[D&D 5] Глашатай Гроз | ходы игроков | ١.١. Молитвы о дожде

Абдулла был прав, ожидая продолжения боя. Только смотрел он не туда. Крик Басира и визг Несринэ отвлекли его от оставшегося за ними тоннеля. Повернувшись всем телом к змеям и держа меч перед собой, Ифрит медлил, не желая помешать отступлению пашто или же подставляться под пожирающий снаряд чародея. Всё же он верил в их способности. Не зря. К тому же он надеялся услышать от одного из попутчиков-мудрецов, обычные ли это змеи или нет. На первый взгляд, да... но здесь можно было ожидать всякого, да и самые естественные из змей были весьма опасными... пусть не врагами, но препятствиями.

Ответом на слова Басира стал простой кивок. Не отрывая настороженных глаз от клубящихся змей и не опуская меч, Ифрит стал осторожно обходить их. Он не стал уходить далеко. Действительно, пытаться зарубить гадов ползучих было бы не с руки, но подпускать их к чародеям тоже никуда не шло. В конце концов, даже после ударов Фраоши он, наверное, мог выстоять дольше, чем они.

— Это простые змеи? — тихо спросил тюрок, встав между ними с одной стороны и Дарьей и Басиром с другой. Ненависть, вызванная нежитью, уже давно исчезла, осталась только сосредоточенность на угрозе.

Облегчение, испытанное Эр-Рахимом от поверженного противника было недолгим: неправильно погребённые мертвецы ещё раз показали пагубные последствия неправильно проведенного захоронения и исторгли из себя клубок змей, что накинулся на черноволосую ловкачку.

Смотреть на то, как девушка отбивается от гадов было выше человеческих сил и Эр-Рахим бросился на помощь.
Сначала он использовал свой посох, но гады так ловко извивались, что дервиш просто напросто не смог по ним попасть, зато он схватил сразу несколько змей и ударил из головами о стену, после чего с отвращением бросил на землю.

Услышав окрик Торстейна, Сибилла, которая к тому моменту, движимая любопытством, решила было подойти поближе, чтобы разглядеть поверженных Фраоши; сицилийка снова побледнела как мел и собралась было вернуться назад, подальше от оживающих мертвецов и выползающих из них ядовитых змей, но всё же совесть (а может и внезапный прилив отваги) заставил девушку сделать несколько шагов вперёд и, вскинув руки вперёд, выпустить в клубок аспидов нечто, что выглядело как лилово-голубая молния, из которой вовне вылетали золотистые искры. Этот поток безусловно магической энергии ударил по рептилиям, уничтожив добрую их половину.

Змеи, раздосадованные болью, которую им причинили чары Сибиллы, с разъярённым шипением устремились к ней; Абдулла и Эр-Рахим, которые остались без внимания змей, решили воспользоваться возможностью. Тюрок снова рубанул по ним своим мечом, убив несколько рептилий, а дервиш — сделал несколько стремительных выпадов своим посохом, который раздробил хрупкие позвоночники оставшихся аспидов. На сей раз опасность действительно миновала и в коридоре воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием всех, кто взял участие в битве, и тихими ругательствами Аслана, который до сих пор воевал с замками.

В конце концов самаркандец взломал последний из них. Остальные члены группы, подошедшие к тому моменту к двери, внимательно осмотрели её на предмет ловушек — то, что Аслан должен был сделать изначально, и не найдя ничего подозрительного (очевидно же было, что ловушка на этой двери уже сработала — когда Аслан начал открывать замки, она пробудила Фраоши-Стражей), раскрыли массивные створки.

По ту сторону располагался просторный зал, примерно сорок на восемьдесят кадамов, который, судя по всему, служил сокровищницей тем огнепоклонникам, которые хаживали в этот подземный храм. Там и сям были расставлены сундуки и шкатулки, навалены ворохи ритуальных одеяний, стояли кувшины с маслом для светильников и горшки с благовонными смолами для воскурения фимиама, а в каменных стенах были сделаны ниши для книг и свитков, коих тут были сотни. У одной из стен располагался колодец, у другой — длинный стол, на котором стояли фиалы, пузырьки, ступки с пестиками, весы, стеклянные колбы и медные реторты, алембик — перегонный аппарат, а также лежали скальпели, мерные ложки, рулоны лекарских бинтов и горки каких-то трав.

