[☥]Расхитители гробниц | ходы игроков | Ушебти за работой

- Я думаю, они просто дошли нас по следам. И лезть в гробницу им не особо нужно - они же понимают, что мы вынуждены будем вылезти

Мефрес воздел руку к потолку и указал на небольшое отверстие:
- Это, к сожалению, все, что есть, - и ничего другого, что могло бы послужить ходом наружу, ему обнаружить не удалось.

Апти же продолжал накидывать варианты. Несмотря на то, что юноша вслед ему продолжал в них сомневаться, желание найти выход из положения, в котором они оказались, подталкивало их проверять. Действительно, заклинания могли быть и не учтены в чертежах, с которыми им удалось ознакомиться, но...
- Мне кажется, они здесь по другой причине. Кто-то убедил их охранять секреты этой гробницы. А вот с какой целью - может значить для нас многое.

– Если кто убедил, можно туда… обратно… антиубедить. А вы можете говорить с люди-собаки? Иногда хорошо помогает, если не бить, а говорить сначала. Они тут не со зла, а по долгу службы. Сердцем чую.

Это было правдой. Частью обряда посвящения был танец с быком, которого потом приносили в жертву и будущий жрец съедал его сердце. А потому дальше жил с сердцем Быка в груди.

- Я по собачьему не умею, - сразу сообщил Абаде. - Я с ними буду говорить, когда вместо разговора будем бить друг друга. Но решать надо что-то, вдруг они за подмогой отправили, тогда их потом больше станет.

Абаде только посетила эта мысль, но они действительно не могли знать, сколько собакоголовых шастает сейчас по пустыне, и как далеко они от гробницы.

- Я предлагаю подойти так, чтобы можно было выстрелить из пращи или бросить дротик, если там у входа такое место есть, я не вижу отсюда. Тогда мы их обстреляем, а они, хочется надеяться, попробуют на нас напасть. Но я перегорожу проход магической стеной и на какое-то время у нас будет преимущество. А там посмотрим.

– Абаде, а как эта твоя палка работает? Может научишь? Я могу по-тихому вдоль стены прокрасться и жахнуть. А там и вы в бой вступите. А?

- Учти, что они умеют нюхать. Как бы не пронюхали тебя в тенях.

Вход в гробницу был по большому счету ямой. Только ямой, вырубленной в скале, а потому с одного краю имеющей удобные ступени, а с другого - отвесную гладкую стену, на которой была сделана "ложная дверь" - массив скалы, имитирующий настоящую дверь, только высотой в два раза больше. Разумеется, была и дверь настоящая, внутри ложной - надо же было как-то впустить и выпустить бальзамировщиков, жрецов, плакальщиц и родственников покойного. "Ложная" же дверь предназначалась для Ба усопшего - вход в пещеру, откуда берет свое начало подземная река мертвых, Дуат.

Другие две стенки ямы не отличались столь идеальной гладкостью, но все же были почти отвесными, и забраться по ним мог разве что опытный скалолаз или вор вроде Апти, и то рискуя разбить руки в кровь. Рабочие не стали расширять проход сверх меры, так что его ширина была под стать ширине саркофага и носилок, и только рядом со входом была площадка, на которой вместилось бы два человека - исключительно ради того, чтобы сделать красивую входную стену. Все-таки Хормер, говоря о "недопустимо бедных" похоронах несколько преувеличивал - гробница, конечно, не была под стать номарху, но за ее возведение заплатили немалую сумму, и строить начали, скорей всего, задолго до смерти вельможи.

Сразу после входа тоннель продолжался на семь локтей, и сворачивал налево. Возможно, это решение было продиктовано особенностями скалы, потому что угол поворота был не совсем прямым. После поворота тоннель шел еще семь раз по семь локтей, на каждые семь локтей имея понижение на одну ступень, и, наконец, приходил в погребальную камеру. Весь этот путь Апти проделал с большой осторожностью, помня и о словах Севсета насчет собачьего нюха. Правда, вор до сих пор не слышал, чтобы из лука можно было попасть в цель, метя по запаху. Правда, и о людях-собаках он тоже до сих пор не слышал, так что всякое может быть.

