| |
|
|
Воспоминания, что подтолкнули принца к осуществлению собственного желания, были полны неги, удовольствия, пусть даже и с довольно толстым налётом похоти. Но то, что случилось здесь, крайне сильно от них отличалось. Быть может, будь на месте белокурого паладина его друг Персиваль и всё было бы иначе. Всё же молодой граф был вполне искушённым плотскими утехами человеком, чему свидетельством служил хотя бы тот факт, что Лаферте смог сдержаться под заклинанием жрицы. Но Крайтос – он был другим! И если поначалу его азарт и вполне очевидный интерес к происходящему несколько забавляли наследника Сияющей Империи, то, когда юноша вошёл во вкус, начав в буквальном смысле насиловать мальчишку, точно тот был живой куклой – весь пыл, желание, а заодно и дурман выветрились прочь. На смену им пришли выдержка и необходимость оставаться собранным, холодным и равнодушным в любой ситуации. Пожалуй, сил самого Аристаса на подобное бы не хватило, а вот практики у короля Сарганны, особенно после смерти и перехода в Элизиум – было более чем достаточно.
Слегка закусив нижнюю губу, принц старался даже не подавать виду, что ему далеко как неприятны действия паладина. И уж конечно, ни за какие сокровища на свете, наследник Немезиса не позвал бы никого на помощь. Смертным попросту не пристало видеть будущего Императора в подобном, крайне унизительном положении, а боги … к их помощи мальчик старался не прибегать вовсе. Каким-то шестым чувством ребёнок прекрасно осознавал, что за подобное нужно будет заплатить, причём куда большую цену, чем кажется изначально. А ещё Аристас довольно ясно осознавал, что в произошедшем виноват лишь он один, а значит… всё это – только его собственная вина. Вот и оставалось, что сжать ручки в кулаки, до болезненного впиваясь коготками в нежную кожицу, чтобы хотя бы немного перенести боль снизу наверх, туда, где белокурый паладин с силой вдавил тонкие ручонки принца в подушку, оставляя на запястьях едва уловимые из-за иного цвета крови следы.
Быть может, будь наследник - как все, то есть имей он алую кровь и Крайтос бы осознал, что творит и остановился гораздо раньше, но … но как понять, что причиняешь «игрушке», которая сама же позволила делать с собой всё, что только взбредёт в голову дорвавшемуся до первого сексуального опыта юноше, боль, а не удовольствие? Тем более, что ведёт себя эта самая «игрушка» так, точно её абсолютно всё устраивает. Обилие масла, выделений и естественной смазки сделали золотистую кровь неразличимой в свете пары факелов и свечей, а идеальная улыбка принца была столь искусно отрепетирована ещё задолго до вхождения Ди’Грана в круг общения наследника. Следовательно, заметить, что что-то пошло не так, не имеющий опыта в постели и плохо знающий насколько сильным может самообладание будущего правителя Сияющей Империи, Крайтос попросту не смог.
Когда же всё, наконец, закончилось, Аристас улыбаясь кивнул на просьбу своего телохранителя, а сам, усевшись вновь на постель, закутался в одеяло и несколько секунд дрожал. Будь на месте древней души обычный ребёнок и это стало бы концом…
Не только для отношений принца и юного Ди’Грана, при виде которого, наследник несомненно начинал бы теперь вздрагивать и бояться, что в конечном счёте привело бы если не к смертному приговору для гениального паладина, то к крайне скорому и без сомнений вечному изгнанию на самые дальние задворки страны. И это в лучшем случае, ведь получив подобный опыт, тело и разум мальчика, даже после взросления, теперь могли попросту не оправиться и начать отказываться от близости, что с некоторой вероятностью вполне могло поспособствовать стать причиной конца всего императорского рода.
Но Аристас был другим, и даже так, несмотря на чувства, что он испытывал к прекрасному юноше, и знание, что виноват в произошедшем по сути только он сам, а никак ни юный паладин – загнать весь этот веер из эмоций и боли внутрь, суметь простить свершённое над собой насилие и отпустить случившееся прочь, точно пойманную по случайности птицу – было бы крайне трудно даже для правителя Сарганны. Ему, как воздух, были нужны сейчас тепло и ласка. Не важно кто это будет, как и в какой форме, лишь бы хоть немного, получить всего лишь крупицу человеческого тепла…
Тяжёлый вздох, звук спадающего обратно на постель одеяла и босые, приближающиеся шажки – вот что мог слышать Ди’Гран, предпочевший обществу принца уединение. Едва различимый шёпот заклинания очищения, а затем, Аристас осторожно приподнял к себе прядь золотых волос. Всё в общем-то как обычно, если не считать случившегося парой минут назад и продолжавшегося до этого несколько часов к ряду.
Рука принца больше не дрожала – это он уже сумел унять и загнать подальше вглубь себя. Единственное – что по ногам медленными капельками стекало золото, понемногу образуя небольшую лужицу, но этого, Крайтос, сидящий ко входу спиной, видеть попросту не мог.
- Прости, – тихо, и как можно мягче произнёс наследник Сияющей Империи, едва при этом вновь не начав дрожать всем телом. – Прости меня, Айт. Я не должен был поступать с тобой так… Это было неправильно!
