[L5R] Цветы Другого Берега | ходы игроков | ✾ Город Историй

Последнее слово медленно растворилось в воздухе. Это не было победой, но не было и поражением. Не то, чтобы сам Юисин знал вкус того или другого, но, во всяком случае, мог так предположить. Или не мог, если взглянуть на ситуацию под иным углом, а таких углов на текущий момент набралось более чем достаточно. Ощущение собственной неправоты было болезненно приятным — как-будто отрываешь едва наросшую коросту со свежей раны. Ощущение истинности своих воззрений, впрочем, тоже было достаточно любопытным. Не приятным — любопытным, как все, не имеющее ни малейшего значения. Важным был день завтрашний: солнце, которое никогда не взойдет, все еще ждало где-то там, за краем небес. Все камни были брошены, все круги начали расходиться по воде, а дорога, ведущая в бездну, вдруг закружилась впереди израненной змеей — куда выведет? Феникс спокойно и привычно заставил себя улыбнуться, как делал это всегда. У него был хороший учитель.

- Такэда-доно, Мацу-доно, вы оба совершенно правы. Ваши воззрения драгоценны, и теперь, волею случая прикоснувшись к ним, я чувствую себя должным принести свои извинения за то, что мои методы вызвали в вас подобные… Потрясения. Юкимура-доно… Прислушайтесь к ним, и приятного вечера. Что же до вас, Мираи-тян…

Юисин вновь развернул свой веер, пряча в вихре трепещущих перьев улыбку, в которой сочащийся яд мешался со скрытым сочувствием.

- Развлекайтесь, Химе. И, да, если вашей матушке придет в голову дурацкая идея прислать среди ночи имущество, направьте их в сад. Эту ночь я планирую провести под звездами.

Улыбнувшись чуть шире, чем следовало, Юисин торжественно поклонился оставшимся членам дана и, весело насвистывая похоронную мелодию, бодрым шагом покинул помещение. Ночь все еще была молода, и нужно было потратить её с пользой. Обрадовав терпеливо дожидавшегося снаружи Ясуо тем, что тот, как единственное ценное движимое имущество Юисина, теперь является приоритетной целью убийц, мрачный хатамото, как и обещал, направился прямиком в сад, к прекраснейшему из деревьев граната. Как и следовало ожидать, под дзакуро его уже давно дожидались вещи куда более драгоценные, чем все Наместницы и города подлунного мира — прекрасная бумага и не менее восхитительный личный набор для каллиграфии. В саду не горел свет, но свет ему и не был нужен. Руки, привычные к кисти, двигались в медленном танце, обнажая самую душу мира, который был для Юисина куда ближе и понятнее всех людей и их бессмысленных игр. Ясуо, стоявший несколько поодаль, не мог видеть, но знал, что первые касания кисти его мастера всегда оставляют на васи ужасные кляксы, подобные крови на заснеженном поле — неуместные, разрушительные, уродливые, словно овеществленные крики… Работы Кири-сана никогда не становились достоянием публики, и это было хорошо и правильно. Солнцу не следует касаться подобного, но сейчас, под светом холодных звезд, он мог сделать немного больше. Кляксы обретали новую форму, вытягивались лучами и ветками, становились тенями и цветами, наполнялись новой и прекрасной жизнью - как и проблесками надвигающегося будущего. Отражением древа на картине было пламя и жизнь, и печаль, и тоска, справедливость и жажда. Образом древа на картине была женщина со строгим лицом, упрямая и непреклонная, что стояла в объятьях ветвей и пламени, побежденная, но не сломленная, сражавшаяся до конца. Этого не могло быть в реальности, но искусство и не обязано в точности повторять жизнь, иначе в нем не было бы смысла. Мацу Сигэко смотрела из глубины картины на своего преемника, и в глазах её было осуждение. Самурай-ко не одобрила бы его поступки. И она, конечно, тоже была права. Как и все прочие. Нужно было найти новый путь. И перестать смотреть только в свое будущее. Хотя бы на время.

- Ясуо, возвращайся в дом. Холодает.

Одна короткая фраза. Юисину более не было нужды погружаться в глубины, ведь он уже нашел в глубоком море все, что искал. Будока, пожав плечами, забрал из рук хатамото незаконченную картину, скользнул еще глубже в тень и исчез, растворился в ночи. Он понимал, когда в его присутствии не было нужды. Юисин же, мягко опустившись на колени, улыбнулся дзакуро - тепло, как давно потерянному и вновь обретенному другу:

- Поболтаем еще немного? Я почти закончил то стихотворение...

Налетевший ветерок зашелестел листвой, словно отзываясь на слова медленно погружавшегося в дрёму хатамото. Мир всегда готов ответить тому, кто знает, о чем спросить.

