[ROOT] Змея, притаившаяся в саду | ходы игроков | 0.Пролог(Неактуально)

Дерзкая вылазка бродяг

Прошло уже больше года с начала вторжения сил маркисата в Лес. Полгода с момента падения обороны Мельничного Городка. Четыре месяца после того, как кошки подавили последние очаги спонтанной попытки восстания Лесного Союза. Силы ополчения Мельничного Городка, которые оставались лояльными Крылатым Династиям, отступили за реку, сдав город после долгой осады. Оборона, которую одни называли героической, а другие бессмысленной, дала Гнезду Соловьёв необходимое время, чтобы встать на крыло и встретить захватчиков во всеоружии, когда они всё-таки пересекут бурную реку. Вот-вот грянет первая крупная битва этой войны. Вот-вот в схватке сойдутся две могущественные армии, и в ожидании этого момента все обитатели Леса затаили дыхание. Каждую новость, что доходила из Мельничного Городка и Железной Жилы, жадно ловили и обсуждали на разные лады. Сидя за трактирными столами с кружкой пива в лапах, или останавливаясь для беседы на оживлённом рынке, обитатели рассказывали друг другу о том, как командир кошачьих войск, капитан Кортенар, приволок откуда-то огромную осадную машину, а Летучие Отряды среди бела дня схватили и унесли в небо высокопоставленного офицера вторженцев, и наверняка уже выпытали у него все их планы. А пока внимание всего Леса было приковано к назревающей впереди битве – в стороне от чужих пристальных взоров разворачивалась ещё одна история, почти никем не замеченная, но, возможно, даже более важная.

Раньше Лес не знал ни одного примера, чтобы бродяги когда-нибудь собирались на дело больше, чем по трое. На троих и добыча хуже делится, и в глаза такое сборище бросается сильно. Однако, в этот раз загадочный наниматель собрал под своим началом сразу пятерых бродяг. Через своих информаторов он нашёл их, одного за другим, и собрал их всех вместе: следопыта Рина, налётчицу Ванду по кличке Зелёный Плащ, грозного вояку Дакси Дакса, мастеровитого Кумера и мятежного котяру-щёголя, Реми Де Муррселя, оставившего ряды маркисата и прославившегося как защитник угнетённых обитателей. Их неведомый наниматель собрал бродяг в Подлистье, и через посредника-информатора передал им запечатанный конверт, в котором лежало персональное письмо для них. Каждого в этом письме наниматель назвал по имени, недвусмысленно обозначил своб осведомлённость о каждом, и предложил им большую награду за сложное задание – найти в Лесу затерянный город Малькарисс и принести оттуда что-то необычное.

Это задание было не из простых. Одиночному бродяге действительно было не справиться с тем, чтобы найти давно затерянный город, о котором не знал почти никто. Но в крепкой команде, где каждый хорошо знал другого, где каждый был мастером в своём деле и компенсировал слабости других, это задание стало хотя бы выполнимым. И бродяги ринулись искать.

Реми первым предложил обратиться к архивам и летописям, а Ванда и Рин вспомнили об Аббатстве Чистые Ключи. Маленькая община была знаменита не только своим пивом и винорогом, но и тем, что его архивариусы на протяжении столетий вели свои собственные летописные записи. Очаровав настоятеля Амброзия своими высокими манерами, Реми уговорил его дать бродягам доступ к этим архивам, а архивариус Самуил, которого другие монахи про себя называли "Сушёная Мышь", быстро нашёл нужный раздел. Малькарисс действительно упоминался в и летописи более ста лет назад. Тогдашний аббат записал, что в Аббатство прибыло множество раненых солдат Династии Орлов, пострадавших в битве с неким Подземным Герцогством. Чтобы узнать больше, пришлось отправиться на другой берег реки, в Гнездон, и уже там найти летописные записи о битве при Малькариссе, чтобы узнать, где же именно она происходила. Честным путём получить эти записи было невозможно, но Ванда сумела пробраться в архив незамеченной, и выкрала нужный пергамент прямо из ящика. А дальше дело оставалось за малым – проанализировать записи и попробовать обозначить круг поиска.

Мало кто из бродяг был подкован в истории Леса, но Рин был опытным следопытом, и знал о местонахождении даже тех полян, от которых нынче осталось одно лишь название. Выцепив в древних текстах знакомые топонимы, он понял, что Малькарисс находился где-то в треугольнике между нынешним Аббатством(тогда Роща Гелилы), Сосновым Рогом и Мельничным Городком. Несколько дней бродяги прочёсывали ту область Леса, покуда Рин всё же не вывел их на заброшенные руины какой-то старой поляны.

В прошлом эта поляна называлась Алланоры. Дакс знал об этой поляне не понаслышке. Когда-то она была очень важной частью владений Гнезда Орлов. В годы Усобицы, когда Династиями были отброшены последние приличия, в колодец этой поляны диверсанты враждующего рода бросили кучу дохлятины, и спровоцировали чудовищную эпидемию. Поляна вымерла в считанные месяцы, а затем была поглощена зарослями, и о том, что она когда-то существовала, напоминали лишь остатки сложенных из круглого камня стен ратуши да полуразрушенный колодец, заросший мхом. Казалось, что бродяги оказались в тупике – но недаром у Ванды было чутьё на тайные тропы. Она нашла вход.