Заперев дверь на все замки, которые были по эту сторону, Аслан наконец шумно и глубоко выдохнул:

— Думаю, мы тут в безопасности. Даже если эти чуда и придут в себя, через такую дверь они точно не пройдут, да и змеи не пролезут. Предлагаю сделать небольшой привал прежде, чем мы продолжим наш путь по катакомбам; моё ощущение пространства подсказывает мне, что мы уже недалеко от выхода на поверхность, но… — Аслан кивнул головой назад, в сторону запертых дверей, мол, сами понимаете, случиться может что угодно. — Полноценный же отдых будет тогда, когда мы доберёмся до заведения Салиха. До «Догуран Казана»…

Саид довольно хмыкнул:

— Забавное название у заведения: «Котёл, что рожает».

— Вы знаете, что это значит, ходжа? — с хитринкой во взгляде своего единственного зрячего глаза спросил смуглый самаркандец.

— Безусловно, почтеннейший! Это же прямая отсылка к одной из притч о Ходже Насреддине!

— Кто такой этот «Ходжа Насреддин»? И что за притча? — Сибилла, присевшая на скамейку у алхимического стола, с интересом посмотрела на старого Саида.

— Ходжа Насреддин — суфий, собрат нашего почтенного Эр-Рахима. Как известно, суфии превыше всего почитают мудрость и постижение оной посредством прозрения, духовных практик, созерцания и иносказания, стимулирующего наш разум думать, анализировать и находить зёрна истины в, казалось бы, чём-то неявном или тривиальном. Некогда — задолго до монгол — он жил в Бухаре, когда та была прекрасна, процветающа и полна чудес…. Что же до «Рождающего Котла», то история эта такова.

Саид устроился на лавке подле сицилийки и с видимым удовольствием принялся рассказывать:

Однажды он пришел к своему соседу Хасану с просьбой:

— О, мудрый Хасан, не мог бы ты одолжить мне свой котел? У меня большое застолье намечается, хочу наварить плова с курагой и бараньим мясом, а мой котёл слишком мал для той компании, которую жду в гости.

Хасан, доверяя Ходже, отдал ему котел. Прошло несколько дней, и когда настала пора возвращать котел, Ходжа пришел к соседу с его большим котлом и каким-то маленьким котлом внутри.

— О, уважаемый Хасан, — сказал Ходжа с улыбкой, — твой котел родил, и я приношу тебе его потомство.

Хасан, хоть и удивился, но обрадовался и принял оба котла с благодарностью.

Прошло некоторое время, и Ходжа вновь попросил у соседа котел. Хасан с радостью согласился, надеясь на ещё один «прирост». Однако дни шли, а Ходжа не возвращал котел. Наконец, Хасан пришел к Ходже с требованием:

— О, Ходжа Насреддин, верни мне мой котел!

С печальным лицом Ходжа ответил:

— О, Хасан, мне тяжело сообщить тебе эту новость, но твой котел умер.

Хасан не мог поверить своим ушам:

— Как это возможно, чтобы котел умер? Разве котлы могут умирать?

Ходжа с хитрой улыбкой ответил:

— Если ты поверил, что котел может родить, почему ты не можешь поверить, что он может умереть?

Хасан, услышав эти слова, задумался над мудростью Ходжи и понял, что не стоит верить всему, что говорят. Так, с помощью своей остроумной шутки, Ходжа Насреддин вновь преподал своим соседям важный урок, напомнив им о том, что здравый смысл и мудрость всегда должны идти рука об руку…

— И поменял свой маленький котёл на крупный, — с ухмылкой закончил своё повествование старый мудрец.

Пока не участвовавшие в схватке Саид и Аслан, не потратив и мгновения, тут же расслабились и занялись тем, что умели, видимо, лучше всего — травлением баек — Басир, бросив короткий взгляд на оставленную позади дверь и на всё ещё ведущий вперёд путь, положил разгонявший тьму щит на пол так, чтобы он стал этаким «костром», пусть и без огня, и торопливо подошёл к остальным:

— Как вы? — вновь немного попирая привычные принципы вежливости через неспешное многословие взволнованно спросил он. Пусть самому антиквару и удалось остаться в безопасности, но вышедшим вперёд пришлось пострадать от немёртвой силы фраоши, а Несринэ — ещё и от змей. — Если нужна помощь — скажите, я могу помочь.