Вздохнув, мальчик опустился на нагретые магией керамические плиты купальни. От восходящий паров довольно резко закружилась голова, а мысли едва не разбежались, точно перепуганные крысы. Ещё один вздох и ребёнок обнял Ди’Грана за шею, прижимаясь к его тёплой спине и закрывая глаза от удовольствия.
- Ты не в чём не виноват, слышишь? Я совсем не виню тебя Крайтос Ди’Гран, правда! Это я – глупец, решивший посмотреть на демонов того, в кого безумно влюблён, в теле, что ещё даже не достигло полноценной половой зрелости, а потому было к такому несколько не готово. Но… я же знал, что будут последствия, пусть и не думал, что такие, но тем не менее, я был уверен в том, что делал, ну или думал, что знал…
Прижавшись к юноше чуть сильнее, Аристас лишь немного отпустил собственный контроль, позволив себе самую малость дрожать, точно от прохлады, которой в жаркой купальне не могло быть и в помине.
- Боюсь, тебе придётся забрать стража в свой дом, - немного грустно улыбаясь произнёс мальчик, - знаешь же, я обещал ему Гвардию, но твой дом – безопаснее, а волосы такие мягкие… Айт ты знаешь, что рядом с тобой очень тепло, а ещё … я люблю тебя. Я так хотел от любви ласки, тепла, нежности, наверное, поэтому принять последние пару часов мне так трудно, но я всё равно люблю тебя. Хотя, видимо теперь Немезису придётся ждать другого наследника, потому что … ну потому что твой принц… о, он придурок и вряд ли сумеет встретить свой следующий рассвет хотя бы потому…
Возможно, мальчик и хотел сказать что-то ещё, быть может назвать причину, но сознание оставило наследника и тот стал медленно сползать со спины юноши, чтобы затем плюхнуться в воду, оставляя за собой золотистый шлейф.
|
|
31 |
|
|
|
|
Золотая кровь – не привычная красная, да и не так уж её и видно при тусклом, совершенно интимном свете факелов, что заполняли всё вокруг себя игривой пляской теней, придавая окружающей обстановке своеобразный шарм таинственности и возбуждающей воображение красоты запретного места – подходящий антураж для «покоев любви и страсти», что должны были оставить у посетителей храма лишь самое благоприятное впечатление. Не удивительно, что ни Крайтос, пусть и находящийся под воздействием сильнейшего афродизиака, но едва ли способный пойти на явное причинение вреда своему господину, ни страж Сарганны, следящий за происходящим соитием через доступное ему «волшебное зрение», не замечали признаков состояния принца до тех пор, пока не стало слишком поздно. Возможно, свою роль сыграло и то, что Аристас перешёл в смежную комнату, хорошо освещённую особыми магическими светильниками, но факт остаётся фактом – увидев принца, теряющего сознание и оставляющего за собой хорошо различимый след крови Ксар'Ретхар'Моранэрри, переполошились все. Райклеон, в данный момент не отказавшийся бы избежать участия в этой истории, корил себя за то, что оказался не в состоянии понять всю степень опасности, грозившей Его Высочеству. Крайтос, судя по его ошарашенному лицу и плотно сжатым губам, был невероятно напряжён и испуган, а глаза юноши, всё ещё мокрые от слёз, смотрели в лицо мальчика с хорошо читаемыми стыдом и раскаянием. Задавив в себе панику, Ди’Гран поспешно подхватил принца, не дав ему упасть в воду, после чего отнёс Аристаса в соседнюю комнату и бережно опустил его на постель, одновременно с этим окутывая свои руки целительным синим пламенем. Разгоревшийся огонь, сорвавшись с кончиков пальцев, устремился в сторону престолонаследника, самостоятельно находя повреждённую плоть и воздействуя на неё: закрывая раны, убирая усталость и наполняя энергией ослабшее тело. Раздвинув шторы, внутрь помещения вошёл Райклеон, держа свой шлем на сгибе локтя. У стража оказалась довольно примечательная внешность: волосы, не слишком длинные, но и не такие уж короткие, отливали синевой, а глаза, отстранённым выражением напоминавшие собой холодные льдины, были такими же голубыми, как и чистое небо в яркий солнечный день. Зелёная лента на лбу дополняла сложившийся образ, не позволяя поту – вполне постоянному спутнику в тёплой Сарганне, попадать на глаза, ведь здесь, в храме, такие, как он – стражи, по долгу службы обязаны были носить полный латный доспех. Райклеон, страж Сарганны. Тяжёлую алебарду Райклеон прислонил к стене, так что сейчас он был вооружён лишь туго закрученным кнутом, что крепился у пояса. Страшное оружие. С его помощью можно было как убить, так и обезоружить или придушить, лишая противника возможности вести бой, а при необходимости даже изувечить, используя кнут в качестве наказания для провинившихся перед Сарганной разумных. Тех, кто осмеливался тронуть жриц Сетты, зачастую именно хлестали кнутом, словно плетью – розги кого угодно научат быть обходительным любовником. - Не моё это, конечно, дело, - произнёс