Пятнадцатого мая сестра Мелисандра, дочь Амади и Кадиры, храмовница Аэлис, должна была заступать в суточный наряд по Храму.
С этими нарядами у девушки были связаны не самые приятные воспоминания. Пятнадцать лет назад она в течение многих месяцев была бессменной дневальной выходного дня. Пока ее более удачливые товарки собирались в Летний театр на премьеру очередной духоподъемной исторической постановки, пока особо отличившиеся готовились к свиданию с родительницами - она с гудящими ногами и головой стояла на часах у главного въезда на территорию Храма, или занималась уборкой прилежащей к проходной территории, или волочилась за дежурной сестрой в поисках подлежащих устранению недостатков в благоустройстве разных помещений... Пожалуй, лишиться выходного - дело само по себе еще терпимое, проблема состояла в том, что и в будни ее гоняли так, как и вьючного тяжеловоза пожалели бы гонять. Свободного времени у юной текрурийки не было в принципе: от подъема до отбоя послушания сменялись жесткими воинскими тренировками, а после изнурительных силовых упражнений надо было спешить на очередное занятие по акушерству. И на все это накладывалось крайне угнетенное моральное состояние: она ведь подставила не только сестренку, которой, как старшей, было еще тяжелее, она подвела и мам. Теперь тем оставалось лишь гадать в мучительной неизвестности, чем же так провинились сразу обе их девочки: Храм Аэлис своих секретов не выдает никому. А ведь когда-то идея разложить милую Дианту в неиспользуемой кладовой прямо напротив кабинета Верховной Жрицы казалась столь замечательной, дерзкой и остроумной, и себя юная послушница ощущала такой лихой и бесшабашной... Ну что ж, как гласит циничная поговорка из внешнего мира, бьют не за то, что сделала, а за то, что попалась. Полжизни прошло с тех пор, прежняя Верховная Жрица умерла пять лет назад, Старшая учебной части и Сестра-воспитательница - обе на пенсии, и даже любимая сестренка обретшая, кажется, свое правильное и настоящее женское счастье, постаралась забыть о том, что не просто было в далекой юности, но и продолжалось долгие годы их взрослой жизни. Мелисандра же - не забыла. И пусть сегодня она была уважаемой взрослой храмовницей на хорошем счету у Старших - где-то внутри красивой и уверенной в себе женщины сидела та самая изможденная и сходящая с ума от усталости пятнадцатилетка. Наверное, именно поэтому к каждому очередному суточному наряду девушка старалась подготовиться как физически, так и морально - по отработанной годами схеме.
В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое число храмовница спала примерно два часа, заняв оставшееся время упражнениями в полутьме пустого тренировочного зала. Наряд нарядом, но с утра ей надо было подменить одну из храмовых наставниц, отрабатывая с будущими жрицами и паладинками технику пешего боя в малой группе. Причем послушницы придут предпоследнего года обучения, для них стандартные упражнения "выпад-защита" - не больше чем воспоминания из детства, так что Мелисандре придется постараться, чтобы их удивить, а удивить необходимо. В следующем году на пенсию уходят как минимум две наставницы, и текрурийка давно привыкла к мысли о том, что эту брешь в строю заполнять предстоит ей. В общем, этой ночью манекенам тренировочного зала пришлось пострадать, как и воздуху, многие сотни раз со свистом разрезанному верным клинком. Значит, первая половина дня - занятия, к полудню она, наконец, освободится и грохнется как убитая в своей келье, а часам к семи вечера будет весела, бодра и готова к суткам бодрствования. Схема отработанная и сбоев не дающая, жизнь по строгому режиму вообще имеет свои очевидные преимущества. Однако в этот день режим оказался здорово нарушен. Солнечные лучи как раз упали на изображения воительниц в стандартных боевых стойках, которыми на высоте человеческого роста была украшена западная стена зала, когда за Мелисандрой пришла дневальная с известием о том, что ее ожидает у себя сама Верховная Жрица Танита.
