим вас Жан Помуар, ведь я ВЕРНО ГОВОРЮ
Обращаясь к народу, он развернулся.

Слова архимилитанта попали в благодарные уши, его появление и речь произвели мгновенный эффект. Ледяная стена непонимания, окружавшая Жана, треснула, уступая место другому, более мощному чувству, желанию доказать своему командиру и самим себе свою ценность. Толпа взорвалась громоподобным, единодушным рёвом "ВЕРНО!" и это было вызовом, брошенным не только Жану, но и всем, кто смотрит на них свысока.
- Верно, господин архимилитант! Мы покажем этому пареньку, как конкистадоры умеют воевать! - донесся голос старого сержанта.
- Равны, говорите? Так мы ему равные возможности и предоставим! - молодой матрос с вызовом посмотрел на Жана, и в нем чувствовался азарт предстоящей борьбы.
Напряжение от присутствия чужака никуда не делось, но оно из токсичного недоверия превратилось в жгучую конкуренцию. На Жана посмотрели десятки пар глаз, полных решимости превзойти его. Слова Децимеция перевернули ситуацию, сделав из Жана олицетворение вызова, в меру успеха, по которой они будут измерять свою собственную доблесть. Это стало делом чести всего экипажа флагмана династии.
- Надеюсь на это, - напрягая челюсть, ответил Жан, понимая, что теперь ему еще тяжелее придется, но в глазах его уже горел огонек азарта, потому как теперь это стало делом чести и для него, а не просто соревнованием.

— Верна, чилавек— донёсся громогласный рёв, и, расталкивая сразу показавшихся маленькими людей, через толпу протиснулся орк.
Моггдруб был вновь полностью одет в броню из беспорядочных листов железа и грубой кожи. На голове красовалась ‘адмиральская шляпа’, пояс оттягивали свинцемёт с грубым топором, а на руке щёлкала огромная клешня.
— Папробовать можит каждый. Эта ж наш новый бойз, хм? — выйдя из толпы, словно та состояла из неплотной воды, карсар посмотрел, хищно выпятив челюсть, на оруженосца Астартес — А справный баец буишь, хм.
Маленькие кроваво-красные глазёнки орка смерили человека взглядом, в котором не читалось ничего, кроме жажды крови, после чего ‘офицер’ продолжил:
— Босс наш, типа Нуньес, грил, что Уши-Зубы-и-Ножи те, хто ходят в абордажи. Худшие из лучших, ха! Тперь вижу, перемены пашли, новые бойзы пришли на карабль. Пожалуй, никто не против, еси старый Моггдруб также паучаствует? Энта буит справедлива, а, парни?

Появление Моггдруба вызвало мрачное, но привычное, оживление, поскольку зеленокожий был неотъемлемой, хоть и неприятной частью корабельной экосистемы. Реакция толпы была смесью уважения, страха и черного юмора.
- Почему бы и нет, старина? Только чур, свою клешню на полной мощности не включать! - с хриплым смешком отозвался один из присутствующих на испытании абордажников.
- Давай, Могг! Покажи этому франту где пустотные киты не плавают! - В голосе молодого матроса была слышна надежда, что орк задаст жару чужаку.
Впрочем, были и недовольные.
- Только бы его не в мою группу на третьем этаже, - цокнул языком один из силовиков.
Атмосфера снова изменилась. Если Жан Помуар был незваным гостем, то Моггдруб своим, хоть и опасным, уродом. Его желание участвовать воспринималось как должное. Более того, многие видели в нем своего рода таран, грубую силу, которая может либо расчистить им путь, либо стать еще одной проблемой на дистанции. Присутствие орка добавляло в соревнование элемент непредсказуемого хаоса и теперь у Жана Помуара появился еще один, куда более физически сильный, противник. Ауксиларий сжал губы и сузил глаза, памятуя вчерашнюю встречу в ангаре, где орк позволил себе дерзость в отношении его господина, но говорить предпочел действиями на испытании.

В толпу зрителей зашла худощавая и подтянутая фигура де Валленштайна. Его торжественный нагрудник с имперским орлом был снят, открывая чёрный удобный бронекамбинезон. Он был по прежнему вооружён, но в состязания - и уж тем более, в перепалку - пока не вступал, внимательно и с долей отеческой гордости рассматривая всё настоящим и аугментическим глазами.