страж, смотря на Паладина своими холодными голубыми глазами. – Но с Его Высочеством можно было бы обойтись и нежнее. Будь он – жрицей, а ты – посетителем, я бы уже давно подал сигнал, и мы с друзьями хорошенько бы тебя «обработали». Сарганна не любит, когда с теми, кто служит Сетте, обходятся подобным образом. - Я этого не хотел! – с болью в голосе воскликнул Ди'Гран. – Я… да я даже спать с ним не собирался – просто хотел немного поговорить, вот и всё! - Хорошо поговорили… - злобно усмехнулся Райклеон. - Я словно сошёл с ума, - прошептал Крайтос, а пламя, с трудом удерживаемое юношей, чьи душевные переживания не позволяли ему в достаточной мере сконцентрироваться, в этот момент и вовсе совершенно угасло. – Проклятье! Да чтоб его, Сельвиор меня раздери! – выругался Ди’Гран, хватая ртом воздух. На лбу Паладина выступили капельки пота – заклинание явно давалось ему с большим трудом. Райклеон быстро прикинул возможные последствия того, что принц и дальше будет оставаться без надлежащего медицинского ухода. Прогноз выходил не самым лучшим. В особенности – для него. - Я зову на помощь, - решительно произнёс страж. - Подожди! – Крайтос напряжённо уставился на свои руки. – Я справлюсь. Только… что здесь можно поджечь? Благословенному огню был нужен источник, из которого он черпал силу – жизненную энергию. Создавая столь необычное пламя, жрецы Ксанатоса выполняли сразу два действия: призывали огонь и преобразовывали его губительную природу в священную, что позволяло языкам пламени – невероятно опасным прежде, стать инструментом, при помощи которого адепты Солнцеликого уже не раз спасали жизни тех, кто застыл у самого порога смерти. Тем не менее, если разжечь огонь заранее, заклинателю не потребуется раз за разом создавать его, а значит и сил на это будет затрачено куда как меньше. - Постель и поджигай, - подумав пару мгновений, Райклеон пожал плечами. – А ты точно справишься? - Если мой господин умрёт, я последую за ним, - твёрдо ответил Ди’Гран, взглянув стражу прямо в глаза. – И уж тем более я не стану жить после того, как сам довёл его до подобного состояния. - Хорошо-хорошо, я понял, - положив шлем на стол, страж ловко подхватил мальчишку, прижимая его хрупкое тело к холодной стали доспехов, принадлежащих защитнику Сарганны. – Приступай к своему колдовству, Паладин Рассвета. Что? – Райклеон чуть приподнял бровь. – Ты же тут всё спалить хочешь, разве не так? - Это другое, - огрызнулся Крайтос, подбросив частичку раздражения в котёл той гремучей смеси, что должна была выплеснуться наружу, преобразуя внутреннее пламя в самый настоящий огонь, жар которого никому не позволит сомневаться в истинности его природы. Полыхнуло знатно. Огонь аж до потолка взлетел, тотчас же окрашиваясь приятным, успокаивающим голубым оттенком. – Я бы не навредил своему повелителю… снова, - произнеся последнее слово, юноша ощутимо вздрогнул. Он так и не смирился с мыслью, что всё случившееся – его рук дело. - Корень Маронии – сильная штука, - хмыкнул Райклеон. – Но и ты тоже хорош. Что, присунуть кому-нибудь не терпелось? Так снял бы проститутку – и напряжение сбросить можно, и таким извращенцем сразу бы быть перестал. Уж поверь моему опыту. - Положи Его Высочество на постель, - сдержанно произнёс Паладин, прикрывая глаза, чтобы лучше контролировать себя, при этом погружаясь в своеобразную медитацию – навык, который Ди’Гран выработал, чтобы достойно переносить тяжёлые физические нагрузки. Благословенное пламя давалось ему нелегко – уже сейчас юноша казался до крайности измождённым, а лицо его было таким бледным, словно бы Крайтос, по меньшей мере, страдал от тяжёлой лихорадки, с каждым вздохом испытывая своё тело на прочность. С некоторой опаской глянув в сторону танцующих языков синего пламени, Райклеон медленно подошёл ближе. В тот момент, когда огонь лизнул его доспехи, страж подсознательно ожидал, что вот-вот почувствует, как сталь накаляется, но нет – всё было абсолютно нормально. Опустив ребёнка на кровать, воин недоверчиво хмыкнул и отступил на пару шагов назад. - С его навыками и не скажешь, что у будущего Императора подобное в первый раз. Сколько ему? Десять? – Райклеон с интересом взглянул на принца, чьи очертания лица с трудом угадывались за гудящим синим огнём. – Для такого возраста он очень хорошо понимает теорию. Как ублажать мужчин и всё такое… знал бы, что он невинен, вмешался бы куда раньше. - Ему вообще – пять, - спокойно произнёс Паладин. – Божественная кровь заставляет людей взрослеть в два раза быстрее и позволяет сохранять молодость даже в пожилом возрасте. Ещё через пять лет он будет выглядеть на двадцать, а в шестьдесят – для многих будет казаться юношей, у которого ещё молоко на губах не обсохло. - Вот как… - Вот так, - устало отозвался