В логове зверя | ходы игроков | День первый. Зачин

Деревня в вечерние июльские часы выглядит сонной: дымятся трубы, лениво брехают собаки, повсеместно поют свои песни комары, оправдывая название деревни.

Немногочисленные хаты тихо стоят, окруженные перелесками и топкими местами. Оживлен только шинок на большой дороге, где гудит толпа селян. Некоторые, особо припившие уже полулежат возле входа или стоят покачиваясь, облокотившись на плетень. Иные, забили всю светлицу внутри и шумно галдят, собравшись вокруг стола с игрой. Летят пожелтевшие кости и рубли звонко падают на заляпанный свиным жиром стол.

- Давай, стерва проклятая! – орет толстый мужик, тряся кожаный стакан с игральными костями, - ставлю рубль!

В помещении насмолено куревом из многочисленных трубок. Худосочный носатый жид за шинквасом разливает варенуху, успевая ругаться с одним из пьяных селян.

Среди пестрых посетителей, маячит и гусарский зеленый кафтан. В шинке душно и натоплено, однако Дьердь накинул его на плечи, спасаясь от болезненного лихорадочного озноба, который так и терзал иноземца.

Когда Дьердя нашли в излучине реки местные мальчишки, он казался им дивным чужестранцем, со странным говором и в незнакомой одежде. Однако, население Комариков не бросило раненного и больного человека, и он нашел пристанище в сенях у старой бабки Мариши, отпаиваясь жирным молоком и восстанавливая силы.

Как Дьердь попал в это село - он не помнил. После сражения, его выносил верный друг - конь Эмбер. Однако, усталость и подхваченная в местных болотах лихорадка скосила воина. Когда он очнулся, рядом уже не было коня, хотя опытный гусар знал, что Эмбер никогда бы не оставил своего хозяина.

Однако ж, силы постепенно возвращались к нему. Да и чего было сетовать на судьбу, когда на поясе звенит родимая сабля, а в кармане бренчит горсть серебра…

- Кх... кхх... заел проклятый кашель. Ладно, последний разок, мил человек, - сказал Дьердь, встряхнув кости: - У кого больше, того и деньги. Вот мой грош.

Венгр выложил мелкую монету на стол, подвинул к рублю крестьянина и добавил: - Только после, мил человек, уж уважь. Ты ж обещал рассказать, что видал, куда запропал мой конь. Целую свечу на талер, не меньше, поставлю за твое здоровье в церкви, коль так.

С этими словами пришлый гусар бросил кости на стол. Брякая по дереву, они раскатились в разные стороны...

- мил человек, мил человек... - передразнил мужик, принимая монеты и огромной ладонью собирая кости.

Метнул и сам. Легло шесть против дьердевской десятки.

Толпа пьяных зевак громко заулюлюкала одобряя выигрыш. Мужик зачертыхался, пыхтя и ища монеты по кармашкам и тайничкам на одежде.

- А ну тебя, Сатана! - опять выругался завсегдатай. Играть было нечем, хоть портки закладывай, - пристал со своей скотиной, ей-богу. Мне то почем знать! Про коня твоего Семашковский сын говорил, ну тот, который тебя на Днепре и нашел.

Собеседник Дьердя, раскраснелся и пытался перекричать гомон, стоявший в шинке. Он перегнулся через стол, приблизив толстощекое лицо.
- Только ему веры нет, сиротинушка он и приврать любит. Лучше ка загляни к ведуну, что в брошенном хлеву поселился. Настоящий запорожец! Жрет, курит и от любой работы отказывается. Все черти у него на побегушках!

- А вот за добрый совет спасибо, мил человек! Корчмарь, меда моему другу. Меда да пива с чесночными колбасками, коль есть. И вы парни, подсаживайтесь, - поднял руку, поманил зевак и звучно гаркнул Дьердь. Ему ни к чему были склоки здесь, на чужой и в чем-то вражьей стороне (пусть крестьяне того и не знали), а еще эта хворь навалилась... А вот заиметь добрых знакомых будет к месту.

Весь выигрыш венгр подвинул корчмарю, когда тот сподобился притащить снедь и выпивку. Поправляя силы, но не слишком налегая на хмель, Дьердь собирался слушать местных выпивох, может интересное что скажут.