ссылка

Входом в Малькарисс оказался тот самый старый колодец. Кумеру пришлось нарубить брёвен и использовать все свои запасы верёвки, чтобы соорудить двусторонний подъёмник, при помощи которого бродяги спустились вниз. Они опустились в какой-то подземный грот, прямо в наполнявшую его воду. В темноте и сырости, по пояс в ледяной воде подземного источника, бродяги осматривали загадочное место, и чем дальше, тем отчётливее понимали, что грот является лишь частью целой системы тоннелей, прорытых здесь кем-то многие сотни лет назад. Стоило только выбраться на каменистый берег, и и сразу же бродяги обнаружили уходящие во все стороны коридоры. Большинство этих тоннелей давно уже было завалено, некоторые вели лишь к пропасти, которую было не пересечь, а в тех немногих, через которые ещё можно было пройти, бродяги обнаружили густые, почти непроходимые белые сети. Паутина. Плохой признак.

Прожигая себе путь сквозь паутину при помощи факелов, бродяги продвигались вперёд. Их самые худшие опасения подтвердились – коридоры древнего лабиринта действительно облюбовали под своё обиталище подземные пауки. Огромные, быстрые и коварные членистоногие твари так и норовили подобраться к бродягам сзади или опуститься прямо с потолка. Они только и ждали, пока кто-то неосторожный запутается в паутине. Но в то же время пауки боялись огня – они не видели ничего подобного, давно привыкшие к темноте, и мерцающий свет пламени, казавшийся бродягам тусклым и невзрачным, для пауков был невыносим. Совсем без сражения с пауками не обошлось – но Дакс, с его тяжёлой бронёй, и угрожающе-огромным топором оказался для них слишком крепким орешком. Смело бросаясь в гущу атаки, принимая на себя укусы жвал, Дакс старательно отвлекал пауков от свлих товарищей, и вместе они сразили добрый десяток членистоногих, по уши перемазавшись в вонючей слизи их потрохов и обрывках паутины.

Большая часть подземного города была разрушена и недоступна. Малькарисс сгинул под завалами вместе с целым государством, частью которого был сотни лет назад. Осталось лишь несколько залов, похожих на погребальные усыпальницы. Их стены ещё хранили полустёртые, еле читаемые рисунки, изображающие кротов и землероек. Отваживаясь сдвинуть каменные крышки гробниц, бродяги обнаруживали лишь пожелтевшие кости в истлевшем тряпье да насквозь ржавые безделушки. Под конец существования этой цивилизации ей пришлось хоронить очень многих. Что-то неумолимо косило этих слепых бедолаг, словно серп жнеца, покуда последний из них не оставил этот таинственный подземный мир. Однако, вскоре бродяги обнаружили, что первыми в этих руинах побывали не они.

Один из подземных залов, самый обширный, который они нашли, был чем-то вроде храма. Здесь был высокий сводчатый потолок, множество выставленных рядами скамей и алтарь, над которым возвышалась огромная скульптура крота в балахоне. Крот, оскаливший острые, треугольные зубы, протягивал вперёд лапы, с которых на цепях свисали металлические чаши, в которых должен гореть огонь. Точнее, свисали они раньше – одна из них уже на протяжении столетия лежала на полу, и некому было повесить её на место. Статуя была полой внутри, что было отчётливо видно в раскрытой пасти и пустых глазницах. Это было жуткое место, и бродягам было откровенно не по себе здесь находиться, однако кто-то сделал это место ещё более жутким, чем оно было изначально. На алтаре был водружён постамент, который смотрелся здесь совершенно инородно. Большая плита, походившая на стол с целым переплетением желобов, была выполнена из другого камня, нехарактерного для здешних пещер, а заржавленные кандалы по краям не оставляли сомнений в назначении этой плиты.

Жертвенник. Здесь приносили кровавые жертвы – но не во славу хищной фигуры крота. Нет, подножие жертвенного алтаря хранило изображение змей, и эти рисунки сохранились значительно лучше, чем те, что были на стенах. Этот алтарь был новостроем. Его поставили здесь уже после того, как это место оказалось заброшенным. А кроме жертвенника здесь была установлена огромная чаша, в которой ещё осталась зола и не до конца сгоревший уголь и дерево. Зола эта была очень странная, с поблёскивающими в ней вкраплениями чего-то искристого и зелёного. А обыскав помещение чуть получше, бродяги нашли ещё кое-что.