Ди’Гран. – А ты волосы красишь или они у тебя такие от природы? - Тебе зачем это знать? - Просто… интересно. - От природы, - ответил Райклеон спустя пару секунд. – Должно быть, отец был родом из Вольных Городов. Там и розовые волосы встречаются… - страж прищурился. – А ты и не знаешь, что спрашивать стражей Сарганны об их родителях – признак плохого тона, не так ли? - Почему? - голос Крайтоса был наполнен искренним удивлением. - Сюда берут только тех, кто был зачат во время праздника Новой Жизни, - холодно произнёс Райклеон. - Я знаю лишь свою мать, да и та выглядит на несколько лет меня младше. Некоторые не имеют понятия даже о матери. Так что за подобные вопросы ты рискуешь получить по морде, герцог. После этого разговор затих сам собой. Увидев, что его помощь не требуется, страж вновь занял свой пост, а Крайтос, более никем не отвлекаемый, сосредоточился на танце огня, войдя с ним в своеобразный резонанс, словно бы управляя каждым движением благословенного пламени. Постель, на которой лежал принц, частично обгорела – всё же, пламя не сразу изменило свою природу, но сам Аристас чувствовал лишь ласковые, исцеляющие прикосновения, приносящие с собой тепло и странную лёгкость. Полностью очнулся он лишь спустя полтора часа, будучи совершенно здоровым и выспавшимся, даже, пожалуй, слегка разморённым, словно бы провёл весь день в уютной постели. Что же касается ран принца, то они полностью исчезли, а его тело наполнилось энергией и бодростью. Увидев, что Аристас очнулся, Ди’Гран, усилием мысли, заставил огонь угаснуть. Выглядел он так, будто Паладина кто-то запряг в повозку и использовал его в качестве тягловой лошади всю ночь напролёт – во всяком случае, бледность, которой способны позавидовать и вампиры, едва ли могла появиться на ровном месте. Сделав неуверенный шаг к постели, Крайтос вдруг порывисто обнял своего господина и тихо зашептал: - Прости меня, Ари. Прости. Теперь всё будет хорошо. Я никогда больше не причиню тебе вреда, Ари… - Я взял на себя смелость заказать еду и напитки, - раздался рядом голос Райклеона. Страж уже вошёл внутрь помещения и сейчас снимал шлем, позволяя принцу рассмотреть своё лицо. – Всё будет доставлено в ближайшее время. Если вы не желаете этого, Ваше Высочество, или хотите чего-нибудь ещё, только скажите – всё будет исполнено.
|
|
32 |
|
|
|
|
Когда измученное болью сознание, наконец-то смогло соскользнуть в спасительное забытьё, что должно было окончится скорым переходом в Элизиум в связи с характером гибели, Аристас всё же позволил себе полностью расслабится. Выпуская происходящее из-под контроля, принц никак не мог даже и предположить, что, войдя в состояние близкое к порогу смерти, на некоторое время вновь сможет стать собой, но тем, который жил в далёком прошлом…
***
Это была последняя ночь жизни Верховного Короля-Жреца Сарганны. Альваро, а именно так звали правителя этих земель, умирал без боли, можно даже сказать погружаясь в удовольствие. В огромной, богато убранной спальне, как и всегда царил полумрак, а душистый запах сильнейшего наркотика, с щепоткой афродизиака, намешанного с вишнёвыми и яблочными опилками, расползался по комнате смертельным даже для Рыцаря Сельвиора туманом. Именно ему надлежало унести любовников прямиком в наполненный удовольствием мир Сетты, второй по значимости богини-покровительницы этих земель. Только в её вотчине две любящие друг друга души могли остаться вместе ещё на добрую половину тысячелетия.
- Альваро, - нежный девичий голос коснулся охваченного возбуждением сознания. – Ты уверен, что хочешь уйти вместе со мной? Знаешь, ещё не поздно, ты ещё сможешь …
- Молчи женщина, мне всегда будет тебя слишком мало, чтобы насытится сполна, - буквально прорычал правитель, Сарганны, перебивая и, с удовольствием, продолжая вновь и вновь входить в прекрасную жрицу. Его дыхание довольно ощутимо сбивалось, а тело всё ещё слишком активно сопротивлялось сладкому яду.
- Но Победоносный будет не доволен, ведь ты принадлежишь ему, а не Соблазнительнице, - хихикнув и подставляя под жаркие поцелуи собственные губы, тонкую шею и крайне объёмные груди, отозвалась женщина, которую, происходящее, похоже, более чем устраивало.
- Если Сельвиор пожелает, то найдёт меня в следующей жизни. Боги – бессмертны, а мы – нет! Я уже далеко как не молод и мне трудно удерживать себя в двадцатилетнем возрасте, что так нравится тебе. К тому же, в отличие от его прекрасной сестры, Повелителя никогда особо не заботило как именно мы выглядим. Я бы уже давно мог стать нежитью и остаться королём навсегда, но Наами, я хочу быть с тобой всегда! А теперь не отвлекай меня, жрица, я так хочу насладится тобой в последний раз… - приятный голос короля, как это обычно и бывало, вызвал на губах красавицы немного загадочную улыбку.