Признаться честно, Нодзоми не видела смысла откладывать решение на следующий день. Кто бы за ними не следили (...а неприятное подозрение всё ещё подсказывало ей, что такая постановка вопроса могла быть неуместной...), скрывать от них наличие старшего в их дане было делом странным, граничащим с невозможным. Как очевидно, они знали о хатамото уже достаточно, чтобы подстеречь их на ночной улице, то есть, по меньшей мере, были осведомлены об их прибытии и позднем (или раннем, тут уж как посмотреть) визите к Наместнице. Было ли это потому, что они сторожили резиденцию всё это время, или кто-то предупредил их — вопрос, на самом деле, вторичный, поскольку так или иначе действовать скрытно им дальше уже не удастся... Впрочем, несмотря на свою репутацию, Охотникам-то как раз к этому было не привыкать — наносимый на лицо грим не был чем-то, что они могли позволить себе просто не делать в своём роде деятельности, а с ним, ясное дело, незаметным стать было весьма сложно.

Впрочем, слова Юисина всё же дали повод для раздумий и ей — Юкимура до сих пор не рассматривала себя в этой роли, однако его логика была достаточно убедительной, чтобы ей сложно было найти способ возразить. Нет, Очистительница не считала, что дочь Наместницы действительно была заодно со своей матерью — ну, либо была такой актрисой, что её бы с руками оторвал любой театр — однако сложно было отрицать, что главное преимущество Мираи — прямая связь с Рёко Овари-Тоси — могло стать и главной слабостью их дана... Ведь они работали не ради блага одного города, а всей Империи. Могла ли молодая Скорпионша пожертвовать одним ради другого? Возможно, но именно у неё эти ставки, случись им материализоваться, были бы прямо здесь, прямо перед глазами, живые и осязаемые.

С другой стороны, непохоже было, что это предложение кто-то ещё рассматривал всерьёз. Наверное, то, из чьих уст оно прозвучало, не слишком способствовало этому... Хотя и без этого отношения внутри дана уже сложились странные — слова Юри и вовсе звучали, как прямое оскорбление, причин которого Охотница не понимала. Но тут уж ничего было не поделать. По крайней мере, пока.

Пока же... Пока нужно было подготовиться к завтра.

Перед отходом ко сну Нодзоми обошла резиденцию по периметру, проверяя то, откуда можно попасть внутрь, и запоминая план как окружающего сада, так и собственно построек. Полагаясь больше на интуицию, чем на обоснованные подозрения, в последнюю очередь она поставила у ворот крохотную мисочку с солью, обратившись к духам воздуха за защитой. Безмолвность и исчезновение их преследователей висело в голове неприятным грузом... она уже слышала про подобное раньше, но без каких-либо деталей это так и оставалось беспочвенным подозрением, ровно такой же смутной тенью, как и те, что она заметила раньше в темноте...

Не успела Сёсуро ответить на предложение Нодзоми, ухитрившейся из абсолютно верной предпосылки (Мираи определенно лучше всего подходит на роль лидера их дана) сделать абсолютно неверный вывод (разделяться нельзя, потому что Мираи должна водить этих бестолковых детей по недоразумению получивших статус хатамото за ручку, и лично представлять их всем важным людям в городе), как в разговор вмешался долговязый чудила Юисин, в ответ на справедливые претензии Скорпионши выдвинувший возмутительные и несправедливые обвинения о её сговоре с наместницей, дабы руками хатамото разобраться с Единорогами (хорошая идея кстати, может стоит предложить маме во время завтрашнего визита). Подобная наглость со стороны дерзкого пернатого не могла быть оставлена без ответа, но к счастью самой Сёсуро реагировать на эти гнусные инсинуации не понадобилось – вначале на Юисине оттопталась Юри (которая надо сказать этой ночью вообще проявила себя выше всяких похвал), а затем на сторону Мираи неожиданно встал и Такэо, которого девушка за это даже вычеркнула из списка назойливых идиотов (в котором на данный момент состояли все члены дана, кроме Такэды и Юкимуры). Правда уже через несколько минут, Льва пришлось вписывать обратно, попутно лихорадочно придумывая разумное объяснение своему поведению на аудиенции, которое не подкрепляло бы неприятно стройные теории заговора, изложенные нескладным любителем глубоких трансов (эх, Феникс, если бы только моя мама думала так же как и ты, насколько же все было бы проще...).

– Юкимура-сан, вы абсолютно правы, говоря о том, что в Городе Историй принадлежность к Дому Скорпиона, а уж тем более к клану Сёсуро действительно будет перевешивать все остальные соображения – Подчеркнуто ровным и спокойным тоном начала Мираи, решив сначала ответить Крабихе, а не Льву с Фениксом, чтобы разрядить напряжение – Однако, как справедливо заметил Мацу-сан... и как наглядно продемонстрировал Юисин-кун, это обстоятельство далеко не во всех ситуациях будет работать в нашу пользу. Переговоры с Единорогами, действительно намного проще будет вести, если они будут видеть в вас "помощников помощницы Императора", а не новых союзников Наместницы. Для меня же, в свою очередь, куда проще будет поговорить с правящей семьей Рёко-Овари, выступая как член этой самой семьи, а не надзиратель из столицы. Но не волнуйтесь, я обещаю что завтра утром дам вам самые подробные инструкции, чтобы вы без меня ненароком не заблудились и не потерялись! – Мираи тепло улыбнулась размалеванной кукле, после чего повернулась к Такэо, прикрыла на мгновение глаза, в деталях представляя как вытащив из волос шпильку, с размаху вонзает её ему в правое ухо... и открыв глаза, широко и дружелюбно улыбнулась и ему.