Самая противная вещь на свете - это вот такие неожиданные вызовы от начальства. Одни Богини знают, что можно придумать по пути к высокому кабинету, перечисляя в голове сулящие мало хорошего варианты: от неожиданной головомойки за какие-то давние дела до плохих известий о служащей на границе Дианте. Так что, уже оказавшись наедине с Танитой, изрядно обеспокоившаяся храмовница сразу же внимательно уставилась в ее лицо, пока та, озабоченно поджав губы, просматривала какое-то письмо.
- Садись, дорогая сестра, садись, - оторвавшись от бумаг, кивнула храмовнице Верховная Жрица. - Прости, что пришлось прервать твои тренировки, однако, когда Храм просят о помощи - мы не имеем права медлить.
Первой ученице Аэлис, как хорошо знала Мелисандра, было чуть больше сорока, однако попытка наугад определить ее возраст сбила бы с толку многих незнакомых Сестер. Пепельно-седая шевелюра и глубокие старческие морщины на лице сильно контрастировали с полными губами и молодо выглядящей шеей. Утверждается, что так неравномерно и резко Танита, как и ее предшественницы, постарела из-за того, что на правах Верховной Жрицы разделяет боль Раненой Богини. Храмовница не очень хорошо понимала, что это значит, и способна ли вообще смертная вынести боль, которую едва терпит сама Дарующая Жизнь, но факт оставался фактом: каждая из возглавляющих Храм женщин пользовалась огромным почетом и уважением, обладала совершенно непререкаемым авторитетом. Участвуя в заседания Совета Старших, Танита не требовала - она тихим голосом обращалась к "возлюбленным сестрам" со смиренной просьбой выделить средства на тот или иной проект - и просьбы ее не встречали возражений, даже если мысленно главы остальных содружеств хватались за голову от возмущения. Впрочем, такая власть имела и обратную сторону: ни одна из Верховных Жриц Аэлис, возглавлявших Храм после Дня Боли и гнева, не дожила до шестидесяти. Хорошо все-таки, что у мамы Амади, первой среди рамониток, не было никакого специфического бремени, кроме обычных забот большой начальницы ее уровня, и жить-здравствовать она будет еще очень долго...
- Вчера под полночь мне пришло письмо от нашей сестры Ноэми из деревни Долгунцы, - продолжала тем временем Танита. - К сожалению, дежурная решила, что дело может подождать утра, так что ознакомилась я с ним буквально полчаса назад. Иначе отдала бы необходимые распоряжения уже ночью. Увы, сделанного не воротишь... Ладно. Ноэми пишет, что пару дней назад на деревенских льняных полях стали появляться большие круги непонятного происхождения. Словно кто-то то ли вытаптывает посевы, то ли там самозарождается какой-то смерч... Написано довольно сумбурно, но основной проблемой она видит даже не это, а внутренние конфликты в деревне. Как я поняла, одну из крестьянок обвиняют, буквально, в колдовстве. И все это грозит вылиться в полноценное рукоприкладство. Я хорошо знаю сестру Ноэми, она моложе меня всего на три года, и мы дружили в свое время, будучи послушницами. Если она честно признается, что теряет контроль над ситуацией и не справляется - значит, дела и в самом деле плохи.
В отличие от Верховной Жрицы, Мелисандра знала о Ноэми не так уж много: по возрасту в послушничестве им пересечься не удалось, а после выпуска ту сразу определили в родную деревеньку. Обычная для сельских девочек история, где родилась - там и пригодилась. По делам она периодически ненадолго заезжала в Первопоселение, так что в лицо ее текрурийка, регулярно дежурившая по Храму, знала, но общаться особенно плотно не доводилось. Сестра как сестра. Симпатичная, вежливая, скромная, да среди аэлиситок другие скорее редкость.