Они прожили бок о бок почти шесть десятилетий. Начав, как противники, служащие богам-близнецам и закончив свои жизни — вот так, на ложе, что разделили сразу после восхождения младшего из сыновей Квениуса Мудрого на престол. Третий принц Сарганны – Альваро, отданный с рождения в Храм Сумрачных Паладинов, так и вовсе никогда не должен был править страной. Как и предписывалось, юноша посвятил жизнь служению и прославлению своего божества. Уникальный, можно сказать гениальный, стратег и воин, что должен был однажды возглавить храм и прожить в нём до глубокой старости, а может и вовсе стать избранником и пополнить ряды армии бога войны, но у судьбы, как это обычно и случается, оказались на него свои, собственные, далеко не самые простые планы…
***
Когда голубое пламя Крайтоса расправилось с внутренними повреждениями и принялось восстанавливать божественную кровь наследника Сияющей Империи, мальчик окончательно растворился в удовольствии и неге, уступив главенство собственной памяти. По сути это тоже был он, но другой, выросший при иных условиях и богах…
Разомлевший от тепла ребёнок с трудом заставил себя открыть глаза и приподняться. От резкого движения ожидаемо закружилась голова, давая вполне характерные признаки, сильной кровопотери. И принц инстинктивно приложил к потяжелевшей макушке правую руку. Вот только вспомнить причину такого состояния Альваро, а это был именно он, никак не мог.
Внезапные и довольно сильные объятья, в совокупности с непривычным уху акцентом и крайне странным сокращением его собственного имени, что ещё не проснувшееся до конца сознание, также легко списало на особенности диалекта, наводили на не самые радужные мысли. Любовь супруги редким, но довольно знатным попойкам и смешиванию дурманящих разум трав правитель разделял с крайним неодобрением. Так что первая мысль была … не самой радужной, как минимум из-за того, что она содержала примерно следующее: - «И с кем меня только угораздило в этот раз лечь в постель?». Сам факт того, что голос принадлежал парню, никак не пугал правителя Сарганны в отличие от золотистого локона Ди’Грана, случайно попавшегося на глаза ребёнку…
То, что началось дальше, описать было достаточно трудно для всех участников событий. «Аристас» буквально «утёк» из довольно крепких объятий белокурого паладина. Причём сделал это так просто и легко, что понять, что же именно произошло, Крайтос смог лишь спустя пару мгновений, за которые наследник Сияющей Империи успел крайне ловко перекатиться по постели, можно сказать на пределе тех возможностей, что были доступны Аристасу. Затем подхватил с пола один из клинков Ди’Грана и резко высвободив его из ножен, занять идеальную боевую стойку в трёх шагах от постели. Лиловые глаза мальчика опасно сузились, с достоинством лучшего из актёров имитируя бывалого воина, готовящегося к атаке, а губы произнесли прошептали, хотя, в данном случае, вернее было бы, прошипели только одно слово: - «Моранэррец!».
Следующие несколько секунд в комнате стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени в факелах. И ровным дыханием присутствующих. Но и этого было более чем достаточно, чтобы уяснить несколько важных деталей: Во-первых, боевая стойка, которую выбрал Аристас, использовалась лишь одними воинами во всё Нотроне и их нельзя было назвать дружелюбными по отношению к Империи, равно как и … живыми. Рыцари Смерти – нежить на службе у Лорда Убийств, только им было ведомо подобное искусство. О них и стиле боя с достаточно подробными иллюстрациями, Крайтосу пока доводилось лишь читать в книгах ордена. И юноша совершенно точно мог быть уверен в том, что подобные принц никогда прежде не видел. Также в трактатах упоминались некоторые характерные особенности, вроде лёгкого движения воздуха вокруг нежити – признака готовящихся чар. Словом, подобное зрелище воочию паладин видел в живом исполнении впервые в своей жизни. Это, не говоря об идеальном выполнении, характерном движении воздуха, тёмной энергии, что заполняла собой тело принца, как бы намекая что вот-вот будет использование божественной магии и той непоколебимой уверенности, с которой наследник Сияющей Империи удерживал довольно тяжёлый для своего возраста клинок. При чём делал он это так, словно меч был не тяжелее обычного пера. Вторым, довольно важным отличием, что бросилось в глаза далеко не сразу, стала рука – ребёнок держал оружие в правой. А как уже успел за последние полгода выяснить Крайтос – наследный принц с рождения был левшой и совершенно всё, включая тренировочный меч, брал только левой рукой. Это, не говоря про скорость, плавность движений и диалект, которого попросту не существовало в Империи. Вопреки возможным ожиданиям, проходящие секунды так и не заставили увесистый клинок в руке ребёнка задрожать. А вот стойка стала меняться, переходя в боевую фазу, ту, что идёт перед атакой.
- Кто ты такой? – холодно и крайне медленно произнося слова поинтересовался «Аристас», смотря на белокурого юношу так, словно видел его впервые в жизни, и не имел ни малейшего понятия враг перед ним или союзник. – Что за магию ты на мне использовал и куда, раздери тебя на части цверги, ты дел Наами?