Серебрянного рубля хватило на все, что попросил гусар, однако старый жид корчмарь все равно сделал недовольную мину. Но внутри он только был рад подпоить посетителей еще.

- от это наш человек, от это по нашему, - послышались отовсюду голоса, - широкая душа, хоть и лях!

Подали пиво в огромных деревянных кружках и варенуху в стекляннлой бутылке. Чесночных колбасок не оказалось, зато принесли румяный книш и кашу с салом.

Однако, через несколько минут гулянка стихла.

Дверь шинка с пронзительным скрипом отворилась, запуская, ночной уже, холод.

Послышались чьи то тяжелые, хозяйские шаги. Все присутствующие замолчали, бросив еду и игры и поприжимали головы.

Дьердь сидел спиной ко входу, от того и не видел гостя.
Им был высокий статный козак, в белой свитке и ухоженных темно-червонных сапогах, чуть ли не до колена.

Его лицо, обрамленное длинными, как у девицы волосами, выдавало в нем зачетного лиходея. Черные татарские глаза, несколько пулевых шрамов, отсутствующий передний зуб. На шее у него висело монисто из продырявленных золотых монет, вперемешку с отрезанными высохшими ушами и фалангами пальцев.

Он прошелся вдоль лавок, по хищному высматривая аокруг:

- Ну! Чего притихли собаки! Месяц прошел! Зверь больше ждать не будет!

Злодей подошел к шинквасу и взял из рук трясущегося от страха жида бутылку водки, жадно напившись и хряпнув ее об пол, он прорычал:

- не будет золота до воскресной заутрени - пеняйте на себя. Сожжем церковь и пустим вам красного петуха!

А Дьердь просто замер за своим столом, одной рукой поднося кружку ко рту и потягивая мед, а другой медленно обхватывая рукоять пистоля за поясом. дело местных - встревать он и не думал, подозревая, что это чубатый воин может служить какому-нибудь князю или пану. Кто их тут разберет - не ссориться же с каждым. Тем более он не очень и хотел вступаться за этих трусоватых мужичков, которые его вдобавок "ляхом" обозвали, пусть и по незнанию.

Козак еще постоял, высматривая того, кто осмелится бросить вызов его авторитету. Черные глаза злобно бегали по шинку и остановились на широкой спине в зеленом кафтане.

Дьердь отличался от местных и ростом и одеждой и выправкой. Однако ж более всего внимание козака привлекла кривая сабля, покоившаяся на поясе гусара.

Оторвавшись от стойки шинкаря, бандит прошелся до лавки Дьердя и встал над ним, уперши руки в боки.

- Вкусен ли мед, а иноземец? - раздался за его спиной хриплый голос, - может тебя попотчевать козацким медом?

Мыкола Лютый

Темнота.
Еще мгновение назад, Мыкола сидел на растресканном чурбане, под крышей старого, покосившегося хлева. За маленькими оконцами протекала спокойная ночь, наполненная обычными звуками июля: шумом листвы, перекрикивания речных птиц и сверчкового пения.

Однако сейчас все стихло. Само существование звуков было поглощено кромешной тьмой, окружившей козака. Лишь красный уголек раскуренного табака виднелся в зажатой в руке люльке.

Хлев наполнился запахом псиной и козлиной шерсти. За маленькими окошками замаячили темные фигуры и пары горящих глаз.

В запертую на засов, шаткую дверь хлева ударил исполинский кулак. Удар, за ударом.

- Пусти! – скомандовал низкий, словно бы доносящийся из глубин, голос, - пусти, козак!

Мыкола был не простым козаком. Он был характерником, а это ко многому обязывало.

Многие бы могли назвать Мыколу "ведьмаком" или "колдуном", но это было бы отчасти правдой. О себе так Мыкола говорить не любил, всегда поправляя, что он не "ведьмак", а "характерник". Сам Мыкола, конечно, много знал того, что не положено знать простым смертным. Многое и умел. Но, в отличии от настоящих колдунов он практически не пользовался своей силой ради самого себя. И не знался с нечистью. Он частенько встречался с её представителями, доводилось даже общаться, но помощи от нечисти он не принимал. Наоборот, старался с ней бороться и по возможности ограждать окружающих.