— В таком случае всё по местам, — ответил кратко Архимилитант и стал быстро подниматься по ступенькам. Из-за этого эхо раздавалось намного больше. Как только он вернулся в наблюдательную рубку, назовём так, то переключил позицию готовности на «подготовку» (жёлтый сигнал).

Моггдруб, ехидно усмехнувшись, поклацал клешнею и подойдя к линии, вытянулся "во фрунт", увеличив и так немаленькие формы. Снимать доспехи или что-то из вооружения он даже не подумал, размышления для орков вообще стояли на третьем, елси не четвёртом, месте. А тут мелкозуюые выдумали что-то интересное, ух ты, Горк со мной...

Первый этаж после зеленого сигнала от Децима ожил под ногами участников. Воздух наполнился лязгом ботинок по настилу пола, тяжёлым дыханием и резкими криками подбадривания друг друга. Первая вырвавшаяся вперед группа состояла из ветеранов корабельной стражи, которая быстро преодолела начальные препятствия, которыми были барьеры, канаты и груды ящиков. Видно было, что они слаженная команда и помогают друг другу. Остальные участники старались не отставать, но все равно нашлось несколько неудачников, один из которых стукнулся головой о препятствие, другой подвернул ногу, третий поскользнулся и едва не сломал руку, а еще пятеро выбыли по другим, еще менее приятным причинам.
Жан Помуар в своей парадной форме не спешил, пропуская вперед более резвых или глупых, чтобы оценить путь перед собой, и первую треть испытания преодолел в конце второй десятки испытуемых, стараясь не устать и не повредить себе конечности раньше времени.
Моггдруб с утробным рёвом "Waaargh!!" рванул вперёд по коридору. Его масса, набранная скорость и страшный издаваемый звук помогали прочистить пространство от конкурентов, препятствий и прочей ерунды с огромной скоростью.
Вторая часть первого этажа это уже лабиринт из полумрака, где баррикады из ящиков и старых двигателей соседствуют с шаткими мостками над имитацией люков в трюм. Тут уже даже лидеры, исключая орка, движутся с опаской.
Боец в гуще средней группы не замечает почти невидимую нить на уровне щиколотки. Раздаётся щелчок, и с потока обрушивается сеть, увлекая его и ещё двоих, стоявших рядом, в груду матерчатых ящиков. Выбыли.
Два матроса, пытаясь быстро пересечь открытую зону, несутся слишком прямо. Из щели в стене выскакивают туго натянутые стальные прутья-палки. Один успевает пригнуться, второй получает удар в грудь мягким наконечником с датчиком давления. Выбыл.
На верху высокой баррикады кто-то задерживается слишком долго и датчик движения активирует скрытую турель. Выбыл.
Группа матросов натыкается на развилку, где один путь короткий и прямой, а другой длинный и извилистый. Трое, недолго думая, выбирают бежать прямо и попадают в ловушку, где пол под ногами проваливается в яму. Выбыли.
Орк чудом проходит вторую треть пути в числе лилеров, просто грубо ломая своим весом все, что мешает движению, а ауксиларий Жан еще немного отстает перед финальным отрезком, к которому подходят суммарно еще на десять человек меньше.
Полоса препятствий уже отсеяла неуклюжих и невнимательных, неспособных к быстрому анализу обстановки и принятию решений под давлением, но среди оставшихся царит сосредоточенная злая решимость. Они теперь понимают, что любая оплошность здесь стоит им роста карьеры.
Орк, прекративший издавать свой торжественный рёв, тем временем и не думал выдыхаться. Он не мог похвастаться мощным аналитическим аппаратом, планированием или искромётным мышлением, но он был рождён если не для войны, то вот для таких вот изматывающих, напряжённых побегушек. Он и не думал падать, пигибаться или оббегать препятствия. Лишь оценивать прямой путь, проламывать преграду, и стремиться вперёд дальше, и интуитивное чувство орка на опасности помогало определять преграду, чо можно смять грубой силой, куда эффективнее чем у бОльшей чатси матросов - вообще чувствовать опасность.