Нож. Изогнутый волнистый клинок, и рукоять, похожая на двух переплетающихся в спираль змей. Их пасти все вместе держали алый рубин. Вещь выглядела дорогой и искусной, но держать её в руке было неприятно. Любой, кто брался за рукоять, ощущал неприятный холод в руке, а вскоре начинал чувствовать нервную тревогу, постоянно ощущая на себе чей-то незримый, немигающей взгляд. Те, кто упорствовал, не обращая внимание на ощущения, в какой-то момент начинал слышать и голоса, которые не слышал никто другой. Бродяги, которые несли кинжал, постоянно оборачивались, переспрашивая у товарищей, кто что сказал, хотя те молчали. Кумер страдал от этого особенно сильно – он всегда чувствовал вещи лучше других, и теперь это играло против него. Неприятные ощущения были столь сильны, что от ощущения чужого взгляда подымалась дыбом шерсть, а шепот голосов начинал заслонять настоящие звуки. Тем не менее, уходить из Малькарисса с пустыми руками ни бобру, ни кому-то ещё не хотелось. За неимением лучшего, бродяги забрали в качестве трофея именно этот клинок. Только, на всякий случай, положили его в деревянную коробку, чтобы не прикасаться к нему лишний раз.

По возвращении из руин их уже ждал куница-информатор. Встретив бродяг в Аббатстве, он лишь одним глазом взглянул на кинжал, приподняв крышку коробки, и тут же сказал, что ему нужно посоветоваться с шефом. Он пропал на целых три дня, заставив бродяг ждать в Аббатстве, но когда вернулся, радостно объявил.

– То, что надо! Начальник прямо в восторг впал, когда я показал ему эту вашу штуку! Вот, велел вам в ответ передать. – Куница бросил бродягам туго набитый кошель с золотыми монетами, и тут же добавил. – Ему понравилось с вами работать. Теперь хочет встретиться с вами лично. Найдите Древесный Особняк в Подлистье и передайте привратнику это. – Вслед за кошелём бродягам вручили и лист пергамента с сургучной печатью. – Если хотите и дальше так хорошо зарабатывать, лучше бы вам торопиться.

И информатор ушёл, оставив бродяг в раздумьях. Впрочем, долгими раздумья их не были. Следующей остановкой бродяг было Подлистье.

Подлистье

Когда бродяги прибыли в Подлистье, на поляну уже понемногу надвигалась ночь. Солнце уже давно скрылось за кронами деревьев, погружая поляну в вечерний сумрак, и лишь свет в окнах домов немного освещал узкие, извилистые улочки Подлистья. Большинство честных обитателей поляны в это время уже были дома, готовясь ко сну. Улицы были пусты, и лишь изредка на пути бродяг встречался то одинокий прохожий, спешивший домой, то патрульные городского ополчения с факелом, которые провожали бродяг полными подозрения взглядами. Лавки и ремесленные мастерские давно были закрыты, и уже не откроются до завтрашнего утра. В городской ратуше только что в последний раз за день гулко зазвенел колокол, оповещая о конце очередного дня. И лишь из-за дверей и стен отдельных трактиров и постоялых дворов слышался негромкий гомон живых голосов – но и здесь нельзя было бы подумать, будто бы за этими дверьми и стенами происходит какое-то бурное веселье.

В Подлистье отчётливо ощущалась тревога. Она буквально витала в воздухе. Это ощущение усиливал и рокот грома в хмурящемся небе, и усиливающийся ветер, раскачивающий верхушки высоких деревьев. Надвигается гроза. Настоящая буря.
Обрывки разговоров, которые всё-таки доносились до слуха бродяг, пока они ужинали в одном из трактиров, позволяли им лучше понять причину этой тревоги, царящей в Подлистье. Поляна ожидала вторжения маркисата, которое должно было произойти со дня на день. Командование маркисата оповестило об этом само, отправив вестового, который объявил об этих намерениях во всеуслышанье на главной площади. Это объявление сопровождалось ультиматумом немедленно сдать поляну и передать все административные полномочия генерал-губернатору, который прибудет с войсками. Обитатели слышали о том, что произошло недавно в Мельничном Городке, и эти мрачные новости усиливали их страхи и тревоги. Тем сильнее была их тревога от того, что городские власти будто бы не замечали надвигающейся угрозы. Старорежимное чиновничество и самые богатые звери хранили полное молчание. Поляна не готовилась ни к обороне, ни к сдаче. Послу маркисата не было никакого ответа, и он убрался восвояси, даже не зная, что ему передать своим. Никто не потрудился даже выйти к обитателям и успокоить их, не то что рассказать о дальнейших действиях. Обитатели не понимали, что им делать – бежать ли туда, докуда кошки ещё не добрались, прятать ли свои немногочисленные пожитки, бояться ли за свою жизнь. Неопределённость пугала их сильнее, чем самые страшные слухи.

В той же таверне, где бродяги взяли себе ужин, им указали направление к Древесному Особняку. Пока бродяги шли на улице уже окончательно стемнело, но время от времени в темноте ярко сверкали вспышки молний, отчего на короткое мгновение становилось так же светло, как днём. Ветер усилился, хлопая тяжёлыми ставнями в тех домах, что были в спешке оставлены обитателями, решившими всё же бежать прочь. Он гремел цепями, на которых держались вывески лавок в этой части поляны, и бросал навстречу бродягам вихри из опавшей листвы. Извилистая мощёная дорога вела бродяг через узкие улочки между домами, а потом и дальше, к самым границам поляны, где ещё не было выстроено ни одного дома, и в конце концов, как и указали добрые звери в трактире, вывела бродяг к Особняку.