  Несчастные змейки, на свою беду выползшие из трупов и решившие для разнообразия закусить одной отдельно взятой пашто, были через несколько секунд буквально разорваны слаженными действиями остальной команды. Несколько смущенно фыркнув, Несринэ осмотрелась, больше всего уделив внимание тому месту, где она оказалась, и, не найдя никакой опасности, уселась и принялась стягивать сапоги. За этим действием ее и застал вопрос Басира.
  Подняв на мужчину взгляд, торговка улыбнулась одними губами, и безалаберно отмахнулась:
  - Жить буду, Басир-хаким: не родилась еще та змея, что убьет меня. Да и, к тому же, я, видать, сама столь ядовита, что яд крайтов меня не берет. Ни или, по крайней мере, я его не чувствую.

  Избавившись от обуви, девушка закатала шальвары до колен и, немало не смущаясь ограниченным освещением, принялась изучать укусы, иногда сдавливая ранки и морщась от неприятных ощущений. Удостоверившись в своем мнении, она кивнула самой себе и утвердительно заявила:
  - Как я и говорила, яд в раны проникнуть не смог, так что заботиться обо мне, неся страдающее тело на руках, пока не стоит. Видят Горы, хорошо, что это были только крайты, а не гюрза, например, или кобра. Тогда был бы вопрос, чей яд опаснее!
  Посмеявшись собственной немудрящей шутке, Несринэ обулась и подошла к открывшейся, наконец, двери. Оружия она, помня горький опыт недавней схватки, не убирала, и была готова встретить честной сталью любую угрозу.

  В просторном зале за дверьми, впрочем, опасности не оказалось ни на первый взгляд, ни на последующий, так что пашто убрала оружие в ножны и с любопытством обвела многочисленные сокровища, не видевшие солнца уже Аллах ведает, сколько лет. Тем временем Саид припомнил притчу о мудром и пронырливом Нассаредине, и девушка, хотя уже слышала ее ранее, не могла отказать себе в удовольствии устроиться рядом, скрестив под собой отозвавшиеся колкой болью ноги, и еще раз послушать старую историю.
  Когда родник слов Саида иссяк, девушка, весело фыркнув и еще раз подивившись находчивости ходжи, приложила руку ко лбу, к губам и к сердцу:
  - Ай, какой же все-таки талант! И как же хорошо, что не перевелись – и да не переведутся вовек! – такие Хасаны, что готовы принимать желаемое за действительное, пока им это выгодно! На том и стоит, - пашто улыбнулась, - торговля.

  Попив водицы из фляги, Несринэ поднялась, стараясь не выдать ни малейшим движением лица неприятные ощущения, и, заложив руки за спину и насвистывая, неспешно пошла по периметру залы, изучая ее содержимое. Выдвинув пару книг и убедившись, что те рассыпаются в руках, торговка поворошила ворох истлевающих одежд в поисках чего-нибудь любопытного, после чего остановилась у резной шкатулки, чья крышка была выполнена в виде сцепившихся передними лапами львов.
  Повертев добычу так и сяк, торговка отряхнула ее от пыли рукавом чапана, после чего, устроившись поудобнее, вынула из волос длинную острую заколку и попыталась вскрыть замок, прокомментировав свое любопытство:
  - Интересное дело получается, достэ. Внутреннее хранилище, куда доступ только для своих, а все сундуки, шкатулки, лари и прочее закрыты, словно боятся вора. И ладно бы был только один сундук, пускай и огромный – было бы понятно, что ключ у смотрителя. Но ведь нет – это сколько же им ключей надо было брать с собой? Или, быть может, они не собирались их открывать вовсе?

- Как я и говорила, яд в раны проникнуть не смог, так что заботиться обо мне, неся страдающее тело на руках, пока не стоит.
- Ну я поношу, коли желаешь, скьёлдмёйе, - хохотнул Торстейн, обрадованный тем, что укусы змей не слишком навредили спутнице. - Если страдать при этом не будешь - даже лучше!

Сам он легко отделался, хотя и ныл ещё оставленный ударом стража синяк. Заинтересовавшись шкатулками, с которыми возилась пашто, северянин присел рядом, достав из сумки зубило и кузнечный молот.
- Если потеряла ключ, Несринэ-джан, - улыбнулся Рагнарсон. - Можно и замок выломать.
Примеряясь к сундучкам и шкатулкам, Торстейн пробовал сбивать петли и поддевать крышки, загоняя острое зубило в щели и используя его, как рычаг.