Финальный отрезок оказался адом, спроектированным безумным техножрецом. Узкие коридоры, загроможденные исковерканными металлоконструкциями, внезапно обрывались зонами, напоминающими грузовой отсек после попадания в него торпеды, при чем там были и десятки укрытий, половина из которых являлась смертельными ловушками.
Четверка бойцов, рванувшая вперед сломя голову, даже не успела понять, что происходит. Из груды якобы безопасных ящиков выдвинулись стволы многоствольных турелей, а затем грохот выстрелов заглушил всё. Алые вспышки залили их с ног до головы прежде, чем они успевают сделать еще пару шагов.
Следующие группы пытались действовать умнее. Они ныряли за укрытия, но турели били и рикошетами, и навесом, и даже через щели. Один боец, перекатываясь, получил очередь в спину. Другой, пытаясь перепрыгнуть через яму, завис в воздухе на долю секунды и этого было достаточно, чтобы три метких выстрела отметили его грудь и шлем. Третий, укрывшись за металлическим листом, не учел, что тот не приварен, и лист с грохотом опрокинулся от града выстрелов, подставляя человека под шквальный огонь. Залпы краски хлестали по телам испытуемых и с каждым попаданием их ряды редели.
Еще один боец, уворачиваясь от очереди, споткнулся о трос и с воем улетел в импровизированную бездну, окончившуюся страховочной сеткой внизу. Второй, пытаясь проползти по узкому лазу, застрял на полпути, превращаясь в идеальную мишень, и его расстреляли с двух сторон.
Самая большая часть бойцов на этом этапе однако выбыла не из-за "ранения" или попадания в ловушки. Они оказались прижаты огнем активировавшихся турелей. Одни пытались штурмовать их в лоб и попадали под перекрестный огонь, другие метались из стороны в сторону, тратя драгоценные секунды, но так и не решились на рывок, третьи находили, как им казалось, безопасный маршрут, но заходили в тупик, где их просто расстреливали.
Ветеранов абордажных команд, которых на финише оказалось семь человек, выручил не столько опыт, сколько циничное понимание того, что любое укрытие может предать. Они двигались короткими перебежками, не задерживаясь нигде надолго, и предпочитали выглядящие рискованными маршруты, на которых ловушек и угроз было меньше.
Корабельные стражи в составе четырех человек, кто специализировался на защите узких мест и коридоров, так же оказались в числе победителей. Их спасла методичность, с которой они проходили сектора, прежде чем двигаться дальше, выявляя турели до их активации.
Двое силовиков так же неожиданно хорошо показали себя, потому что их навыки преследования и оперативной работы помогли им читать обстановку и предугадывать расположение ловушек.
Двое матросов из экипажа показали такую природную ловкость, знание корабельных переплетений и интуицию, что смогли просочиться там, где другие просто упирались в стену огня.
Из этих пятнадцати человек команды корабля лишь один немного обогнал Жана Помуара, который последний отрезок прошел так быстро и ловко, будто всю жизнь от пуль уворачивался и по сложным переплетениям разного хлама лазал. Остальные четырнадцать, запыхавшиеся, в испачканной униформе покрытой потом и пылью, добрались до них чуть позже и остановились лишь на финише. Их взгляды были полны суровой концентрации, недовольства от того, что щенок ауксиларий их обошел, но так же и определенной доли уважения, которой он заслужил своим результатом.
- Хорошая разминка, - заметил один из них, косясь на Моггдруба, который пришел в первой десятке, продравшись сквозь преграды, словно какой-то бронепоезд.
- Как будто снова на тренировках ауксилии, - жестко ухмыльнулся Жан, выискивая взглядом того, кто расскажет что делать дальше.