Солнце, освещавшее пустыню, создавало резкую тень у входа в гробницу, так что Апти смог подобраться к самому ее порогу, не рискуя быть обнаруженным. Отсюда он видел лишь двоих "стражей", но хорошо слышал остальных, так что мог подтвердить оценки Одиссефса. Речь собакоголовых была непонятна, хотя Апти припомнил, что слышал точно такую же от Фарнака и его охранников. Псоглавцы о чем-то совещались - спокойно, рассудительно, словно понимая, что времени у них еще много. Каждый из них был вооружен длинным копьем с наконечником из обсидиана, и тремя короткими метательными копьями с такими же остриями. Защиты не было - ни щита, ни доспеха, ни даже туники - только кусок шкуры шакала поверх бедер. Головы этих стражей и впрямь были точь-в-точь собачьи, так что каждый из них был похож на изваяние Анубиса в храме - только живое, а не каменное. Впрочем, лучше уж иметь дело с шестью живыми, чем с одним каменным, как Апти уже уяснил по собственному опыту.

Похоже, стражи намерились нести дозор, поскольку двое неотлучно смотрели за входом, меняясь по очереди, а остальные устроились где-то неподалеку - их голоса Апти слышал приглушенными. Дозорные изредка участвовали в общем обсуждении, но короткими фразами - не отрываясь от наблюдения за входом в гробницу. Присмотревшись, Апти заметил еще одну интересную деталь - на ключицах тех псоглавцев, которых он видел от входа, были нанесены татуировки теми самыми символами, которые покрывали стены той странной пещеры-внутри-статуи, из которой Абаде вынес жезл, а они все - едва унесли ноги.

Не сказать, чтобы жреца пугала перспектива вляпаться в очередной мордобой. Или же претило бодаться с выполняющей работу стражей. Но далеко не все его спутники были к такому приспособлены. К тому же шесть человеко-псов могли легко превратиться в шестнадцать. А потому, едва прослышав про смутно знакомый говор, кидон, оставив мешок с барахлом и щит внизу, тихонько поднялся по лестнице, дабы пользуясь слепящим солнцем, из черноты теней послушать, о чем болтают стражи гробницы.

Речь была и чужой, и знакомой одновременно. Так говорили, быть может, прадеды и прабабки того старого жреца, что посвящал Одиссефса. А может и того раньше. Но общий смысл уловить можно было - двоих поставили "на стреме", двое отдыхают, а еще двое - следы читают. И в общем верно уже прочитали, сколько народу в гробницу вошло, и что одна из них женщина, и даже прикинули, что взяли еду, а стало быть, могут на день-другой задержаться. Сейчас речь шла о том, пойдет к стоянке племени один из стражей, или сразу двое - вроде бы, хотели позвать из одного места подмогу, а из другого - припасы, чтобы самим простоять подольше. Когда один протявкал, что ждать не нужно, а прям в гробницу лезть, ему очень быстро напомнили, что "по уговору внутрь нам нельзя". От оно как, оказывается! Уговор у них такой!

В конце концов решили, что в племя пойдет один, просто сделает крюк по пути, и отправит сначала подмогу, а потом и припасы. Он ушел, а пятеро остались ждать.

Кидон так же тихо доплелся до поворота и бегом вернулся в зал.
– Вот ща быстро надо. Их осталось пять, но скоро станет много. Один за много пошел. Нам оно так не надо. – Он подобрал щит и перехватил его поудобнее, готовясь снова выйти наверх. И добавил: – А вот сюда им путя нет. Не положено. Так они говорят. А я их понимай. Но что я им говорить стану, если они тут нас хотят заморыши делать?

От откровений Одиссефса в голову Мефреса снова закрадывались нехорошие подозрения. Он, говорит, способен понимать собакоголовых - а сам-то он тогда кто? По чьему наущению прибился он к их отряду. Но в то же время, в таких его способностях сейчас могла оказаться большая для них польза - но только не большая, чем они могли довериться его слову. Кто знает, что он на самом деле скажет и что услышит в ответ? И все же:
- Если ты слышал их так, что они не увидели тебя, то и они услышат тебя в ответ. Может мы сможем разойтись миром, если узнаем, ради чего они заперли нас здесь и почему им не положено прийти за нами самим. А уж если не сможем быстро, - юноша сделал ударение на слове "быстро". - договориться, тогда они не оставят нам выбора, я так считаю.

Помимо прочего, конечно, беспокоила Мефреса необходимость Одиссефсу переводить речи с языка, на котором он изъяснялся не без трудностей, на другой язык, которым, возможно, владел не лучше.

– Да обстрелять их сверху, да и дело с концом. Можем яд использовать. Я с лука, Одисефс может и дротик метнуть. А вы снизу ударите. Чего с шакалоголовыми балакать. Только время потеряем.

Абаде был не против показать, как работает жезл. В конце концов, это полезное знание, мало ли кому придется его использовать. И вот новости о планах собакоголовых он воспринял с энтузиазмом.

- Во, я ж говорю, за подмогой пойдут! - покивал он. - Надо бить их, а то они по нашим следам еще погоню пустят, в пустыне, пока песком не замело следы, так просто тоже не уйдешь...