— По милости Аллаха я обошёлся ушибами, и мне надо лишь перевести дух, — уверенно и теперь уже вполне спокойно ответил Басиру Абдулла. Боль утихала медленно, но жаловаться он не привык, да и бывало с ним гораздо хуже, пусть и при менее зловещих обстоятельствах. Тюрок слегка наклонил голову. — Спасибо тебе за заботу и за твои познания, без которых мы вряд ли отделались бы так легко.

Чары в понимании Абдуллы ведь тоже были плодом познаний, пусть необычных и опасных. Тюрок безоговорочно ценил в очередной раз пригодившиеся познания антиквара, а чары признавал полезными. Но проще и спокойнее было спрятать последние под первыми.

Бегло осмотрев зал на предмет требующих немедленного предупреждения опасностей, охотник за преступниками позволил себе присесть на одной из скамеек и выслушать очередную историю о Ходже Насреддине. Он ухмыльнулся как рассказу, так и собственным мыслям. Как только не обманывали люди друг друга в больших городах! Действия Ходжи несильно отличались от подходов некоторых известных ему мошенников, но те вряд ли пытались кого-то наставить на путь истинный... хотя могли и притвориться, конечно. Тут была какая-то тонкая грань, о которой необходимо было помнить и ему самому...

Приятно было отдохнуть и не думать о том, что было несколько минут назад. О том безобразии можно было порефлексировать и поспрашивать позже, в безопасности; здесь и сейчас важнее было сохранять самоконтроль и боевой дух, а раздумья об этих Фраоши не способствовали ни тому, ни другому.

Но долго оставаться без действия Ифрит тоже не мог. Поэтому, окинув комнату взором ещё раз, он направился к колодцу. Если в зале была скрытая угроза, то наиболее очевидным местом для неё был колодец... и к тому же, исходя из предыдущего опыта, остальным было бы менее удобно всматриваться в покрытую тьмой глубину. Он признательно кивнул Торстейну, когда тот подошёл помочь с крышкой. Если там вдруг что-то пряталось, то помощь северянина пригодилась бы дважды.

***
- У меня все нормально, - кивнула девушка Басиру, - и, - тут последовала улыбка, рассмотреть которую мешал платок на нижней части лица, - спасибо за подсказку. Когда я увидела этих перемотанных бинтами чудищ, то первым порывом было их поджечь.

***
После этого она поспешила к подруге:
- Давай я тоже посмотрю, неугомонная. Вдруг какая-то из змеек оказалась более ядовитой, чем ты. Сейчас спокойно и нет никакого смысла рисковать здоровьем.
Она опустилась перед раненой на одно колено, нагнулась и опустила голову рассматривая укусы.
- Ну, на первый взгляд вроде все нормально. Опухолей и отеков нет, только ранки от зубов. Но все равно, после укусов тебе нужно много пить и меньше двигаться.
Она ухмыльнулась:
- А на месте наших мужчин, я бы уже высасывала яд, только чтобы побыть около твоих дивных ножек. Если хочешь, я могу этим заняться. Хотя нет, они не безнадежны, готовы на руках носить.

***
Когда в новом зале Дарья убедилась, что опасности больше нет, то она сразу заинтересовалась ящиками.
- Не торопись так, - громко сказала она Торстейну. - можешь случайно напороться на ловушку. Я понимаю, что у тебя силы много. Но лучше открыть аккуратно. Тем более, что некоторые из этих шкатулок сами по себе красивые и дорогие вещи. Зачем их ломать?!
Девушка сняла свой дорожный мешок, и достала оттуда инструменты. После чего занялась сундуками.
Нет, она понимала. Что добычу по обычаю нужно будет разделить на всех. Но, во-первых, она действительно считала, что справиться лучше и Несринэ и северянина. А, во-вторых, азарт и зуд в руках. Тем более, дополнительная тренировка своим чутких пальцев и острого ума.Вот только она несколько запоздала со своими действиями, так что Торстейн справился и без ее помощи. Пишлось идти осматривать тряпки, рухлядь и мусор, в надежде найти там хоть что-то ценное.