А в этот раз...кажется, снова стало творится нечто нечистое. И козак не испугался. Стоит испугаться или дать слабину-тебя сожрут. Тот факт, что они стучатся и требуют впустить уже как минимум говорит о том, что они не смогли просто так войти.

-Здоровеньки було!-ответствовал козак, спокойно покуривая люльку.-Дык, не учили, шо ходя в гости надобно сперва себя назвать? Я вас не знаю, как мне кого-то впустить? Назовись, кто бы ты не был!

Голос характерника был без вызова, но твёрдый как кремень.

Голос за дверью неожиданно изменился.

- Сынку, не признал чтоли? Открывай, поговорить надобно!

Мыкола знал, что его отец мертв. Что это морок и нельзя подчиняться бесовской силе. Однако, где-то в груди предательски екнуло, человеческая слабость дала о себе знать, заслыша голос родного человека.

- Отворяй, не кобенься, - говорил некто голосом отца за дверью.

Мыкола хмыкнул.

-Меня на мякине не проведёшь. Какой ты мне батько, чорт лысый? Нешто я не знаю, что мой батько не воняет козлиной шерстью? У вас, господа черти, все такие уловки. То в облик батьки рядитесь, то в облик бабки...

Он вспомнил истории о том, что черти любят частенько принимать облик умерших близких и являться иногда во сне, а иногда как бы и наяву. Однажды к одной молодой повадился ходить чёрт в облике умершего мужа и, если бы её вовремя не предупредил Мыкола об опасности, было бы ей очень худо.

Тем не менее, характерник напрягся. Он попытался понять, какая конкретна нечисть морочит ему голову и как можно на неё воздействовать или же прогнать...

Оторвавшись от стойки шинкаря, бандит прошелся до лавки Дьердя и встал над ним, уперши руки в боки. - Вкусен ли мед, а иноземец? - раздался за его спиной хриплый голос, - может тебя попотчевать козацким медом?

- Не жалуюсь, местный, - в тон козаку, но миролюбиво, хотя спрашивающий больше походил на разбойного татарина, ответил Дьердь. Судя по внешности вблизи - все же не человек какого-то местного пана, а тать и лиходей. Это успокоило гусара: не придется иметь дел с властью, да и пресмыкаться особо не нужно, а коли запахнет жареным - можно утечь на родную сторону. Коня только найти требно. Дьердь еще дальше сдвинул руку с пистолем под столом, направив его в пах мужчины. Только нажать на крючок и...

Но Дьердь надеялся, что интерес козака пропадет.

Мыкола

Удары в дверь ухали так, что казалось она слетит с петель, на голову и плечи Мыколы сыпалась земля и солома с кровли. Голос переменился, завизжал по поросячьи, потом зарычал:

- Не пустишь, все равно приду за твоей душонкой. Не принадлежит она тебе, колдун. С темными силами ты повязан. Уходи из села, здесь моя земля! Уходи, иначе достану я тебя, не спасут тебя обереги твои!

Козак хладнокровно слушал беснующуюся нечисть, но понимал - без спроса она не войдет. Только редкие бесы, проклятые самим Дьяволом могли разрушить силу порога дома.

Однако в Комариках поселилась сильная нечисть и пустила корни в этих землях. Почуяв колдуна-характерника она постарается сманить его на свою сторону или же заполучить его душу.
В чем причина такого безмерного зла, Мыкола не знал и это еще предстояло выяснить. Что то или кто то призвал темные силы в эту Богом забытую деревушку.

Удары бухнули еще два раза и все стихло. Запел свою песню сверчок, невдалеке крикнула цапля. Мыкола так и сидел, сжимая люльку.

Его лицо и руки были вымазаны в крови. Она быстро сворачивалась и засыхала на теплой коже козака. Это была не его кровь, но демон оставил ее на Мыколе, как напоминание о свое угрозе.

Дьердь

- Ну что же, - хмыкнул тать за спиной у Дьердя, - пей, пока есть голова на плечах.
Видя, что гусар не проявляет враждебности, бандит перестал чувствовать угрозу и заметно расслабился:

- Ты, пан, вижу не боишься. Может и по-любовному разойдемся. Не уберешься из села до воскресенья – пеняй на себя!