Орк ухмылялся от уха до уха. Когда включились турели, стало совсем интересно. И, если честно, один раз он прикрылся от потока огня другим человеком, который этим прикрытием быть вовсе не желал. Но никто не жаловался, потому что жаловаться в этой суровой компании было совсем не принято.
– Тренирофка – фыркнул он – Во когда пулялы вкруг тебя делают дакка-дакка-дакка, кагда враги разрывают тваих таваищей, а ты - убива'шь их в атвет, тут становца па настоящему весело. Счас пасмотим, можишь ли ты быть настаящим бойзом, Жан.
Моггдруб ударил пулялой о железную культю клешни, исполняя воинский салют. Похоже, ему было по настоящему весело.

Слова Жана вызвали у людей лишь сдержанные усмешки и покачивания головами, потому как для них эти слова ауксилария звучали как бахвальство пафосного юнца.
- Слышишь, ауксилия, у нас тут не тренировки, так что орк прав — веселье еще впереди. На втором этаже еще посмотрим на что ты годишься.
Атмосфера не стала дружелюбнее к Жану, который просто проигнорировал орка, отказавшись даже голову в его сторону повернуть, словно там дерьмо грокса было, как проигнорировал и другого оратора, что хотел его спустить с небес на землю. Напротив, его слова лишь подчеркнули пропасть между ним и командой "Конкистадоры". А вот грубая, но эффективная практичность орка, хоть и отталкивающая, находила здесь своеобразное понимание. Для этих людей война это грязь и выживание любой ценой. И Моггдруб со всей своей простой и жестокой философией вписывался в эту картину мира куда лучше, чем вежливый солдат-молокосос с далекой им планеты.
Далее отобранные арх-милитантом офицеры провели прошедших первый этап отбора на второй этаж, где была подготовлена имитирующая густой лес полутёмная местность с гололитическими мишенями, которые появлялись и исчезали в случайных местах, имитируя неожиданных врагов. На дистанцию все выходили в том порядке, как прошли предыдущий этап. Этот оказался куда более сложным и требовательным, потому что нужно было уже не только показать скорость и ловкость, но еще и точность стрельбы, внимание и концентрацию. Пошедший вторым ауксиларий закончил это испытание плохо, перецепившись несколько раз в совсем не обязательных местах и поразив лишь четверть появлявшихся мишеней. Когда он вышел за финиш, выглядел злым и хмурым, так и не желая ничего никому говорить, но испытание для остальных продолжалось.
Из пятнадцати человек до следующего этапа можно было допустить лишь шестерых, а остальные либо двигались как слоны в посудной лавке, либо стреляли в молоко, либо и то, и другое одновременно. Победителем этапа однозначно стал силовик, который прошел быстрее расчетного идеального времени и поразил все мишени, получив позывной "Призрак". Вторым стал абордажник, который пролетел дистанцию достаточно быстро и приемлемо отстрелялся, за что получил позывной "Таран". Третье время показал так же опытный абордажник, который в целом не сильно спеша прошел этап, уверенно отстрелявшись и поразив все мишени, за что получил позывной "Профессионал". Четвертое место занял еще один абордажник, получивший позывной "Снайпер" из-за того, что прошел путь медленно, но идеально точно стрелял. Пятым стал крупный силовик, который походил статурой на медведя, получив соответствующий позывной, но стрелял крайне точно. Последним прошедшим отбор стал корабельный страж, который показал относительно неплохое время и точность, и получил позывной "Алмаз".
Орка и ауксилария в общем зачете не учитывали.

Запутавшийся в командах, позывных, и, если честно, сперва попёрший не в ту сторону орк почти пропустил все веселье со стрельбой, но когда уж дошёл…
— ДАККА! ДАККА! ДАККА! — ревел он, срезая свинцовым огнём появлявшиеся голограммы с невиданной - даже для себя - точностью.
Закончив (с магазином, потому что ещё некоторое время на подъеме обстреливал стены и кусты), Моггдруб отошёл к уже отстрелявшися бойцам.
— А славна вышла праграмма — он с силой хлопнул рукой (к счастью, не клешней) ближайшего матроса по спине — Тока ваших мала чериз ние прашло. А зачем? Зачем Тарговцу стока байцов, что можно по пальцам адной руки и ищо адной пересчитать? Паэтаму мы, Уши-Зубы-и-Ножи, ходим в абордажи всем кланом, кланом кричим ‘За Императора, Вааргх!’, и кланом делим добычу и испытанья. Парой бойзов не сделать Ваааргх!, лишь в клане Ваааргх! силён. Я прашёл, чтобы наш клан тожи паучаствовал в веселье, и вы б не думали, что Моггдруб размяк и аслаб. Ты, Жан! Падайди сюда.