- Круги на полях, значит... Кто же это там озорует? - ненадолго прикрыв глаза, спросила саму себя Танита, однако быстро пришла в себя и продолжила разговор. - В общем, сама понимаешь, дорогая Мелисандра, тебе придется незамедлительно собираться в командировку. Конечно, можно сразу послать в Долгунцы группу боевых рамониток, однако... наши дорогие сестры, ученицы Охотницы, очень уж любят бить с размаху и рубить сплеча. Здесь же, по моим ощущениям, действовать надо куда деликатнее. Твоя задача будет двоякой: нужно, во-первых, расследовать, что же там все-таки происходит, во-вторых - сделать это так, чтобы по итогам крестьянки не вцепились друг дружке в волосы и не поразбивали лица.
При упоминании рамониток седовласая жрица неловко улыбнулась, будто только что вспомнила о том, кто же является родительницами Мелисандры. Храмовница, впрочем, привыкла к таким отношениям между последовательницами двух Богинь: при всей сестринской любви и взаимном уважении, пути у них все-таки были разные. Сейчас, не успев психологически перестроиться на новую задачу, она в первую очередь спросила, кто же заступит в наряд вместо нее? Разумеется, вопрос уже решили, и замену найдут, и вообще, беспокоиться не стоит.
- Я знаю, ты не спала эту ночь, но досыпать тебе придется все-таки в Долгунцах, - продолжила Танита. - Нужно поскорее сориентироваться в обстановке, познакомиться с местными и вмешаться, если в самом деле есть угроза какой-то драки или иных безобразий. Лошадь получишь в нашей конюшне, сдашь ее местным, все бытовые заботы о тебе тоже, само собой, на них. Ноэми и деревенские власти, разумеется, окажут всяческое содействие. Работай, сестра.
***
Почти три часа пути строго на юг, навстречу медленно поднимающемуся и бьющему в глаза солнцу, которое заставляло что Мелисандру, что ее гнедую лошадку опускать глаза на дорогу. Скоротать время можно было, перечисляя про себя все известное о пресловутых Долгунцах. А что там, собственно, перечислять? Деревенька дворов в сорок, расположена в ближнем Закуполье, хозяйственная специализация - выращивание льна. Наверняка что-то из одежды, покрывающей закаленное тело чернокожей храмовницы, сперва выросло на тех самых полях, где теперь появляются непонятные круги. В остальном же - глухомань глухоманью. Южнее расположено большое село Буревое, в котором уже имеется и школа своя, и армейский гарнизон в три десятка копий (атрибут опасной окраины сестринских владений), и полноценное святилище Аэлис - вот про это место в географическом справочнике полстраницы текста имеется. На Долгунцы же хватило четырех строчек, если память не изменяет...
Четырехстрочные Долгунцы появились из-за очередного взлобка как-то внезапно для углубившейся в раздумья Мелисандры, без стеснения вывалив перед ней свои огороды и задние дворы. Даже лошадка удивленно всхрапнула от такой неожиданности. Храмовница же вздернула в недоумении проколотую бровь, увидев, как на самой окраине деревушки, сложив руки на животе и устремив взгляд вперед, ее терпеливо дожидается та самая сестра Ноэми:
Это сколько же она тут стоит-то? Совсем неочевидно, что Храм прислал бы помощь так скоро. Или очевидно? Еще и выходное платье надела: повседневная жизнь сельских жриц не сказать чтобы располагает к такому модничанью. Похоже, помощь из столицы здесь кое-кто ожидает с нетерпением. Хорошо еще, не вывалили встречать всем местным Советом - вот это было бы совсем неловко.
Подъезжая все ближе, Мелисандра отмечала для себя будто заново, что жрица-то - женщина вполне симпатичная и ухоженная, явно собой не пренебрегающая, и выглядит помоложе своих "хорошо под сорок". Держится, правда, слегка напряженно, словно жердину проглотила, но, быть может, ситуация к этому располагает? Когда, наконец, храмовница остановила лошадь, Ноэми приветливо кивнула, обращаясь к ней максимально официально:
- Здравствуйте, сестра Мелисандра. Приветствую вас в Долгунцах и благодарю, что так быстро приехали. Сестры из нашего Совета с нетерпением ожидают вас, - она показывает рукой по направлению к центру деревушки.
Выглядело это все мило и лестно, но, насколько помнила текрурийка, в Первопоселении Ноэми общалась и вела себя как-то попроще.