Древесный Особняк располагался, на самой южной границе Подлистья, фактически уже в той черте, за которой начинался Лес. Особняк был окружён деревьями, которые гнулись под порывистым ветром, жалобно скрипя и потрескивая, а кроме деревьев Особняк окружала и ограда из кованых железных прутьев с острыми пиками на вершине. Столбы из красного кирпича венчали скульптуры нахохлившихся филинов, что зорко следили со своих шарообразных насестов за всеми, кто подходил к воротам. Металлические ворота с узорчатыми металлическими завитушками на манер колючей лозы были закрыты на тяжёлый замок и несколько засовов, и лишь немного дребезжали, сотрясаемые порывами ветра. Заперта была и калитка рядом с ними. Ни возле ворот с калиткой, ни где-то за забором не было видно ни единой живой души.

Сам Древесный Особняк находился дальше, за оградой. Он полностью оправдывал своё название, представляя собою огромное и искусно выстроенное здание, вписанное прямо меж трёх вековых дубов, изогнутых и узловатых. Возраст этих дубов, наверное, приближался к возрасту самого леса. Особняк представлял собою целую систему строений в несколько этажей, часть из которых стояла на земле, а часть поддерживали монументально-толстые ветки. Эти строения сообщались между собой целой системой лестниц и переходов. Входы в особняк имелись и внизу, в виде привычны всем зверям двери с крыльцом, и наверху, чтобы в них могла залететь птица, не теряя время на приземление. Крышу особняка покрывала красная черепица, а поддерживал его мощный фундамент. В архитектуре особняка узнавались старые традиции Крылатых Династий, ещё доусобных времён, когда они не стремились закрыться от всех остальных за крепостными стенами, законопатив все проходы с земли.
Территорию вокруг особняка занимали мощёные дорожки, вдоль которых выстроились аккуратно подстриженные кусты. Справа от строения виднелось рукотворное озеро с пирсом и газебо на берегу. От ворот и до особняка путь отмечался сразу целой шеренгой деревьев по обе стороны от дороги, идеально похожих друг на друга. Кто бы тут ни жил, он был чрезвычайно богат, и так же чрезвычайно не любил гостей.

Подходя ближе к воротам, бродяги разглядели справа от калитки шнурок, привязанный к металлическому рычагу высоко над их головами. Надо думать, где-то с другой стороны забора этот рычажок был соединён с маленьким колоколом, звон которого и оповещал хозяев о том, что к ним пришли гости. Но услышит ли кто-нибудь этот звон в такую погоду? Ветер воет слишком громко, раскаты грома становятся всё чаще, да и в окнах особняка совсем не горит свет. Он будто бы заброшен, так же, как и некоторые дома в Подлистье. Поневоле на ум приходят все эти истории о призраках.

Жутковатое местечко. Хоть и красивое.

– Ну и погодка, язви ее в корень. Не иначе быть грозе – громыхая латами, объявил Дакси. Сам он не сильно боялся дождя, ведь поговорка "что с гуся вода" возникла не на пустом месте: если вода и затекла за шиворот вояки, то прекрасно выливалась наружу благодаря перьям, покрытым природной смазкой. В отличие от жителей городка, ожидавших вторжения, Дакси был в приподнятом настроении. Задание было выполнено, расчет получен сполна, впереди маячило новое поручение. Команда оказалась выше всяческих похвал – все были к месту и действовали слаженно. Кого-то Дакси знал давно – малышка Ванда была дочкой его боевого товарища Вилли Большеуха, отрядного разведчика, который умер на его руках, попросив позаботиться о его семье. Реми был единственным представителем семейства кошачьих, с которым Дакси мог поладить. Выступить против своих сородичей, стать изгоем, отдуваться в каждой таверне за все страхи и ненависть, что испытывали жители полян к Маркисату – это дорогого стоило. Дакси не раз вступал в драку и разбивал носы и клювы, чтобы прикрыть своего товарища. Ей, да скажи ему с пару лет назад, что он будет считать какого-то расфуфыренного кота другом, он бы счёл такое предположение за оскорбление, а сейчас действительно так считал, в чему в немалой степени способствовали взгляды Реми на вторжение Маркисата. Кумера Дакси раньше не знал, но неужели два представителя Речного братства не договорятся? Не зря же Речное Братство зовётся братством, верно, а не каким-то там союзом. Рин показался Дакси опытным пройдохой и хорошим бойцом. А ежели ты в драке хорош и спину прикроешь, значит ты и зверь что надо – система оценки встречаемых на жизненном пути зверей у Дакси была проста и незатейлива.