Слова орка были, как всегда, грубы и прямолинейны, но на этот раз они попали на восприимчивую почву. Прошедшие суровый отбор бойцы смотрели на Моггдруба с задумчивым пониманием.
Зеленокожий, варп подери, не во всём неправ, - прошедший с лучшим временем боец бросил взгляд на Жана, который с хмурым выражением лица стоял в стороне. - Одному меткому стрелку далеко не уйти, если у него за спиной нет тех, кто прикроет.
Другой боец, потирая плечо после орчьего хлопка, опасливо закивал.
- Сила в единстве. Священный текст Экклезиархии так говорит между прочим. Пусть и напоминает об этом ксенос. На "Конкистадоре" мы все один клан. Просто не все это до конца понимают, - заговорил он, явно опасаясь орка, который мог его случайно убить без каких-то последствий.
Третий боец, молча слушавший до этого, наконец, хмуро заговорил.
- Моггдруб прошёл быстрее и точнее большинства из нас. И он здесь не ради повышения. Он здесь, потому что это его корабль, его стая, - мужчина сплюнул на пол. - Я не говорю, что люблю это зеленое чудище. Но сегодня он доказал, что он часть экипажа. В отличие от некоторых.
Его взгляд скользнул по Жану, который показал себя слабым звеном в последнем испытании.
Грубая, простая философия орка, подкрепленная его личной демонстрацией эффективности, находила отклик у членов команды, будь то по причине страха или невольного уважения. Факт был в том, что в боях в пустоте космоса, абордажах и других стычках Моггдруб был на их стороне, а "Конкистадора" их общим домом. И перед началом третьего, самого сложного испытания, мысль о совместной работе казалась им куда более ценной, чем заученные молитвы о том, что все ксеносы это враги.

Жан в какой-то момент понял, что все это словоблудие обращено на него, и нахмурился еще больше, сжав кулаки.
- На Фрации, за день до того, как с небес сошли ангелы, люди еще делились на надзирателей, которые правили, и подписантов, которые безропотно подчинялись. Но мы хотели свободы от унижения и возможности быть кем-то, кроме рабов, - процедил парень, жестким не по годам взглядом обводя куда более взрослых мужчин и орка. - И мы подняли восстание. По улицам ходили слухи, что друхари нам помогут сбросить надзирателей, и когда друхари появились, они действительно помогали подписантам убивать надзирателей. А потом, когда внешняя оборона города пала, ксеносам стало все равно на ком какая форма и лучше вам не знать что они делали с бывшими союзниками.
Жан сделал паузу и сплюнул в сторону орка, дерзко ухмыльнувшись.
- Катитесь в пекло со своим орком, ксенофилы дрожащие, - презрительно произнес он, расправив плечи и явно насмехаясь над страхом, который окружающие испытывали по отношению к Моггдрубу.

— Слышти, парни — заговорщицким ‘шёпотом’ (который было слышно от края до края площадки) проревел Моггдруб — Мы будим каптиться в пекле, как и Дрижламо грит. Где исчадья варпа, муки, и все жалеют шо не верили в Императра. О шо нас ждёт, бойзы, мы все абречены.
Все таки после этого он не сдержался, да так и прыснул от смеха, а когда смеется, подвывая, такой огромный орк, на это зрелище стоит посмотреть.
— А все гордасть — заткнувшись, сказал он уже более ‘нормально’ — Прамахнулся пару раз, а типерь все винаваты. Бери пример са старово Моггдруба, а то чё он такой старый, да живой. Были другие орки, каторыи были такии жи гордыи, и каторыи типерь ни живыи. Все птамушто гордасть. Дурная штука, лушше ние нету ничаво, шоб навернуца. Нахамить боссу, иль тем, хто тибе спину прикрывает. Слыш, Жан. В зог гордость засунь, и буит тебе долга, щаслива жизнь, хе-хе.

Из динамиков раздался спокойный голос архимилитанта, который говорил без промедления. После этого прозвучали имена тех, кто был допущен к третьему испытанию.

— Еще девять человек, показавших свои навыки и сплоченность, допущены к третьему испытанию. Прошедшие, Призрак, Таран, Профессионал, Снайпер, Алмаз, — каждый из вас пройдет отдельную церемонию посвящения, после чего будут выбраны сильные стороны и устранены слабые.