Убедившись, что его помощь пока никому не была нужна (ну или, по крайней мере, что все уверяли его в этом), Басир, наконец, позволил себе выдохнуть и осмотреться по сторонам. Замечание Несринэ было справедливым — эта подземная комната действительно была странно. Не сокровищница толком, но и ни на что больше она не походила — одежда, ценности, книги... колодец? Антиквар сначала подумал было, что это было погребальным залом, куда принесли все вещи умершего, как, говорят, делали в чужих землях, но колодец... Вода погибшим точно была без надобности. Мог ли здесь кто-то когда-то и впрямь жить? Пока остальные были заняты собственными поисками, сын Тарика эль-Бакира выбрал оставшуюся по большей части обойдённой их вниманием цель — полки со свитками и книгами. Да, вряд ли среди них уцелело хоть что-то, но попробовать всё же стоило... пусть даже сам он и не знал, что именно ожидал или надеялся найти.

Стоило группе наконец оказаться в безопасности, как дервиш вознес короткую молитву Всевышнему за спасение и принялся осматривать раны пострадавших. С одной стороны, критических ран не было – все вышли на своих ногах, никто не пал в битве. С другой стороны, как целитель, прошедший обучение у лучших медиков халифата, Эр-Рахим знал, какими опасными могут быть вовремя не промытые и не перевязанные даже незначительные ранения. Сначала начнется покраснение и воспаление, затем гной кровью разнесется по всему организму, лихорадка и слабость свалит даже сильного воина с ног. И через пару дней мучительный конец.

Взяв факел, Эр-Рахим осмотрел стены помещения, в котором они оказались. Но не тайники, и не древние письмена интересовали дервиша. Он искал плесень – растолченная с медом это было лучшее средство от тлетворного влияния ржавых мечей и бинтов Фраошей. Эр-Рахим не позволил себе отдыха, пока не осмотрел каждого, не промыл и не перевязал раны.

Лишь после этого Эр-Рахим осмотрел помещение, в которое они попали. Его вниманием полностью завладел алхимический стол. Если Эр-Рахим хотел изготовить лекарство, набора травника у него все равно не было. Хотя по сути ему нужна была лишь ступка с пестиком, а вместо меда сойдет и алкоголь. Так что дервиш принялся осматривать стол в поисках необходимого.

Хамкарваниян прежде, чем двигаться дальше, решили осмотреть помещение, в котором культисты, следовавшие по пути Зороастра, вероятно, хранили свои сокровища и готовились к ритуалам, которые проводили в храмовом помещении со статуей их пророка и двумя саркофагами с Фраоши, которых обязали охранять… что именно — не было пока понятно.

Осмотр принёс свои плоды: Эр-Рахим обнаружил и достаточное количество плесени, а после осмотра алхимического стола — и те, благодаря чему плесень была уже не совсем нужна: дервишу бросились в глаза два кожаных рулона, развернув которые, он увидел уйму кармашков, в кожном из которых находился тот или иной предмет, который использовался для оказания первой помощи: ланцеты и скальпели, крючки и бинты, пузырьки со спиртом и нюхательные соли. Подле этих наборов целителя стояло несколько миниатюрных бутылочек из плотного стекла, в которых содержался «Ма’джун Шафабахш» — целительное зелье, рецепт которого, как считалось, изобрёл сам Авиценна. Это была настойка, содержавшая в себе экстракт из сорока четырёх трав, семи минералов, измельчённых в тончайший порошок, и каплю яда королевской кобры, лучший способ поднять на ноги даже покойника… или превратить в такового, если не соблюсти должных пропорций.

Торстейн и Абдулла, заглянув в колодец, увидели внутри цепь, к которой крепилось крупное ведро, а в ведре… В ведре было что-то. Осторожно вытянув это наружу, могучие мужи увидели усохший труп в истлевшей мужской одежде, который всё ещё крепко держался за цепь; на его голове была диковинная коническая соломенная шляпа — никто, за исключением разве что Несринэ — не видывал подобных прежде. Кожа стала пергаментной, а плоть под нею иссохла в камень — очевидно, в колодце давно не было воды, иначе от влажного воздуха тело разложилось бы, а не засушилось. На коленях у бедолаги лежала массивная бронзовая чаша, по периметру которой шла прихотливая чеканка, изображавшая четырёхкрылых бородатых мужей в древних одеяниях — так огнепоклонники изображали ангелов, а внутри чаши находилась целая гора золотых монет, под которой виднелось дно, покрытое густым слоем пепла.