Вот и сейчас Дакси топал позади отряда, неся на плече тяжёлый топор и радовался, что представилась новая возможность проявить себя да ещё и в такой компании. Все ж лучше, чем где-то в кустах встречать старость, с грустью поглядывая на ржавеющие доспехи, являющиеся единственным напоминанием о боевом прошлом.

По Подлистью Ванда шла легкой, чуть подпрыгивающей походкой. Впрочем, это была ее обычная походка, готовая в любой момент перейти во внезапный прыжок или стремительный бег. Тревога и надвигающаяся буря с грозой не могли испортить настроение зайке. Ветер в лицо, что может быть лучше?! Поход был успешным и золота за него они получили много, несмотря на то, что притащили один только зловещий ножик. А то, что им резали жертв на алтаре, так это такая мелочь сейчас, после вторжения и войны. Себе, конечно, Ванда такую «злую» вещь оставлять бы не стала, просто из брезгливости, а вот на продажу, почему бы и нет. Кстати, покупка такого ритуального ножа многое говорило об их заказчике, и среди этого многого не было ничего хорошего.
- Надо успеть закончить свои дела в Подлесье, до того, как сюда припрутся кошки. - бодро заявила она, - Без обид, Реми, но ты наверняка тоже не жаждешь свидания со своими соотечественниками.
За себя зайка не опасалась, так как верила в свою счастливую судьбу, и... быстрые ноги. Но когда она вспомнила о сестренке Нейл, то на секунду нахмурилась. Мельничный городок был сейчас совсем не подходящим местом для юной зайки. Тем более, что активность Нейл не слишком уступала таковой у самой Ванды. К несчастью, родичей в других местах у зайки не было, а таскать Нейл с собой было еще рановато. Она, конечно, обещала сестренке, что заберет ее с собой через годик. И взяла с мелкой обещание, что она этот год будет только помогать двоюродным дяде и тете по хозяйству и тренироваться с луком. И не будет связываться с мутными вроде-как-борцами-за-справедливость из Лесного Союза. Вот только, к большому сожалению, Ванда прекрасно знала, как легко забываются клятвы и благие намерения, когда душу тревожит азарт и в жилах вскипает кровь. Да, достаточно было посмотреться в любую лужу, чтобы увидеть наглядный пример.

На Древесный Особняк зайка уставилась с понятным подозрением. Мало того, что их наниматель баловался с «чернотой», так еще, похоже, был из Крылатых династий. Филины на заборе и строение дома об этом прямо кричали.
- Вот прямо не знаю, чего хочу больше. - сказала Ванда, остановившись у ворот. - Чтобы нам открыли или чтобы тут сейчас никого не было. Во втором случае мы войдем сами и поищем что-нибудь интересное.
Она решительно протянула лапку к шнурку и начала за него дергать.

Потянув за шнурок, Ванда привела в движение небольшой металлический молоточек, который и ударил по колоколу. Громкий металлический звон разнёсся по округе, и колокол задребезжал, вибрируя от удара. Ванде пришлось повторить это несколько раз, чтобы в ответ на очередной удар молоточка по колоколу в одном из слуховых окошек под крышей особняка вспыхнул свет масляного фонаря. Чей-то силуэт с узнаваемыми птичьими чертами замаячил в круглом окошке, а затем скрылся вместе со своим фонарём, чтобы появиться уже в проёме распахнувшейся под крышей дверцы.

Зажав в длинном клюве ручку фонаря и расправив чёрные крылья, к бродягам слетел большой и старый ворон-дворецкий. Спланировав прямо к калитке, он неловко замахал своими старыми, явно ноющими от ревматизма крыльями при приземлении, и ветер тут же подхватил и унёс прочь по улице несколько сорвавшихся чёрных пёрышек. Ворон явно был староват для того, чтобы вот так вот летать, но ни словом, ни жестом не выдал в себе никакой слабости. Сразу по приземлении он горделиво выпрямил спину, словно под его чёрным пиджаком и белой рубашкой пряталась рукоятка швабры, фиксирующая его позвоночник. Вынув из клюва фонарь, он поднял его выше, освещая лица столпившихся у решётчатой калитки бродяг, поправил свой монокль на серебряной цепочке и требовательно прокаркал свой вопрос.

– Кто таковы?! – Дворецкий определённо не испытывал никакой радости от внезапного вечернего визита пятерых оборванцев, от которых до сих пор слегка пованивало паучьими потрохами. – Что здесь нужно в такой час?! Мы никому не подаём!

Вылазка в подземный город Кумеру понравилась - хорошо сработали. А еще больше ему радовало то, что им удалось выгодно избавиться от найденного там кинжала. Причем бобер не мог с уверенностью сказать, что его радовало больше: то, что выгодно или то, что избавились.

Дождь и ветер в Подлистье Кумера совершенно не расстраивали - ну как может пугать вода того, кто полжизни, если не больше, провел в воде? А вот некоторым местным жителям непогода не понравилась. Хотя, по правде говоря, скорее всего причиной недовольства была в первую очередь не погода.

- Хорошо построено, - как ремесленник бобер умел ценить результаты труда других мастеров. - И красиво, и полезно и удобно. Как и надо делать.