Речь Жана, полная юношеского максимализма и боли, поначалу вызвала замешательство, но его последующие слова и плевок в сторону орка резко меняют настроение. Ветераны, только что начинавшие задумываться, посмотрели на него с холодным неодобрением.
- Восстание? Подписанты? Друхари? Малыш, мы здесь не на митинге. Мы на корабле, который выживает в Пустоте, где за бортом либо вакуум, либо щупальца хаоса. Твои надзиратели и ксеносы-предатели все проблемы твоего захолустного мира. Здесь другие правила, - ответил пацану "Призрак", что прошел с лучшим временем.
Боец, который потирал плечо после пинка орка, посмотрел на Жана с откровенной злостью.
- Ксенофилы дрожащие? Да мы здесь каждый день с реальными чудовищами воюем, а не с книжными страшилками! Ты думаешь, мы любим орка? Мы его терпим, потому что он полезен династии. А ты просто варпов груз.
Еще один боец сплюнул от брезгливости.
- Гордость это когда ты можешь за себя постоять. А у тебя обычная глупость мальчишки, который хочет выглядеть героем перед теми, кто прошел через настоящий ад. Орк, при всей своей мерзости, хороший боец. А ты пока доказал, что умеешь только языком молоть.
Оказалось, что для этих людей гордость это право, которое нужно ежедневно подтверждать делом, и Жан, с его пафосом и обидой, этого права в их глазах не заслужил, а его финальная реплика поставила крест на любой возможности быть принятым командой "Конкистадоры". Теперь он для них окончательно стал высокомерным щенком, не понимающим суровых законов их мира.
- Идите в зад, терпилы, - только и фыркнул Жан им в ответ, после чего развернулся и пошагал прочь с этого испытания, не собираясь больше иметь дело с теми, кто не разделяет его юношеского максимализма.
Уход Жана бойцы "Конкистадоры" встретили гробовым молчанием, которое через секунду было нарушено хриплым, невесёлым смешком ветерана.
- Смотри-ка, а у парнишки-то спинка прямая... Пока не сломается, - хохотнул в спину ауксиларию боец с помятой орком спиной.
Другой боец лишь пожал плечами.
- Ну и ладно. Одним сопливым идеалистом меньше. Что с командами делать будем?
Атмосфера на площадке снова сгустилась, но теперь это была сосредоточенность перед последним самым тяжелым испытанием. Жан Помуар своим уходом лишь подтвердил их правоту ибо был слишком чист, слишком полон принципов, не закалённых в горниле корабельной жизни. А на "Конкистадоре" выживали и побеждали те, кто мог согнуть свои принципы и сейчас им предстояло доказать это в деле.
Третий этаж встретил команды полумраком тусклых люменов и гулом скрытых механизмов. Длинный коридор уходил в темноту, по обе его стороны располагались одинаковые непроницаемые двери. В воздухе висел запах озона и машинного масла. У входа на стене висела относительно простая панель управления с мерцающими рунами.
Первой на дело пошла команда победителей предыдущего этапа. Их тактика оказалась четкой быстрой и без лишних слов. Пока один с портативным диагностическим устройством вскрывал панель управления, остальные заняли позиции, прикрывая коридор. Сигнализация отключилась через двадцать секунд и группа вошла в коридор методом "сканируй и двигайся". Призрак заметил следы более частого использования на ручке последней двери и группа вскрыла ее, сломав замок. Внутри оказался лабиринт из серых шкафов и пока Таран стоял на стреме, остальные четверо нашли коробку с крестом, спрятанную за ложной панелью, а затем все вместе осторожно покинули коридор. Задача этой командой была выполнена за три минуты четырнадцать секунд, будто они уже не первый год вместе работали.
Следующей пошла группа Алмаза, с которым оказалось двое ветеранов стражи, матрос-ловкач и самоучка спец по взлому. Их тактика оказалась более осторожной, взломщик справился с панелью, но потратил на это почти минуту. Затем группа проникла внутрь и решила проверить комнаты одну за другой. Матрос-ловкач бесшумно справился с этим, вскрывая двери с мастерством бывалого домушника, и за одной из них нашел коробку, которая оказалась ложной приманкой. Стоило ее приподнять, как активировался датчик давления, раздался оглушительный вой сирены, а затем из дальнего конца коридора выехали три боевых сервитора. Началась перестрелка, в которой Алмаз и ветераны стражи точными выстрелами "убили" двух сервиторов, но третий сервитор успел сделать очередь и "ранил" выходящего из комнаты матроса-ловкача в руку. Взломщик тем временем сумел отключить тревогу и под прикрытием троих стрелков с ловкачом напару таки нашел настоящую коробку. Задача была выполнена за шесть минут сорок восемь секунд. Команда показала хорошую стрелковую подготовку и способность действовать под давлением, но нехватка мастерства и излишняя осторожность стоили им времени.
Третья команда, собранная из тех, кто едва прошел предыдущие этапы, нерешительно переминалась у входа, их взгляды, полные смеси страха, надежды и отчаяния, устремлялись на массивную, позолоченную фигуру Моггдруба. Самый разговорчивый из них, молодой абордажник с нервным подергиванием глаза, решился заговорить первым и подошел к орку.
- Э-э, господин Квартирмейстер, Моггдруб, значит... - он сглотнул ком в горле от волнения, но все же продолжил, - Мы... как бы это... планируем. У вас есть идея? Может, тихий подход? Или... или у вас есть план, как с ними... э-э... быстренько разобраться?
Его напарник, страж с поседевшими висками, кивнул, стараясь выглядеть деловито.
- Да, да. Ты здесь самый опытный в... прямых действиях. Мы готовы следовать указаниям, - заявил он, и в его голосе слышна явная мольба, "просто скажи, что делать, чтобы мы не проиграли".
В целом люди смотрели на орка, как на стихийное бедствие, которое можно, если очень повезет, направить в нужном направлении, и готовы были на всё, лишь бы этот зелёный ураган пронесся мимо них и обрушился на кого-то другого.