Он развернулся на каблуках и пошел к выходу.

Еще некоторое время никто не решался заговорить, но через время из глубины шинка послышались выкрики «да что же это такое делается, братцы!» и прочее сожаление.

- Кто это такой? Местного пана вой? Пан-то у вас есть? - недоуменно обратился Дьердь после долгого затишья к своему недавнему сопернику в кости и собутыльнику: - Как тебя звать, извини, запамятовал.

Венгр не стал нарываться на драку по многим причинам - и самая главная, что не знал, с кем придется иметь дело. Сейчас в корчме вроде снова вернулись голоса людей, ушла напряженность и страх немного отступил у местных селян, поэтому драгун приступил к расспросам.

-Ну вот, таперича отмываться придётся...-задумчиво протянул козак.

Он погасил люльку, сунул её в походный мешок, затем осмотрелся и, убедившись, что нечистая сгинул, аккуратно выбрался из хлева и пошёл, озираясь, туда, где можно было умыться.

А потом он почему-то он подумал про местный шинок...было некоторое предчувствие, с этим связанное.

Собеседником Дьердя был местный селянин и гуляка – Панас. Однако, сейчас от его веселости не осталось и следа – он сидел с открытым ртом и испуганно смотрел на дверь.

- Нет, пановы люди далеко, да и кому мы нужны в этом забытом хуторе, - вздохнул он наконец, - это Максюта, молодчик из шайки Зверя. Они почему-то считают, что в нашей церквушке спрятано золото, вот и взялись за нас крепко. А что золото? Я его в глаза не видел и помирать не хочу. Мы и челобитную пану посылали и писали грамоту комиссару в Миргород. Все без толку, никому мы не нужны…

***

Тем временем, Мыкола вышел из хлева на свежий ночной воздух. Отмывшись у колодца с журавлем и освежившись, он пошел к шинку, в окнах которого ярко горел свет и суетились тени, говоря о том, что сейчас там было оживленно.

Войдя в душное, накуренное помещение, козак увидел сборище местных мужиков, словно напуганных чем-то. Они сгрудились вокруг мужчины, который всем своим видом выдавал заправского военного.

- Всех погубит Зверь проклятый! Он уже обещал отрезать нам носы и уши! Не губи, хлопец! Один ты тут умеешь шашкой махать, выручай!

В дверях появился Козак.

Войдя в шинок он снял шапку, затем перекрестился и обратился к присутствующим.

- Здорово вечеряли, честной народ! Дык у вас на хуторе черти шастают аки кони по пастбищу. А ну-ка признавайтесь, хлопцы, хто чертей прикормил?

Тут Мыкола заметил, что весь народ находится в каком то нервном состоянии.

- Тю. У вас, хлопцы, чавось такие лица постные, как будто вы только что с панихиды пришли? Нешто беда какая?

- Так, мил человек, ясно-ясно, лихое дело у вас... Эх, привел бы я вам на выручку бравую дружину, да вот конь мой верный запропал, да еще и хворь эта, будь она неладна. - вздохнул с непритворным сожалением Дьердь. Не то чтобы он мечтал помочь этим селянам, но в остальном был честен. Затем он вспомнил прошлые слова Панаса о коне: - Слушай, Панас, как отыскать этого вашего колдуна? На мельнице говоришь?

Панас только рот раскрыл, как дверь распахнулась и на пороге словно призрак, возник Мыкола.

- Так вот он, самый, что ни на есть колдун, - вместо ответа кивнул на нового гостя Панас.

Запорожец по свойски стал заговаривать с людьми. Ему отвечали охотно, но невпопад. "Христиане тут все, батько, никто чертей не привечает", "Каждую воскресницу в церкви молимся", "Может бабы, они могут всякой чертовщиной заниматься".

Селяне сетовали и божились. Однако ни у кого духу не было против вооруженной банды. Все как один просили Мыколу и Дьердя помочь, видя в них людей опытных и умелых.

Мужики еще порядили немного, успокоившись, еще покумекали и послали за дьяком и Головой. Тот уже был в курсе дел и прибыл незамедлительно.

Толстый, в безразмерной свитке, пыхтя и закашливаясь влажным кашлем, Голова вошел в шинок с видом хозяина. Слыл он человеком неумным, но был напорист и дела привык решать с наскока.