- Еще не отошла от подземелья? - усмехнулся Кумер на слова Ванды, - Думаю, все-таки лучше, чтобы открыли. Нам ведь, как я понимаю. работу дать хотят.

– Эй, пернатый, раскрой глаза пошире, пока цел твой клюв. Разве не видишь, что перед тобой ватага доблестных наемников, а не каких-то то там попрошаек воробьев. Или нацепи какие-нибудь сраные очки, если белое от черного отличить не можешь. Потому что если ты бродяг распознать не сможешь, так как ты собрался читать грамоту, что всучил нам твой хозяин – прежде чем кто-либо успел ответить, к Ворону вышел Дакси, не отличавшийся ни этикетом, ни манерами. – Дайте ему наконец эти чертовы бумаги, пока я ему действительно клюв не расшиб

– А как по мне, так все вы одной масти. – Не остался в долгу дворецкий, с достоинством встретив хамство. – Грязные, вороватые, портите ковры и всегда сбегаетесь на запах денег. Ну-ка, дайте посмотреть.

Приняв из рук одного из бродяг вверительную грамоту, дворецкий придирчиво рассмотрел сургучную печать. Убедившись в подлинности оттиска, он сорвал тесьму, взял свой фонарь в клюв, чтобы освободить крыло и развернуть лист, а затем несколько раз перевёл взгляд с развёрнутого пергамента на бродяг и обратно.

– Да, действительно. Хозяин ждёт именно вас. – По голосу ворона было слышно, что это ничуть его не радует, и что его отношение к бродягам не изменилось ни на йоту. Однако, его профессионализм требовал оставаться невозмутимым. – Что ж, в таком случае вы действительно не оборванцы-попрошайки, а званные гости Древесного Особняка. Прошу простить мою настороженность. Сейчас я вам открою и провожу вас к хозяину.

Сложив пергамент в трубку и убрав во внутренний карман жилетки, ворон поднял засов калитки, и открыл её для бродяг, сопроводив это пригласительным жестом.
– Прошу за мной. – Чопорно произнёс ворон. – Но будьте так добры, вытирайте ноги перед тем, как переступить порог дома. Последняя уборка была всего час назад, и до завтрашнего утра слуг не будет.

Когда последний бродяга пересёк границы владений неизвестного заказчика, дворецкий отпустил калитку, и та со скрипом закрылась за ними сама. Механический замок щёлкнул, вновь вставая на запор – Кумер отметил про себя эту деталь. Дворецкий вышел вперёд, подсвечивая себе путь фонарём, и повёл бродяг в сторону особняка. Пока бродяги шагали по мощёной дорожке, они могли получше осмотреться во дворе, и при более ближайшем рассмотрении в глаза стало бросаться больше деталей. Издали этого было не так заметно, но вблизи стало отчётливо видно, что дорожка, которую должны были регулярно подметать, занесена листьями, а фигурные кусты потихоньку теряют форму, приходя в запущенность. Пирс с беседкой тоже не мешало бы подкрасить, да и черепичная крыша особняка давно нуждалась в чистке от мха, а также в хорошем плотнике, который подправил бы покосившуюся кладку. Древесный Особняк по прежнему был прекрасен и величественнен, но было заметно, что уход за ним в последние месяцы стал куда менее тщательным.

Когда дворецкий поднимался по ступеням крыльца, изнутри ему уже открыли дверь. Это сделал рослый наёмник в хорошо подогнанном доспехе. Наёмник, которого в полутьме бродяги сначала приняли за очень пушистого волка, вблизи оказался собакой – так, во всяком случае, называли себя эти иноземцы, которые порой прибывали из-за гор, откуда-то из своего Баркистана. Эти наёмники, к слову, славились большой верностью своему господину. Голубоглазая чёрно-белая морда наёмника весело скалилась, глядя на бродяг, не выказывая ни малейшей враждебности, но эта весёлость парадоксально придавала псу более зловещий вид.
– Они? – Спросил пёс у ворона, кивнув в сторону бродяг.
– Да, Хаск. Они. – Ответил ворон, останавливаясь в пороге. – Я разберусь с этим сам. Обойди покуда посты.
– Что? – Уши пса недоуменно встали торчком. – Зачем? Я же только недавно уже обходил.
– Это было до прихода гостей. Обойди. –Настоял на своём ворон. – Не ленись. Тебе за это платят.