Моггдруб искоса поглядел на своих новых ‘соратников’.
— Есь ли у миня план? — спросил он — Есь ли у миня план? Канешна есь. Ваааааргх!
Издавая дико нечеловеческий вопль войны, зелёнокожий вломился в комнату, ведя перед собой огонь из всех стволов. По ощущениям, это было как свинцовая буря, наступавшая перед орком, или крайне концентрированная гроза.
В этот же момент Моггдруб активировал свою руку-клешню, готовый разрывать сервиторов в клочки врукопашную. Его группе оставалось лишь забрать помеченный предмет… если последний не попортился.

То, что произошло дальше, сложно было назвать тактической операцией. Это был акт чистого, концентрированного уничтожения. Двери не открылись, а вырывались с петель потоками свинца и улетали вглубь комнат, с грохотом падая и придавливая то, что было за ними, будь то сервиторы или макеты.
Разумеется, сработала сигнализация и из дальнего конца коридора и уцелевших дверей начали выезжать сервиторы.
Орк встретил их ливнем огня и трещащей силовой клешнёй.Одного "противника" он буквально разорвал пополам, другого отшвырнул в стену, оставив вмятину. И, конечно же, квартирмейстер не уворачивался, а принимал "попадания", из-за чего его броня покрылась алыми пятнами, что лишь сильнее раззадорило его.
Пока Моггдруб устроил в коридоре ад, его команда, прижавшись к стенам, просочилась в разрушенные комнаты и начала лихорадочно обыскивать помещение под аккомпанемент грохота и воплей орка. Им вскоре повезло, потому что в одном из шкафов они нашли нетронутую коробку с крестом, на чем испытание и закончилось.
Время прохождения оказалось абсолютным рекордом, всего минута и сорок две секунды. Задача была условно выполнена, но Моггдруб был покрыт краской с ног до головы и считался бы "убитым" несколько раз, никто его не прикрывал, а пару раз он едва не пристрелил своих. С тактической точки зрения это был абсолютный провал. С точки зрения демонстрации абсолютной сокрушающей боевой эффективности орка - ошеломительный успех.
В конце команда Моггдруба стояла белая, как полотно, благодаря Императора и удачу за то, что остались живы.

Раздался голос из динамиков
-Последняя группа будет вам тяжелее всего, так как будут дополнительные тренировки.... Но вы прошли.. Все остальные прошли. Поздравим наших людей, которые показали себя и смогли дойти до конца. Остальные же показали себя достойно, по моему мнению, и не верещали, как какие-нибудь неженки или девочки. Новые элитные штурмовики. Документы будут подготовлены, также будет распределено новое снаряжение. Старое снаряжение необходимо сдать, если оно принадлежало не лично вам.

Слова архимилитанта, усиленные динамиками, на секунду повисли в воздухе, а затем то, что минуту назад было группой измученных бойцов, преобразилось. Плечи расправились, в глазах, еще секунду назад полных усталости, вспыхнул огонь. Их первой реакцией был победный рёв, словно вышла вся усталость вместе с напряжением ожидания. Кулаки бойцов сжались, несколько человек рефлекторно ударили себя кулаками по нагрудным пластинам, словно воины древности.
Таран сорвал с себя шлем, показывая своё мокрое от пота лицо, но вместе с тем и широкую улыбку.
Слышали, ребята? Мы теперь ШТУРМОВИКИ! - Он повернулся к своей пятёрке, хлопая их по спинам и обнимая.
Его напарники что-кричали ему в ответ, так де давая выход радости. Даже хмурый боец, который с наибольшим пренебрежением относился к Жану, позволил себе редкую ухмылку.
Новое снаряжение. Наконец-то. - В его голосе слышалоась неподдельная радость профессионала.
Взгляды тех, кто прошел с Моггдрубом, оказались полны своеобразного шока, но и они постепенно осознали, что это значит, начав радоваться. Они все стали большим чем просто члены экипажа, теперь они элита, штурмовики архимилитанта, и по их взглядам становилось ясно, что они готовы доказать это и в настоящем бою.

