[D&D 5] Карпаччо из Дракона | ходы игроков | 0.2. Бр. "Бомболони"

Естественно Мегара рубанула мечом не того легионера, что пер на нее, а того, который угрожал товарищу. В данном случае Марко. Святой отец за каким-то бесом не спрятался у нее за спиной, за что, разумеется, и огреб неприятностей. Вот будет в следующий раз слушать не только красивую и сильную, но и умную девушку.
Она коротко размахнулась от локтя и рубанула мечом слева направо наотмашь, чтобы достать не ту тварь, что сейчас скалила на нее свои желтые от времени зубы. Ну ничего, пусть поскалится, и до него очередь дойдет. Сама она этого слишком заслуженного ветерана не боялась, пусть попробует еще разок пробить ее защиту.

Торжество Марко, решившего уподобится архангелам небесным, низвергающих своих врагов потоками огненного пламени, длилось недолго. Первый же мертвяк хвативший его своими костлявыми пальцами вырвал кусок плоти так, что хотелось заверещать подобно хряку, ведомому на убой. Но не пристало слуге триединого уподобляться низким тварям, а потому сцепив зубы, Марко продолжил противостоять мерзким отродьям, вышедшим против них

... – И простер он длани свои и сказал – да будет пламя ... и стал жарить шашлыки – промолвил святой отец и действительно среди мертвецов загорелась земля продолжая лизать огненными языками их тела...

- Отче, лечить, а?
– Ох, помощь не помешает, дочь моя

Заметив ранения Марко, юный волшебник вытянул вперёд руку и совершил ей резкое движение, будто хватая святого отца и притягивая его к себе. И впрямь, хотя их разделяли метры, Марко тут же словно отлетел от подземных чудищ, которые не успели зацепить его своими мечами и клыками.

Вместе с тем Орацио уже читал новое заклятье, совершая пассы длинными пальцами. Только он произнёс последние слова, как три белые стрелы из чистой магической силы появились из воздуха и устремились с большой скоростью к стае чудовищных крыс. Они ударили без промаха, метко пронзая тела грызунов.

Жизнь в Дырах была непростой, опасной, и даже, не побоимся этого слова, смертельно опасной и раньше — только самый невнимательный или забывчивый читатель не вспомнил бы сейчас про того бедолагу, чью ногу доедала псина стражи всего парой часов раньше — но основными раздатчиками смерти были, всё же, не сами узники, и даже не стража с их громадными голодными собаками, а сами Дыры: работа была настолько тяжёлой, насколько это вообще было возможно, о здоровье по-сути-рабов никто совершенно не заботился, как и о том, чтобы обезопасить труд под землёй, а потому заключённые и требовали столь частой замены, что хватали и стаскивали сюда всех, кто попадётся под руку, и стар и млад, и мужчин и женщин, и преступников и просто неудачников... Но да ближе к сути — так уж вышло, что смерть здесь была штукой частой, но обычно безликой: кого-то, как ехидного Браско, просто заваливало камнями так быстро, что они не успевали и пикнуть; кто-то умирал от болезней, кто-то — от ран, а кто-то — просто от усталости не выдерживал... так... или иначе.

Но сейчас смерть смотрела им в лицо (или отсутствие оного), шевеля болтающимися челюстями и скрежеща гнилыми зубами. Её было не избежать, или, точнее, не избежать было того, чтобы это видеть. Она была не внезапной и не неотвратимой, нет, ей можно — нужно! — было сопротивляться... но для этого нужно было стать кем-то, кто нёс смерть сам. Для кого-то это было не впервой... да что там, будем честны — вряд ли тут был кто-то, кто прошёл бы через свою жизнь не окончив жизни ни одного до того живого существа, тут же речи про убийство людей не шло, ведь эти «легионеры» были и без того уже трупаками.

Но одного такого тут всё же не было.

Каждая поджаренная священным светом крыса будто бы обожгла «Роберто» — серая роба задрожала и задёргалась, пустые перчатки болезненно сжались и разжались, а капюшон то ли бессильно, то ли печально опустился. Чем бы они ни были, что бы ни сделали с этими зверьками катакомбы под Дырами, они, в отличие от бродячих мертвецов, всё ещё были живы... «Были».

— Бегите, бегите! — в отчаянии призвал хор, обращаясь, впрочем, вовсе не к своим двуногим спутникам: из просторного рукава вылетела, выскочила, и выпрыгнула целая стая, до того, похоже, скрывавшаяся где-то в непроглядных тенях внутри, и, помогая друг другу, в несколько мгновений столкнулась с другой стаей, стаей так называемых Ratti Verdi. Блохи, мухи, комары, тараканы, муравьи, вши, своим ли ходом или на спинах поспособствовавших им в скорости мышей и крыс, набросились на тускло светящихся противников, не столько раня их, сколько заставляя растеряться, потерять концентрацию... или, как бы сказал сам «Роберто»: — Бегите, пока ваша Песнь сбилась!