Хаск пожал плечами и вышел за порог, пропуская бродяг следом за вороном. Пернатый не поленился проследить, чтобы каждый из бродяг вытер ноги о половой коврик прежде, чем перешагнёт порог. Первый этаж Древесного Особняка, в лучших традициях птичьей архитектуры, был отдан под комнаты прислуги. Обстановка здесь была простая, и скромная – широкие коридоры, освещённые настенными лампами, и множество дверей в разные хозяйственные помещения и жилые комнаты слуг. Днём тут, должно быть, шла постоянная суета – тележки с бельём ездили туда-сюда, слуги сновали из двери в дверь, доносились приятные ароматы с кухни и всё в таком духе. Но сейчас тут было пусто, а освещение было таким же скупым, как и везде. И даже здесь бродяги заметили признаки того же начинающегося упадка. Половицы скрипели под ногами, а несколько из них уже заметно провалилось ниже уровня пола. Отстало и несколько облицовочных досок от стен, а в некоторых углах висела неубранная паутина. Стеклянные колпаки ламп были закопчены изнутри, и сажа приглушала и так неяркий свет. Многие свечи уже были готовы догореть, и пламя дрожало, заставляя тени бродяг и дворецкого плясать на стенах и полу. На мгновение бродяги снова почувствовали себя так же, как чувствовали, идя по подземельям Малькарисса при свете последнего факела. Смутное, но похожее ощущение.

Ворон привёл бродяг к сдвижной двустворчатой дверце встроенной прямо в древесный ствол. Эта дверца вела в крошечную комнатушку, размером с большой шкаф или маленькую кладовку, и в этой комнатушке не было вообще ничего – ни окон, ни дверей, ни стульев со скамьями. Был только рычаг в стене, который мог стоять в трёх позициях, и сейчас стоял в крайней нижней. Ворон пропустил бродяг в эту комнатушку перед собой, уверенно кивая в ответ на недоумённые взгляды, а затем и сам зашёл туда, замыкая очередь. Затворив за собою двери, ворон резким движением передвинул рычаг в крайне-верхнее положение – и что-то с громким стуком сдвинулось там, за стенами. Комнатушка дрогнула, а затем начала медленно и плавно подниматься вверх. Бродяги расслышали, как где-то над ними с натугой скрипят тугие тросы и постукивают деревянные зубчатые колёса. Похоже, эта комнатка была чем-то вроде того подъёмника, который соорудил Кумер, используя ворот колодца, чтобы спуститься в грот, только там не было рычага и ворот надо было крутить самим – пригодилась тогда немерянная сила Дакса.. Здесь же кабинка сама подымала их внутри полого древесного ствола, служившего шахтой этому лифту. Кумер догадался, что за этим стоит продуманный механизм, основанный на системе противовесов – регулируя нагрузку, можно подымать и опускать кабинку вверх и вниз, не потея у ворота самому. Очень удобно и очень продуманно.

Бродяги поднялись на два этажа выше, на самый верх. Там обстановка была уже куда более роскошная. Здесь было много света благодаря чугунным люстрам под потолком. Здесь было много окон, но все они были завешены плотными занавесками, чтобы снаружи не было видно света. Здесь были мягкие ковры, действительно чистые и свежие. Здесь были и вооружённые охранники, которые дежурили в коридоре – ещё парочка псов-наёмников, более пёстрого окраса, выдававшего смешанную породу. Им дворецкий только кивнул, а они кивнули ему, и ворон отправился дальше по коридору, увлекая за собой бродяг. Он привёл их к дубовым двустворчатым дверям, которые раскрыл сильным толчком двух крыльев – и бродяги оказались в просторном и роскошном обеденном зале особняка.

Да, это определённо был дом кого-то, кто принадлежал к Крылатым Династиям. На это очень чётко указывал огромный гобелен на стене – он изображал карту Леса, на которой были отмечены все Гнёзда Династий. Все, включая те, которых уже нет. Об этом же говорил и огромный герб на металлическом щите над камином – он изображал раскрытое крыло и голову филина. Но в то же время, обстановка обеденного зала говорила о том, что здесь этот представитель Династий отдыхал и позволял себе на небольшой момент оставить в стороне все свои регалии и забыть о своём статусе. Здесь не было щитов и мечей на стенах, не было военных знамён и военных трофеев, не было доспехов, расставленных по углам. Здесь был длинный стол, с двумя лавками по бокам, за которым должно было бы принимать пир или большое торжество. Здесь был большой и широкий камин, в котором потрескивали горящие поленья, и от которого исходил тёплый, уютный свет пламени, а перед ним стояло просторное кресло-качалка, выдавая, что хозяин любил посидеть здесь, вытянув ноги, покуривая ту длинную трубку, что лежала рядом на столике, и углубиться в чтение какой-нибудь книги, прихваченной из домашней библиотеки. По стенам обеденного зала были развешаны картины, но ни с одной из них не смотрел ничей суровый предок, нигде не было изображено батальных сцен или сложно ветвящегося генеалогического древа. Нет, здесь были только натюрморты с фруктами в вазах и безмятежные зарисовки повседневности – крестьянин со своим жуком, толкучка на городской площади Подлистья, натюрморт с фруктами и бутылью вина, или красивая девушка-филин под яблоневым деревом. Должно быть, что-то семейное висело раньше над камином – но сейчас об этом напоминал только одиноко торчащий там гвоздь и чёткий прямоугольный след от пыли, аккурат под железным гербом. Под этой отсутствующей картиной была пристроена полочка, на которой осталось стоять две давно погасших свечи и небольшая синяя вазочка с давно высохшей розой.