Повезло и Дарье, которая, роясь в ворохе тряпья и одежды, тоже обнаружила иссохший труп, на сей раз в женской одежде. К груди она прижимала массивную свечу из золотистого воска и кусок пергамента с какими-то чудными письменами, которые румийка не смогла опознать. Загадочная умершая лежала на длинном немного изогнутом мече из чистого серебра, рукоять которого была украшена вязью каких-то знаков, которые по очертанию своему напоминали те, что наши герои видели ранее на дверях в святилище со статуей Зороастра, а подле меча лежала пеньковая верёвочка, на которую нанизаны были три драгоценных кольца.

В шкатулках, которые Торстейн любезно разломал для Несринэ, девушка нашла огромное количество золотых монет и мешочек с какой-то ароматной смолой густо-янтарного цвета, а Басир, изучивший книжные полки, среди всяческой литературы преимущественно религиозного и философского содержания нашёл две книги, которые привлекли его внимание — первая лёгким покалыванием на коже; мужчина знал это ощущение — так его тело реагировало на эманации магической энергии, коя в этой книге была, была невероятно могущественной и относилась к той школе магических искусств, которые защищали, ограждали и помогали. Увидев, что антиквар роется в книгах, Саид присоединился к нему, ибо книги и мудрость ценил превыше всего; узрев надпись на обложке книги, старик — к удивлению окружающих — присвистнул:

— «Багдадский Том»!!! Волшебная книга, о которой ходило столько легенд и историй, похищенная ассасинами пару сотен лет тому назад во время их нападения на Дом Мудрости! Говорят, что тот, кто постигнет премудрости этой книги, сможет «поцеловать змею и не умереть». Думаю, это эвфемизм для способности противостоять ядам…

А вот вторую книгу, которая также заинтересовала Басира — не магией, её в этой инкунабуле не было, — но той же надписью, что и на дверях в зороастрийское святилище («С пламенем в очах грядёт он, чтоб закрыть врата погибели. Спаси нас, спаси же нас, мудрейший!»), Саид не смог опознать, потому отправился рассматривать другие «уловы» своих сотоварищей. Движимая любопытством, к ним присоединилась и Сибилла.

Сын же Тарика эль-Бакира решил пролистать эту книгу. Она оказалась книгой заклинаний и ритуалов, среди которых был и тот, который заставил антиквара остановить на нём взгляд:

ОТПУСТИТЬ ИХ ВОСВОЯСИ

Когда те, кого сковали против своей воли, отслужили свой срок, и Истинно Верующие более не нуждаются в защите тех, кто мертвы, но и живы, сделай так, как я говорю:

Начертай имена тех, кто не родился, но живёт, и добавь имена тех, кто дайвов побеждает: Митра, что воителей защищает, Сраоша, что черепа дэвов разбивает, Веретрагна, божественный воин, что победу в себе воплощает.
С почтением возложи написанное на алтарь, который хранит Пророк, и подожги.
В Чаше Душ, что ангелы хранят, растопи воск.
Пепел собери с алтаря и добавь в кипящий воск.
Воском сим запечатай уста и сердца тех тел, что есть тюрьма.
И освободятся души, и уйдут, славя Ахура-Мазду и Спента-Армаити!

Отложив найденный фолиант, Басир на некоторое время замер, видимо, обдумывая что-то. Обернувшись, он осмотрел помещение ещё раз. Его взгляд пробежался по находкам спутников, затем остановился вновь, а потом — вернулся на открытую страницу. Ещё немного помолчав, он вдруг резко направился к обнаруженному в колодце телу, подхватив по дороге лежащий на полу щит, разгонявший глубокую тьму вокруг. Наклонившись над жуткой находкой, антиквар пристально оглядел его с нескольких сторон, силясь различить детали, утраченные бы за долгие годы, не будь катакомбы столь сухими и безжизненными. Заглянув напоследок в увесистую ритуальную чашу, он провёл пальцем по пеплу в ней и растёр его между подушечками, прежде чем отправиться к так же ссохшемуся трупу женщины. Повторив осмотр, мужчина выпрямился и, глубоко вздохнув, наконец нарушил молчание:

— Кажется, я знаю, что здесь произошло.

Развернувшись на месте, Басир подошёл к теперь вновь запертой двери, которую совсем недавно силился вскрыть Аслан.