Таддео не отставал от остальных сотоварищей по подземельям, и снова сделал двойной выпад — и своим коротким мечом, и кинжалом, на сей раз отрубив мечом голову, а кинжалом — руку у запястья не-живого, но и не-мёртвого противника. Отвратительно захрипев, труп осел на землю… Чтобы буквально спустя мгновение снова подняться, настолько целостным, насколько это вообще было возможно.

— Andate affanculo, bastardi, — в сердцах выругался молодой человек и закричал в сторону своих спутников: — Эти выродки почему-то не умирают! Я буквально разрубил одного из них, и он снова цел! Что за чертовщина?!

Пока он делал (точнее, кричал) это, отмахиваясь от безуспешных и даже в чём-то комичных потуг его неживого противника, в очередной раз восставшего из мёртвых, дотянуться до Таддео, в основном коридоре разыгрывалась целая шахматная драма. Сбегая от странных ядовитых чар, туманящих сознание и отравляющих кровь, наведённых на Ратти-Верди — «Зелёных Крыс» — небывальцем, грызуны сначала устремились было прямо в стену, но поняв, что камень — не вода, а они — не святой Мосисей, некогда заставивший морскую пучину расступиться, чтобы позволить его народу совершить исход из страны, где было весьма плохое социальное обеспечение для семей с новорожденными, сменили направление движения и устремились на запад, сиречь к Марко. Обступив священника, зловонные люминесцентные твари снова было попытались покуситься-покусаться, но божественная защита святого отца снова сработала, как часовая башня городской ратуши Тарантазии: мгновение в мгновение. Ослеплённые грызуны так и не смогли понять, что из окружающего — их сёстры и братья, а что — тело священника.

Пока ратти-верди, у которых Триотец или кто там яркой вспышкой света временно отключил систему определения «свой-чужой», бесполезно клацали острозубыми челюстями, одно из умертвий, одетое в драконианские латы и некогда выглядевшее как высокий, стройный, возможно даже красивый драконианский муж, а ныне ронял плоть, гной и копошащихся в его теле опарышей, решило было, что ему неуютно стоять посреди костра, устроенного пусть и божественными, но всё же чарами падре Марко, решил отойти в место попрохладнее, например, в глубь коридора, Мегара, воскликнув: «ТЫ НЕ ПРОЙДЁШЬ!» изо всех сил рубанула своим мечом того, кто решил, что её компания ему менее приятна, нежели потёмки древнего подземного лабиринта. Немёртвое чудище забулькало в осуждении и рухнуло на каменный пол подземелья, прямо в костёр святого отца; коридор начал заполняться чадом горящей плоти — весьма отвратительным запахом, поскольку плоть была не свежей и аппетитной, но древней и полусгнившей.

И, наконец, последний из оставшихся нежитей всё-таки смог проявить проблески разума и тактики, коей славилась Драконианская империя. Болт из арбалета Эйшет и удар меча Мегары отправили было его к праотцам (коим он и сам являлся, судя по возрасту этого трупа), но как только Таддео начал кричать о том, что, мол, они не умирают, этот труп решил подтвердить слова смазливого чада Алации: с отвратительным скворчанием горящей плоти труп-воин поднялся на ноги и сделал стремительный выпад в сторону морганты своим древним позеленевшим от времени гладием. Обжигающая боль в боку сообщила альпинистке о том, что атака твари на сей раз была успешной…

Целая и почти настоящая, пусть и крошечная армия всевозможных паразитов и прочей мелкой шушеры продолжала гонять светящихся крыс по узким коридорам. Ослеплённые и уже и без того изрядно потерявшие в численности, грызуны, подгоняемые болезненными и надоедливыми укусами, бросились влево... или вправо? Смотря, наверное, для кого, а уж для целой кучи зелёных тварей, копошащихся туда сюда, это определить было вообще невозможно, поэтому давайте просто скажем так — на север. Да, для этого придётся представить, что кто-то здесь знал, где в этих катакомбах север, но... Давайте уж представим, а? Чтобы не усложнять.

Натравивший же их «Роберто» тем временем всё же обратил внимание на крайне неудобно отказывавшихся оставаться в разрубленном состоянии труполегионеров, просто прилаживавшим отсечённые конечности и даже головы обратно как ни в чём ни бывало.

— Они уже мертвы, — напутствующе напомнили доносившиеся отовсюду голоса. — Их не убить вновь... Но можно остановить! Крушите кости, не дайте им двигаться!

Если зеленый змий, что являлся отцу Марко в изрядном подпитии, был обычным делом, то зеленые крысы были совсем нежелательными спутниками. Твари так и норовили погрызть его за пятки, разодрать рясу, навалиться всей мерзкой кучей, чтобы сбить его с ног. И лишь святыми молитвами да милостью отца небесного Марко стоял. Силы прелата подходили к концу, но он еще не исчерпал запаса своих молитв, а что касается его веры, то она была неисчерпаема, что его бутылка с вином.