Пир в губернаторском дворце Амброзио был достойным имперской хроники. Величественный зал, украшенный штандартами Ангелов Ночи и гербами городов Фрации, тонул в свете тысяч свечей, отражавшихся в полированном черном граните пола. Воздух был густ от ароматов жареного мяса, пряных вин с фрацианских плантаций и дорогих благовоний.
Высшее общество Фрации блистало. Губернатор Эктор Хиренес в черном мундире с золотой вышивкой и его супруга Юлиана в платье, усыпанном местным жемчугом, держались с подчеркнутым радушием. Рядом с ними, словно тени, постоянно крутились главный хирургеон Арно Хайвштейн, беспокоившийся о здоровье губернатора, и члены правящего совета в дорогих, но консервативных темных одеждах. Их улыбки были безупречны, но глаза выдали легкую нервозность — присутствие Астартес действовало на них подавляюще.
Пять Ангелов Ночи в матово-черной броне стояли неподвижно по периметру зала, подобным статуям из обсидиана. Их молчаливая мощь заставляла даже самых болтливых придворных понижать голос, проходя мимо. Сержант Александер, чей шлем был украшен серебряным черепом, изредка поворачивал голову, словно сканируя зал. Сигнифер Рол Дихтер тихо беседовал с по очереди с разными чиновниками, их разговоры были почти не слышны под общий гул пира. Брат Вейланд по большей части общался со своими братьями, хотя несколько раз у него были разной длины беседы с чиновниками, носившими эмблемы одного из городов-колоний Фрации, а раз он покинул зал на примерно полчаса. Но истинным центром притяжения был Десятый капитан Савелий, являющийся так же ректором Схолы Ангелорум, где обучались будущие космодесантники. Древний ветеран, чья лысая голова и лицо были покрыты сложными татуировками, своим видом и поведением давал понять, что знает много всего. Его манера держаться сдержанно, но с непререкаемым авторитетом, заставляла всех присутствующих тщательно выбирать слова. Он не говорил лишнего, но каждое его замечание о заставляло собеседников напряженно внимать.
Делегация Вольного Торговца выглядела ярким пятном на этом фоне. Нуньес де Валленштайн ловко парировал светские атаки фрацианских аристократов, желавших испытать его. Ахиллеас с сияющим моноклем и ожерельем из зубов орков вел оживленные беседы с чиновниками, заключая на ходу мелкие, но выгодные сделки. Мьодус же заключила три предварительных контракта на использование торговых путей от Фрации до ближайших обитаемых миров династией де Валленштайнов, подняв и так высокую потенциальную выручку Нуньеса.
Не обошлось однако и без казусов. Отец Джироламо, перебрав местного амасека, попытался благословить оказавшегося в тот момент одного у стены капитана Савелия, спутав его с мраморной статуей. Ветеран лишь медленно повернул к нему голову, и исповедник, пробормотав извинения, ретировался. Воскарта, завороженная узором на доспехе одного из Астартес, подошла слишком близко, но ее быстро увел за руку бдительный Ахиллеас. В разгар пира Эммерет внезапно замер, его аугметический глаз замерцал, от чего говорившая с ним дама испугалась, но, к счастью это оказалось недопониманием, вызванным неожиданным вызовом с "Конкистадоры" его сменщика. Рулевой извинился перед озадаченной дамой и удалился в уборную.
В целом, вечер всё же прошел гладко. Подписание договоров сопровождалось поднятием кубков. Нуньес обеспечил себе эксклюзивные права на несколько сфер торговли, а Ангелы Ночи получили потенциально щедрые поставки припасов. Когда пир пошел на убыль, капитан Савелий поднял свой кубок размером с голову человека и озвучил тост за Императора и новых союзников, заглушив все разговоры. Тост был встречен громовыми овациями и в этот момент, несмотря на всю разницу между пестрой вольницей династии Вольного Торговца и консервативными имперскими чиновниками, союз был скреплен не только чернилами на пергаменте, но и амасеком, и взаимной выгодой.