— Эти катакомбы — древние, даже очень древние, — начал антиквар, обводя комнату руками. — Им — несколько сотен лет... По меньшей мере. Но вот они, — указал обычно куда более немногословный попутчик на позабытых в этом подземелье жертв, — они здесь не пробыли и века. Они прибыли сюда с какой-то явной целью и знали, куда идут. Быть может, они знали, как обойти те ловушки и защиты, в которые попались мы. Вероятно, что по меньшей мере часть наших находок здесь принадлежит именно им, а не построившим эти катакомбы зороастрийцам... Хотя, поскольку нельзя исключать и того, что они обладали всеми этими сведениями как раз потому, что были частью культа, или, по крайней мере, своего рода его наследниками, то, быть может, эта разница и несущественна на самом деле.

Говоря, мужчина подошёл к столу и книжной полке.

— Итак, они прибыли сюда — возможно, очень издалека, если судить по столь необычному головному убору нашего незнакомца, — кивнул он на широкую коническую соломенную шляпу, которая всё ещё была надета на мумифицированной голове мужчины-из-колодца, — Успели подготовиться тут: у них были с собой и способы излечить раны, и оружие, специально подобранное против немёртвых слуг, и средства от болезней, и зачарованные кольца со свитками, и даже легендарный том, позволяющий «целовать змей»... Бывший, кстати, если сведения любезнейшего Саида не устарели, в руках ассасинов, поэтому, возможно, именно с ними и были связаны эти несчастные...

Басир чуть помедлил. Эта часть казалось странной и немного маловероятной, но, пожалуй, ничего удивительного в том, что он не мог сказать многого о столь скрытной организации было неудивительно.

— ...Но, так или иначе, — в итоге продолжил он, неторопливо приближаясь к телу женщины, — я не могу быть уверен, было ли это их окончательной целью или нет, но, кажется, оно стало их последней целью: фраоши. Эта книга, — коротко указал антиквар на старый фолиант, — рассказывает о ритуале, который может упокоить их навсегда, позволив заточённым в немёртвых телах душам отправиться прочь, в загробный мир...

«Каким бы он ни был», — чуть было не добавил он, но вовремя прикусил язык.

— Смотрите сами: «Начертай имена тех, кто не родился, но живёт...», — на этих словах Басир осторожно выудил пергамент из мёртвой хватки тела. — Вот и они: «Фатих ибн Юсуф» и «Селим ибн Ахмед». Здесь же написаны и «имена тех, кто дайвов побеждает».

Торопливо вновь подойдя к трупу в ведре, он продолжил, указывая на бронзовый сосуд:

— А это — «Чаша Душ, что ангелы хранят», тут сомнений нет. Воск — в руках у неё, — кивнул он на оставшееся позади тело. — Но... что-то пошло не так. Я не знаю, где именно здесь находится «алтарь, который хранит Пророк»... речь, разумеется не о Пророке Мухаммаде ﷺ, а о Зороастре, — торопливо пояснил антиквар на всякий случай. — Возможно, мы пропустили его раньше, или он лежит где-то дальше, но либо эта пара не успела до него добраться, либо не успела толком начать ритуал, ведь иначе этот кусочек пергамента уже должен был бы стать пеплом...

Мужчина перебирал в голове варианты, но их было слишком много. Несколько таких вот списков имён, из которых уцелел лишь один? Ошибка в ритуале? Это объясняло бы пепел, но отсутствие воска в чаше... Быть может, они были неосторожны со светом, или не учли ещё чего-то. Увы, заглянуть в прошлое сейчас было невозможно, а потому уверенности в одном из них тоже не было.

— Фраоши пробудились и загнали их сюда, в эту комнату, — голос Басира тоже ускорился и притих, как будто и его сейчас преследовали немёртвые стражи. — Они не смогли им противостоять, попытались спрятаться: женщина забралась в кучу одежды, а мужчина — спустился в высохший колодец... Но обоим не суждено было пережить этого. Она не перенесла ужаса и умерла прямо тогда, а он... Я не могу быть уверен, но он умер от яда. Кажется, не змеиного — скорпион. Возможно, просто случайность, что один ожидал его на дне колодца, или же, понимая, что выбраться он уж не сможет, незнакомец выбрал...

Антиквар замолчал, позволяя тишине заполнить недосказанную пустоту.