Крысы внезапно отступили, и пользуясь предоставленной возможностью, Марко проскользнул между Мегарой и мервяком так, чтобы его силу и бесстрашие узрили все премерзкие порождения тьмы.
– Как Владыка мой разгоняет тьму своим появлением, так и я уничтожаю богомерзких тварей светом веры своей...

Не успели слова молитвы сорваться с уст священнослужителя, как он взорвался еще одной ослепительной вспышкой, что озарила все пространство вокруг...

Диковинные чары менянета снова вызвали приступ паники и какафонию визгов у стаи светящихся тусклым зелёным светом крыс; те, наконец, оставили в покое священника (надолго ли?) и устремились куда-то ближе к Мегаре.

Вспышка священного сияния, вызванная падре Марко, осветила коридор и чуть не ослепила в нём находящихся; крысы снова запищали и попытались даже прогрызть камень стен, чтобы скрыться подальше от таких неучтивых гостей, которые пожаловали в их, крыс, подземелье, да ещё и начали больно швыряться то ядом, то огнём, то светом. Ходячие мертвецы в драконианских доспехах также не порадовались такому отношению; все трое упали на холодный каменный пол тоннеля и больше не шевелились. Таддео брезгливо пнул того, который валялся у его ног:

— Сдох? Окончательно? Вы уверены, святой отец?

Тем временем, пока всё внимание наших героев было приковано к событиям, разворачивавшимся в восточном тоннеле, в северном тоже начало что-то происходить. Сначала какие-то шорохи, позвякивание, а после вдали вспыхнул свет факела, осветивший и этот проход. Факел был в левой руке одного из лакеев Чёрного Пса, в правой он крепко сжимал шипованную булаву, а перед ним быстро и почти бесшумно подбирались к "Роберто" и прочим два огромных, почти с телёнка размером, мастиффа.

Мегара громко выругалась, когда легионер каким-то невероятным образом пробил ее защиту. Конечно, одна рана при ее здоровье была ни о чем, но все равно неприятно. А потом последовала яркая вспышка от святого отца. И, о чудо, немертвые легионеры тут же рухнули грудой костей и праха. На секунду юной варварке стало стыдно. Она то посчитала пьянчужку Марко самым бесполезным членом отряда. А, если бы не он, то пришлось бы стучать этих тварей булыжником по голове, что не слишком удобно. Тут же, со всей своей непосредственностью, решила загладить свою вину. Пусть она и не сказала ничего обидного, но подумала же.
- Браво, марко! Брависсимо! С меня выпивка, когда мы выберемся наружу!
Потом морганта резко крутанулась, пригнулась и махнула мечом на манер косу, чтобы разобраться с крысами.

  Тяжёлый арбалетный болт, выпущенный практически в упор, пробил плечо мертвеца насквозь, войдя в гниющую плоть по самое оперение. Любого живого такой удар отбросил бы, а то и кинул на землю, но восставшей из мертвых древней твари такие условности были чужды - легионер только дернулся и, выпрямившись, упрямо полез вперёд, как пьяница к траектории. Эйшет зло фыркнула и, выругавшись сквозь зубы, снова завертела ворот.
  И тут, как молния в макушку, раздался голос Таддео - парень столкнулся с тем, что нежить, не смотря на кажущиеся фатальная повреждения, второй раз помирать не собирается.
  - Merda! - взвизгнула малебранке, судорожно думая, что предпринять. И пока никакой идеи, кроме как загнать дохляков в разоженный кем-то из соратников костер, на ум не приходило. А для такого плана арбалет, как на зло, был совершенно бесполезен, а всякая попытка подойти ближе означала только то, что она со своей рапирой будет всем мешаться под руками. Куда ни кинь - всюду клин.
  К счастью, священник такими сомнениями не страдал, засияв так, что выходице из Преисподней мигом захотелось выцарапать себе глаза, только бы не видеть этого ослепительного безобразия. Зажмурившись и вжавшись в стену так, что каменные выступы болезненно впились под ребра, малебранке зашипела не хуже кошки, которой наступили на хвост. Распахнуть веки её заставило только полязгивание и дерганные отблески света откуда-то с боку.

  - Эй, там... - Эйшет прищурилась, ожидая увидеть ещё мертвецов или им подобных существ. Но то, что попыталось зайти во фланг, заставило её завопить совершенно иное:
  - Шухер, cosca! Вертухаи нам на след упали! Бей-убивай!

  От крика ни стражник, ни его псы ожидаемо не остановились, и арлекина, отпрыгнув на пару шагов в сторону, сложила пальцы в сложно повторимом изгибистом жесте, после чего начала торопливо шевелить губами - но ни звука с них не сорвалось. А пока плелись неслышимые чары, которые должны были остановить широкими прыжками мчащуюся впред лоснящуюся псину, руки девушки пытались одновременно перевесить арбалет за спину и вытащить из ножен рапиру. Получалось откровенно плохо.