– Не горюй, – утешил кидон юношу. – Если кто из них выживет, узнаем, чего они тут и разойдемся миром. – Он подумал еще чуток, переваривая предложение фальшивого вельможи. – В общем, все как ты предложил. Только в другой порядок. Идем! Скажи, когда глаза закрыть.

Последнее уже было адресовано Абаде и жрец занял позицию рядом с очень черным человеком, чтобы прикрыть его щитом, пока он будет колдовать свое яркое колдовство.

Севсет последовал сразу за бойцами передовой линии - ему нужно было видеть противника, чтобы направить на него огненное копьё. В конце концов, когда-нибудь это мощное заклинание должно было, наконец, поразить цель!

Пиетета к песьему племени Мефрес не испытывал, просто попытка договориться казалась ему менее болезненным выходом из ситуации. А вот бой его сильной стороной не был. Поэтому в предстоящем столкновении двигаться он решил за спинами более крепко снаряженных спутников и выискивать возможность бить, особо не высовываясь - его одежды вряд ли бы смогли сдержать метко брошенный дротик.

Странные псы конечно. Их судя по всему приставили охраной к гробнице те, кто хотел сохранить их тайны. Но разгадывание этой тайны было непосильной задачей для Апти, а потому он просто приготовился к битве, смазав ядом стрелы и дротики.

– Кидон, возьми дротики. Они отравлены. Постарайся первым же броском поразить противника

- Да как я его подниму, и крикну еще, чтоб остальные слышали, так и закрывай глаза! - кивнул Абаде. - Помнишь как у банного дома сверкало? То же самое будет!

Обернувшись на Ревекку, убеждаясь, что она не слишком паникует, и заодно напоминая себе, что у него теперь есть женщина, которую надо защищать

С скипетром в одной руке щитом в другой, да еще за щитом Одиссефса, Абаде ощущал себя в относительной безопасности. По крайней мере на время. Дело было простое - ослепить и порубить.

- Друзья, минутку. Возможно, мы сможем решить дело миром. Одисевс, похоже на то, что этот народ говорит и читает на древнем языке, который мы впервые увидели на древней статуе, той самой, откуда взяли, в том числе, этот жезл. Там был священный для них текст.

Ты можешь говорить на их наречии.
Расскажи, что у нас есть их текст. Мы готовы показать им его и рассказать, где мы его нашли, если мы заключим мир.

Кидон, нетерпеливо сжимавший копье и уже готовый ринуться наверх по лестнице, тупо уставился на юношу и несколько долгих секунд смотрел куда-то мимо него. Наконец, до него дошло, что мордобой откладывается. Вместо адреналина в кровь хлынуло что-то другое, сродни той дряни, что наполняет ее утром после доброй попойки. На всякий случай он уточнил.

– То есть пока не бьем?

Севсету пришлось еще раз повторить про тексты и статуи. Одиссефс по-прежнему ничего не понял, но решил, что это не его ума дело и с деловитым "ага", пошел наверх к выходу.

– Эй вы, там, наверху! У нас для вас письмо, – крикнул он и на всякий случай немедленно метнулся в сторону, все еще оставаясь в тени.

- Что? - у Мефреса округлились глаза. - Да зачем нам им что-то рассказывать? Ценность той находки слишком велика. Только что речи не шло даже о том, чтобы просто поговорить, откуда вдруг желание добровольно делиться с ними подобным? - ошарашенно причитал юноша.
Он погрузился в размышления, не переставая следить за руками Севсета, готовый если что выхватить свиток, которым тот столь благодушно решил поделиться, у того из рук. Но вскоре озвучил то, к чему пришел в своих мыслях:
- Они, конечно, может быть могли бы помочь нам в его изучении. Если они действительно знают о том достаточно много, хотя что они тогда делают здесь, а не там? И все же, откуда уверенность, что мы можем им доверять? Мы даже не знаем наверняка, зачем они здесь - я лишь полагаю, что кто-то сумел заключить с ними договор. Кто-то, кто не хочет, чтобы хранившееся здесь покинуло стены этой гробницы.

– Эй! Что значит не бьём? – возмутился Апти. – А на кой ляд я уже ядом стрелы смазал и дротики? А за него деньги уплочены между прочим. Может мы их побьем, а одного для расспросов оставим, а?

Севсет понимал, что время, скорее всего, уже упущено, да и сам виноват - раньше надо было думать. Но тем не менее сделал ещё одну попытку:

- Мы можем не называть место, где находится статуя, а просто рассказать им письмена. Возможно, хватит и этого. Зачем биться, если добычи не будет, а жизнь потерять легко можем?