Ещё мгновение и приставленная к лезвию меча, левая рука была слегка разрезана по тыльной стороне ладони. Совершенно неопасная царапина, тем не менее заставившая крупные, тяжёлые капли золотистой крови течь по клинку, к его острому концу, вспыхивая и обращаясь в зеленоватое марево, смутно напоминающее пламя, но больше походящее на оживший туман – самый смертоносный из ядов Рыцарей Смерти. В книгах ордена уже даже и не упоминалось, что что-то подобное способны создавать люди. Впрочем, подготовка воина к бою оказалась растерявшемуся Ди’Грану только на руку, ведь увидев собственную кровь принц передумал переходить к боевым действия и, опустив меч, крайне озадаченно уставился на собственную руку.
- Что всё это значит? Почему она такого странного цвета? – голос «Аристаса» стал совсем потерянным, а ядовитая дымка, потеряв источник силы, начала испаряться. Когда же полог из тяжёлой, плотной ткани был отведён, закованной в перчатку рукой, в сторону, пропуская стража внутрь комнаты, ребёнок Немезиса и вовсе выпустил из рук покрытый ядом и собственной кровью клинок, что со звоном упал на плитки, разбрызгивая вокруг лезвия зеленоватую смертоносную жидкость. Аура, окружавшая мальчика, также стала рассеиваться, но куда медленнее, чем должна была. Словно тьма Лорда Убийств, обладала собственным разумом и не в какую не желала отпускать Аристаса. Закрыв лицо тёплыми ладошками и слегка потерев ими глаза, точно после долгого чтения, принц тяжело прислонился к стене и стал медленно сползать по ней на пол.
- Зачем? – тихо, но уже без чужеземного акцента поинтересовался ребёнок и тут же продолжил, поясняя свой вопрос. – Ты так свою шкуру спасал да, Ди’Гран? Да чтоб тебя демоны разодрали! Айт ты … ты хоть понимаешь, что ты мать твою натворил?
Вздохнув, наследник престола запрокинул голову чуть назад, уперевшись затылком о колонну:
- Глупый мальчишка, я же нашёл в себе силы, чтобы простить тебя, ты бы выжил, а клятва растворилась, точно утренний туман. Страж, - кивок в сторону вошедшего Райклеона, - сделал бы вид, что нас не видел, ну а я… я попал бы в Элизиум к моей госпоже, которая стёрла бы эти воспоминания или и вовсе заменила их иными, куда более сладкими, но как ты прикажешь мне жить теперь? Нет! Не перебивать! Серьёзно! Мне совершенно плевать, что я не смогу больше дотронуться до слуг, что дворяне останутся без своего проклятого благословения от святой крови и что возможно я никогда не захочу женщину, но как мне изо дня в день смотреть на тебя?
Подняв голову и встретившись с паладином взглядом, Аристас устало вздохнул:
- Предупреждаю тебя герцог, если ты ещё хоть раз прикоснёшься ко мне, я сожгу тебя! Даже если на это уйдёт вся моя кровь до последней капли, ты умрёшь в святом пламени, от которого никому не спастись! А теперь ты!
Ребёнок перевёл взгляд на стража и несколько секунд молчал, точно раздумывая, что стоит сказать:
- Хорошая работа, - довольно мягко произнёс принц, точно и не отчитывал только что собственного телохранителя, а затем прищурился, так словно увидел добычу. – Чья кровь течёт в тебе, полукровка? Нет! Не пойми меня не верно. Плавать я хотел на то, кто твои родители, откуда они и сколько тебе лет. Но … есть такие моменты как служащие мне паладины, любящие кидаться собственной святостью во всё, что им кажется подозрительным, что может стать проблемой если ты от демона. Да, тебя не тронут, если принесёшь мне клятву верности и в отличие от Ди’Грана будешь ей следовать неукоснительно. Если от ангела, то эти же лизатели задницы моего предка, попытаются затащить тебя в орден и обучить магии света, в остальном… же проблем не должно возникнуть. И да, праздник желудка откладывается, так как мы идём в комнаты для молитв, прямо сейчас! Как только я оденусь, а после… сразу во дворец, потому что, если меня потеряют больше чем на пару часов… об этом пожалеет вся столица и праздник «Зарождения Новой Жизни» будет окончательно испорчен.