Голова походил еще немного по земляному полу шинка, выискивая сиденье попросторнее. Дьяк, облаченный в ношеный черный костюм, семенил за ним с деревянной коробкой, в которой звенели чернильницы.

- Так, хмхм! - продрал горло он в установившейся тишине и направил палец, похожий на ярмарочную сосиску на Дьердя, - Дело дрянь! Вот ты, молодчик, ты шаблей чего опясался, на Зверя пойти не струхаешь?
- А ты, - перевел он жирный палец на Мыколу, - слухи идут, что колдунствуешь, али слухи наводишь и цену себе набиваешь?

Мыкола аж удивился.

-Шо, я? Да ни в жисть! Колдуны это те, кто с рогатым всякие договоры заключают да душу свою закладывают. А я ничего такого не делал! Меня зовут Мыкола Лютый. Я сечевой козак. Характерник, сын характерника. Если ты имеешь ввиду, владею ли я особыми знаниями-то это так. Я знахарь. Но никогда с нечистью не знался. А если ты сомневаешься во мне, спроси любого козака с Сечи. Знаю самого Кошевого атамана.

Мыкола назвал свой родовой хутор, своего отца и деда. Назвал свой курень в Сечи, имя своего куренного атамана, назвал около десятка имён известных сечевых козаков. Такое мог знать только тот, кто жил на Сечи. А такой козак хвастать не будет-потому что всё это легко проверяется, и за враньё сами козаки потом могут спросить.

- Это можно, староста. Благодарствую, выручили твои люди меня, долг платежом красен. Да только чего я один навоюю? Мне Панас сказывал, что кто-то из вас знает, куда запропал мой конь верный, мой Эмбе`р, - отвечал Дьердь, сидя рядом с колдуном, как его тут величали, головой и дьяком: - Коль так, сказывайте. Найду коня - враз сыщу вам подмогу, добрых гусар, всех ваших разбойников изведем. Если особо и денег не пожалеете отсыпать. А в одиночку много не навоюешь.

Голова торговался, набивал цену и юлил. Однако мужики по итогу взяли свое, перекричали неуступчивого скупердяя.

- Такие важные гости не каждый день захаживают, да и выбора у нас нет. Золотом да серебром не богаты, но одарим чем сможем. Будьте добры, рыцари, помогите встретить окаянного Зверя. Вовек добра не забудем!

Про коня боевого никто ничего не знал, его последний раз видел парубок, Семашковский сирота, но его не было в шинке. Также считалось, что характерник Мыкола может поглядеть в воду да увидеть там пропажу, однако вгромкую об этом боялись спросить.

Времени оставалось два дня да остаток этой ночи.

- Эй, как тебя звать, нешто и правда колдун? - покосился недоверчиво Дьердь на чубатого гостя корчмы, к которому с опаской отнеслись и сам голова, и дьяк, и местные мужики. Видно считались, может бесовской силой тот владеет, как знать. Ежели поможет сыскать коня, так и пусть. Далеко эта деревня от святых мест, дремучая провинция. А для венгра еще и чужая сторона.

- Коль так, поворожи, будем думать, как быть нам с этой напастью, - добавил он и после добавил голове: - Деньги готовь, пан голова, воям без денег никуда. Повезет, приведу вам подмогу, снеди и прочего не надо, только деньги. И проводника чтоль дай.

Мужики потихоньку стали расходится, стояла поздняя ночь. Особо напившиеся валялись на полу или положив голову на стол.


Голова нехотя отсыпал Дьердю десяток гривен и еще пяток Мыколе. Серебро монет было почерневшим и чеканка уже совсем истерлась, но они были в ходу и ими можно было расплатиться где угодно.
- Проводника сам ищи, раз подрядился, - буркнул он и вместе с дьячком вышел из шинка.

Разговоры улеглись и все стихло. До утра еще было время и можно было отдохнуть.

Когда все разошлись, Дьердь обернулся, подсел ближе к невольному попутчику по несчастью и подвинул к тому кружку с пивом, которую так и не начал какой-то из крестьян. Из тех, что он тут угощал.

- Не слишком приветливы твои родичи. Мыкола? Я Дьердь, тут говорили, мож слышал. Что делать будем? Может быть не врут и ты правда сыщешь моего коня? Там и дело легче пойдет, - вопрошал он колдуна.