Когда бродяги вошли в зал, здесь уже находился другой слуга. Мышь, мальчишка-подросток, как раз заканчивал расстилать на огромном столе скатерть, когда завидел старого ворона. Тут же вытянувшись в струнку, он вытаращил глаза и отрапортовался, словно солдат на смотре.
– Все ваши указания выполнены, сэр Каркарью! Я стёр отовсюду пыль, развесил новые занавески, постелил новые скатерти, а ужин...
– Хозяин у себя? – Прервал мышонка дворецкий, пока с удовлетворением осматривал помещение.
– Нет, сэр. – Мотнул головой мышонок. – Он всё ещё в подвале, и, наверное, говорит с...
– Поди к хозяину и сообщи, что его гости уже прибыли. – Распорядился старый ворон, угрожающе сверкнув взглядом своих чёрных глаз-бусин. – И поторопи кухарок с ужином. Вперёд.

Дворецкий поторопил мальчишку небрежным взмахом крыла, и мышонок, сделав быстрый и немного неуклюжий поклон, засеменил к другой двери в дальнем конце обеденного зала. А ворон тем временем развернулся к бродягам и важно выпрямился, заложив крылья за спину.

– Прошу присаживаться. Господин скоро присоединится к вам. – Произнёс ворон. – И пожалуйста, не трогайте ничего лапами. Ужин для вас сейчас подадут

Поглядев на особняк вблизи, Кумер несколько изменил о нем свое мнение. Нет. красота, полезность и удобство никуда не исчезли, но отсутствие надлежащего содержания прямо-таки бросалось в глаза - отошедшие кое-где панели или облупившуюся краску еще можно было не заметить, но провалившийся пол - это уже чересчур. Последние месяцы - да вы что, тут речь идет о годе или даже больше! - за особняком явно не очень смотрели. В смысле содержания, конечно, охрана-то вроде была - вон тот же Хаск, например. Интересно, с чем связано это запущение? Хозяина не было дома или просто не было денег? Если второе, то это плохо - как он будет платить им за работу? А в том, что их позвали, чтобы дать задание бобер не сомневался. Ну не на чаепитие же в кулебяками в самом деле.

Кумер хотел было расспросить дворецкого на счет ремонта, но взглянув на его суровый вид передумал, решив дождаться разговора с хозяином Древесного особняка. А потом видно будет. Может и не потребуется ничего уточнять.

Рин, разумеется, в гробу видал этот лишайный Малькарисс. Прежде всего ему не понравилась осведомленность неизвестного нанимателя. Следом ему не понравилась его неизвестность. Обещанная награда не понравилась ему пропорционально ее несуразной величине, а пуще прочего – тяга заказчика к шумихе. Шутка ли – пятерых собрать. Однако в числе оных оказался Реми, которому лис был должен. К тому же, невнятное дело, уводящее куда-то в самую дичь не только отлично ложилось на мрачное отчаяние, в коем Рин пребывал последние месяцы, но и позволяло на время скрыться с глаз как Маркисата, так и Союза. Какой профит!

Разумеется, экспедиция обернулась полной чернухой и то, что бедовой пятерке удалось выбраться из этого дупла мира без потерь, Рин считал уже достойной наградой. Так ведь нет, прихватили хтонь какую-то. С мрачным удовлетворением лис наблюдал за вытягивающимися мордами подельников, тащивших проклятую заточку. Нет, он не опустился до "я же предупреждал", ему это было не нужно. Бродяги получили ценный урок, да еще и денег впридачу. Самое время было пожать друг другу лапы и разбежаться. Так ведь нет… Однако, это был шанс познакомиться с нанимателем, который беспокоил Рина своей осведомленностью, неизвестностью и тягой к хтони. К тому же в пути Рин познакомился с Вандой и безотчетно обзавелся привычкой за ней присматривать. Он слишком хорошо знал, куда заводят приключения веселых энергичных девушек, слишком увлекавшихся рисковыми делами.

Торчать возле огромного богатого особняка было неуютно настолько, что почти что уже стыдно. Видимо, Дакс испытывал те же трудности, от того и сорвался на слуге. Рин фыркнул в усы, наблюдая их пикировку. Ворон оказался не лыком шит и зрел в корень. Задержавшись у порога, лис долго и придирчиво оттирал грязь с сапог – сперва о траву, потом о специальный коврик. Не столько из показухи, сколько из сочувствия какой-нибудь мелкой живности, которая будет безжалостно разбужена вороном и брошена на борьбу с грязью ночью, после их ухода. О, а вот и мелкая живность. Рин навострил уши, слушая трескотню паренька. Все-то у них тут новое… интересно, с чего бы. Эвона как, а Каркарью-то наш "сэр". А хозяин-то в подвале с кем-то… беседует. Это с кем же там беседует наш любитель ножиков для жертвоприношений. В подвале.

Бочком, бочком, Рин, стараясь избегать "большака", где ожидались самые скрипучие доски и двигаясь преимущественно пока ворон осматривал сверкающий интерьер на предмет, к чему бы придраться, постарался выскользнуть из залы следом за мышонком.