|
|
33 |
|
|
|
|
Было видно, как лицо Крайтоса вытянулось, а сам он непонимающе уставился на принца, обнажившего меч и направившего оружие в его сторону. Удивление Паладина стало ещё более сильным, когда он увидел первые признаки формирования техники, доступной лишь Рыцарям Смерти – одной из способностей, которыми Сельвиор вознаграждает своих слуг, отринувших прежнюю, дышащую жизнью плоть и прошедших через ритуал перерождения, став холодными, смертоносными воинами-умертвиями – противниками, которых Паладины Рассвета ненавидели особенно сильно. Ассасины Лиги Убийц – религиозного ордена, вот уже тысячи лет вмешивающегося в историю мира и прославляющего своего тёмного покровителя наиболее кровавыми, искусными и пугающими убийствами, что заставляли простых людей сотворять священный знак Ксанатоса при одном только упоминании этой таинственной организации, были серьёзными противниками, несомненно опасными, но, всё же, представляющими наибольшую угрозу в бою из засады, нежели чем в прямом столкновении – банально за счёт того, что они либо с трудом справлялись с мощной, тяжёлой бронёй Паладинов Рассвета, прибегая к множеству хитрых трюков, чтобы хотя бы ранить подобного воина, либо совершенно не поспевали за скоростью, даруемой рыцарям Светозарного облегчённой версией этих зачарованных доспехов, в результате чего ассасин отправлялся на тот свет быстрее, чем успевал среагировать на атаку противника. В отличие от них, Рыцари Смерти ориентировались исключительно на ближний бой, а их тёмные техники, связанные с истинной магией, оперировали ядом, ускорением, поднятием мертвецов и ослабляющей аурой – комбинация, смертельно опасная для Паладинов, что, как правило, стремились закончить сражение как можно быстрее. Такое умертвие получало целый набор преимуществ: яд легко проникал сквозь щели доспехов и приводил к различным, как правило, губительным последствиям – хотя иногда Рыцари брали пленных, чаще всего их техники несли одну лишь смерть; контролируемая нежить довольно успешно отвлекала внимание Паладинов, а ослабляющая аура, вступающая в действии при простейшем соприкосновении с вражеским клинком, заставляла противника быстро терять силы, становиться медленным, неповоротливым и, в конечном итоге, мёртвым. При столкновении с Рыцарем Смерти, инструкции предписывали воинам Светозарного держать дистанцию, используя магию огня, Солнечный лук и Святое Слово, чтобы нейтрализовать противника, при этом не сильно рискуя собственной жизнью. Разумеется, как-то они их, конечно, побеждали, да и умертвия были штучным товаром, но, в отличие от личей, не обладающих практически никакой защитой в ближнем бою, Рыцари Смерти представляли нешуточную угрозу любому, кто рискнёт скрестить с ними мечи. Что и говорить, если бы Аристас решил довести начатое до конца, в комнате бы уже появились два новых трупа, жизнерадостно раскинувшихся по полу во время праздника Новой Жизни – форменное святотатство, воплощению которого Крайтос мог бы помешать, разве что, вырубив принца каким-нибудь крайне быстрым и ловким ударом, чего Паладин, испытывающий явственные муки совести, сделать не мог. Он просто застыл перед принцем, по-видимому смирившись с собственной судьбой и не делая абсолютно ничего, чтобы помешать королю Альваро, поднявшемуся из глубин памяти Аристаса и временно взявшему тело мальчика под контроль, лишить его жизни. Разве что взгляд, который Ди’Гран кинул на Райклеона, яснее ясного советовал стражу выметаться прочь, но поскольку в тот момент всё уже закончилось, а синеволосый мужчина застал лишь картину падающего меча, со звоном ударяющегося о каменные плиты комнаты, делать он этого, естественно, не стал. Страж, в отличие от Крайтоса, заподозрившего пробуждение тёмной части души Аристаса, предположил, что принц решил пощекотать Паладина острием клинка, но в последний момент всё же одумался и не стал доводить дело до смертоубийства в храме Сетты. Выслушав слова своего господина, Крайтос лишь молчаливо сжал губы и согласно кивнул, отстраняясь прочь. Когда принц переключился на Райклеона, Паладин, за время беспамятства Аристаса успевший одеться, достал из кармашка на поясе тряпочку и аккуратно снял с Белого Лезвия остатки колдовского яда, после чего, не менее щепетильно спрятал тряпку обратно в карман, а меч вернул в ножны. Когда он вступил на эту должность, патриарх Мёбиус, лично навестивший недавнего простолюдина, принятого в знатный род, посоветовал Паладину рассказывать обо всём необычном, что происходило с принцем, лично ему, минуя даже Эйнерса, обещая оказать всё необходимое содействие. Естественно, предавать случившееся огласке Крайтос не станет, но посоветоваться хоть с кем-то действительно знающим казалось необходимым. Хотя бы ради того, чтобы понять, как ему реагировать в следующий раз, и самое главное – что делать с принцем, попавшим под контроль тёмной половины его души? - Я не… уверен, - запнувшись, произнёс Райклеон, бросив на принца быстрый взгляд, когда речь зашла о его происхождении. – Мать мне ничего такого не говорила. По моим личным ощущениям, я лишь немного более силён, чем обычные люди. Но я же ребёнок от… той, кто почти стала верховной жрицей Сарганны, так что мне не казалось это чем-то особенным, - вновь сделав небольшую паузу, произнёс страж, после чего коротко поклонился – даже, скорее, слегка склонил голову, непривычный к присутствию столь высокородной особы. – Я буду ждать снаружи, повелитель. После