-Здрав буди, Дьёрд. Так ты венгр?-спросил Мыкола.-Не так часто видел я вашего брата тут... А за угощение спасибо, добр человек. Возьми и ты моего гостинца. А на местных не серчай, не со зла они так...

Характерник достал из мешка порцию вяленого мяса. Вполне съедобного и хорошего качества. Это мясо он отдал венгру. Затем задумался.

-Не знаю я точно что делать. Смотри какая штука. Я пару часов назад отдыхал в хлеву, как вдруг ко мне стал кто-то стучаться. Я спросил, кто это? Ответили голосом моего отца. И попросили открыть. Но моей отец мёртв, Дьердь... Я это точно знаю, я видел его мёртвым, я его и хоронил. Ошибки быть не может. То существо, что ломилось в хлев, было бесом. И не просто обычным бесёнком, а очень сильным бесом, Дьерд. Меня оно не смогло тронуть-не на того напало. Но передало угрозу-мол, убирайся, козак, иначе душу заберу. Ещё и кровищей своей забрызгало. Ну насчёт души-это ещё бабушка надвое сказала, а вот насчёт того, что тут хутор какой-то проклятый, это точно. Кто-то накликал сюда очень серьёзную нечисть, Дьердь. Я пока не могу сказать то, но очистить это место будет непросто. А коня твоего можно попробовать найти. Но ты должен мне сказать все клички, на которые он откликается, описать его внешне и сказать, при каких обстоятельствах ты его потерял. Я постараюсь, венгр. Ничего не обещаю, но постараюсь.

- Да уж, верно все. Венгр я, трансильванец с гор. Благодарствую за угощение. - разделил трапезу с собеседником Дьердь. Он выложил на стол пистоли, разрядил один, что держал под столом, стал деловито и тщательно чистить оружие. С пистолям как дело - не почистишь вовремя, потом или порох отсыреет, или кремень заклинит. Меж тем разговор продолжался: - Спасибо, все обскажу как есть. Звать конька Эмбе`ром по-нашему. Храбрец, то бишь... Игреневой масти, а седло буйволовой кожи, с тесьмой из серебра и конского волоса.

Поделившись рассказом, драгун проверил курки пистолей, мешочек с пулями и порохом, удовлетворенно кивнул и стал заряжать оба пистоля да готовить к ним короткие сухие фитили.

- Меня тут выгнать какой-то хват собрался. Велел проваливать аккурат через два дня, не позже - прям как твой черт. Не знаешь, кто может быть таков? На панского воя не похож, да и местные гутарят он из шайки какого-то зверя. Это кто будет?

Мыкола ничего не ответил, встал, вытащил медный таз из-под лавки и налил в него воды из ушата. После чего вернулся, и некоторое время сидел недвижно, ожидая, когда вода успокоится и всматриваясь в искаженное водной рябью дно…

Через некоторое время, характерник стал невнятно, себе под нос бормотать и вдруг резким движением предплечья смахнул таз с водой на пол, огласив ярким звоном спавший шинок. Брызги разлетелись повсюду, попав на кафтан и сапоги Дьердья.

Козак больше ничего не сказал и посмотрев на венгра уставшими красными глазами, подложил руки под голову и заснул прямо за столом.

- Нда... вот и поговорили, - проворчал драгун, когда его ни с того, ни с сего обрызгали водой. Стряхнув мокрые капли с штанов, драгун вздохнул и обошел вокруг хаты, чтобы убедиться в надежности жилища, а может просто успокоиться и подышать воздухом. Вернувшись, он крепко запер плетень-калитку во дворе, а сразу за ним рассыпал острых колючек чертополоха и шиповника, которые собрал во дворе - привычка военного, когда летучие отряды драгун заходили в тыл, то вечеряя, делали именно так. Своего рода сигналка.

Потом он скатал свой кунтуш с галунами под голову как подушку, сунул рядом заряженный пистоль, а второй разрядил и убрал подальше. Так он и лег - в доме, но возле окна, не под ним, скорее за боковиной. местным он ни капли не доверял, так что такие меры предосторождности были нелишними. А дверь в дом просто запер на засов.