того, как страж покинул помещение, Крайтос преклонил перед Аристасом колено и отрывисто произнёс, не поднимая взгляда от пола: - Мне нет прощения, господин. Я нарушил главную клятву, причинив вам боль. Я… я готов уйти из рядов Паладинов и покинуть пределы Империи, если подобное будет вам угодно. Вы можете подвергнуть меня любому наказанию. Я приму свою судьбу безропотно, - с каждым словом Ди’Гран выглядел всё более и более уставшим. – Но, если вы пожелаете оставить меня при себе, я буду защищать вас ценой собственной жизни. И я… не спасал свою шкуру. Я просто не мог допустить вашей смерти. И не стал бы жить дальше, погибни бы вы из-за моих действий. Когда принц показался снаружи, Райклеон тотчас же повёл группу к выходу из этого храмового крыла, по дороге перекинувшись парой слов с другими стражами и попросив найти кого-нибудь для охраны пустующего помещения. Те, к слову, несколько удивились подобному повороту событий, но уточнять ничего не стали – видимо, синеволосый юноша пользовался среди своих определённым уважением. На середине пути их неожиданно прервала парочка весьма примечательного вида. Мужчина и женщина. Судя по красным цветам в одеяниях, довольно лёгкой одежде и обилию оружия – это были агенты Карающего Света. Шпионы, убийцы и диверсанты, подчиняющиеся непосредственно Императору и главе своего Ордена, они наводили страх на всех – не важно, благородный ты или простолюдин, если от верховного командования поступил приказ на устранение, тебя не спасут стены, верные люди и наследный титул. Тех, кого обнаруживают с золотой стрелой, торчащей в обгорелом, изуродованном пламенем трупе, или же с лезвием подобного кинжала, что убийцы оставляют на месте совершенной расправы, даже хоронят с какой-то брезгливостью. Никто не задаёт вопросов. Если Карающий Свет пришёл к тебе, на то была воля самого Ксанатоса. Смирись и умри. Или же защищайся… быть может, тебе даже удастся спастись. На некоторое время. У мужчины были длинные волосы до плеч, отдающие рыжим цветом, но всё же более близкие к платине, чем к шевелюре того же Персиваля. Его глаза... они выделялись разным оттенком. Один, серый, пересекал ровный шрам, видимо, оставшийся от удара мечом. Второй, под цвет волос, казался каким-то неестественным, но, всё же, этот человек точно принадлежал к людской расе – чутьё Аристаса никак не реагировало на подобную аномалию, оставляя лишь одно предположение – магия. Зелья или волшебство, нечто из этого изменило мужчину, возможно, придав его зрению особые свойства. Мануэль Тесавир - О, да это же Крайтос Ди’Гран! - на губах убийцы блуждала лёгкая улыбка. Он даже руки приветственно раскинул, словно бы встретив старого друга, но нечто в его выражении лица выдавало презрение. – Развлекаешься с послушниками? – он бросил быстрый взгляд на принца. - Как нехорошо! Крайтос Ди’Гран – любитель детей! Что скажет герцог Эйнерс, когда об этом узнает? - Я не… я… ты не прав, Мануэль, - с трудом ответил Крайтос, впившись в агента Карающего Света тяжёлым взглядом. – А ты что здесь забыл? Или тебе надоело общество своей сестры, и ты пришёл уделить внимание жрицам? - О, нет, мы с моей милой Алишей два сапога пара, - легко отозвался убийца, чуть поглаживая рукоять своего клинка. – Но какое же удачное совпадение. Я как раз думал о тебе, Крайтос. Как ты, возможно, помнишь, я из уважаемого Дома Тесавир, четвёртого по древности и силе во всей Сияющей Империи. А ты – из рода Ди'Гранов… с недавних пор, - уточнил Мануэль с прежней улыбкой. – И ты оскорбил меня, как и мою сестру, обратившись к нам без должного уважения, когда я всего лишь попросил тебя представиться и объяснить, как так получилось, что человек без капли благородный крови завоевал столь высокий титул... - А где твой друг? – сладко промурлыкала блондинка, стоящая рядом с убийцей. Девушка была одета весьма вызывающе даже по меркам просвещённой столицы Империи - из брони на ней выделялись лишь стальные наплечники, изящно оканчивающиеся двумя элементами, напоминающими собой солнечные протуберанцы, что, вероятно, использовались, чтобы поймать лезвие вражеского клинка, и похожие по стилистике наручи, прикрывающие её руки. Остальная одежда представляла собой короткую юбку, едва скрывающую ягодицы и обтягивающую куртку с открытым вырезом, позволяющую любому желающему полюбоваться довольно выдающейся грудью убийцы. Девушка казалась красивой, обладала приятной фигурой, длинными платиновыми волосами и серыми глазами. В чертах её лица просматривалось родство с Мануэлем – видимо, это и была его сестра. – Помнится, он посмел перепутать меня с проституткой, осмелившись предложить деньги после того, как разделил со мной постель… Я уже неделю ищу его, чтобы засадить свой кинжал ему в задницу. Говорят, у него уже был такой опыт, так что я лишь слегка сделаю дражайшему Персивалю больно… Алиша Тесавир - Я не знаю, где сейчас Персиваль, - кратко ответил Крайтос. – А что касается тебя, - Паладин смерил убийцу взглядом. – Ты оскорблял моего отца… - О, нет, тебе показалось, - миролюбиво произнёс Мануэль. – Но это не отменяет того факта, что ты принял мой вызов. В тот раз у меня возникли неотложные дела, но вот ты сейчас здесь, и я здесь, так что почему бы нам не покинуть миролюбивую Сарганну и не разобраться друг с другом по-мужски? Обещаю не сильно тебя ранить, «урождённый» Ди’Гран. В конце концов, мы же не хотим, чтобы между нашими Домами вспыхнула война, не так ли?
|
|
34 |
|