– Мацу-сан, во-первых, позвольте сказать, что я благодарна за доверие что вы оказали моему... плану атаки. И во-вторых, я полностью понимаю ваше недоумение и прошу прощения за то, что поставила вас в столь неловкое положение. Вы не знаете всей ситуации, а потому конечно же мои действия кажутся вам непонятными и рискованными. Однако я заверяю вас, я действовала, исключительно в интересах дана, и с максимальной деликатностью! Хотя я по большей части согласна с вашей оценкой действий нашего Феникса, он все же был совершенно прав как минимум в одном: Моя матушка действительно болезненно привязана к установившемуся порядку вещей, и с крайней осторожностью воспринимает все новое и незнакомое... – Надо сказать что на этом моменте Мираи потребовалась вся её выдержка, чтобы не выдать своих настоящих эмоций, поскольку чем больше девушка размышляла над случившимся на приеме, тем отчетливее перед ней вырисовывались масштабы проблемы. Молодая Скорпионша все ещё не могла поверить, что какой-то юродивый чудик в нелепой шапке, слету вычислил слабость матери, буквально сразу же после знакомства, в то время как она сама каким-то образом не заметила этого прожив с ней почти всю свою жизнь! Неприятно было признавать, но похоже близкое родство с правительницей Города Лжи, до того казавшееся Скорпионше скорее преимуществом, скрывало в себе и серьезный недостаток – разум Мираи никак не мог провести границу между привычками, убеждениями, взглядами и слабостями отдельно взятой Сёсуро Хёбу, и объективными фактами о мироустройстве, которым эта самая Сёсуро Хёбу с детства обучала свою дочь (как сознательно, так и несознательно). То есть с одной стороны – оглядываясь назад, Мираи понимала что она едва ли не с рождения знала об этой особенности правительницы Рёко-Овари, однако с другой стороны, похоже именно поэтому её мысленный взор все это время наотрез отказывался её замечать! Зачем уделять внимание тому, что и так всегда на виду? Собачки лают, кошечки мяукают, бабочки летают, маленькие дети громко кричат требуя еды и внимания, а матери очень чувствительно относятся к малейшим нарушениям порядка и требуют чтобы все было на своем месте и по правилам – вот и все. Постойте, как это нет? Как это, только моя мама такая? Что дальше – выяснится что два плюс два складывается в четыре только в семье Сёсуро? Считать то меня тоже мама научила! Чему вообще тогда можно верить?

– Зная об этой особенности Наместницы, я повела себя соответственно, Мацу-сан – С совершенно искренней физиономией продолжала между тем Мираи, ни одним лицевым мускулом не выдавая остальным хатамото титанических континентальных сдвигов происходящих у нее в душе – Моя мать встретила именно ту дочь, которую она отправляла на учебу – непокорную, дерзкую и всегда готовую бросить ей вызов. Понятную, знакомую и предсказуемую. Проблему, но проблему известную и привычную. Во время аудиенции, она убедилась что её старые приемы все ещё работают на меня, как работали раньше, а потому успокоилась и перестала воспринимать меня как угрозу. А значит, меньшей угрозой в её глазах стал и весь дан. Как вы верно заметили, "слова одного – слова всего дана. Поведение одного – поведение всего дана. И никаких исключений". Я не подвергала дан риску – напротив, я старалась обеспечить его безопасность! Я прошу простить меня за то, что я не рассказала вам об этом раньше, но Сёсуро Хёбу очень сложно обмануть и я опасалась что знай вы мой замысел, вы бы сами того не замечая выдали бы его ей. Приношу мои глубочайшие извинения за неудобства, и ещё раз благодарю за доверие.

Закончив свой пространный ответ Льву ещё одной улыбкой, сопровождающейся коротким признательным поклоном (и заодно мысленно похвалив себя за талант к импровизации – не каждый сможет едва ли не на пустом месте выдумать настолько складно звучащую бредятину), Сёсуро завершила дискуссию изящным тактическим маневром – опровергнув все серьезные подозрения, признать незначительную ошибку
– Что же до второй вашей претензии... мне нечего ответить, я просчиталась! – Скорпионша развела руками, виновато отводя взгляд – Я привыкла к дворцовым интригам, а не к командованию войсками, умение как вы выразились "укутать в бессмысленную пелену слов" любое важное сообщение, в моем ремесле не глупое излишество, а жизненно важный навык. Я не подумала, что ситуация требует иного подхода. В следующий раз, я это учту – Мираи тяжело вздохнула и устало потерла лоб – сначала себе, а затем почему-то своей лисьей маске.
– Мы все допустили ошибки. Мы обсудили эти ошибки и сделали выводы. Я рада, что несмотря на сомнения и подозрения с вашей стороны, вы все ещё готовы последовать моему плану, и со своей стороны готова заявить что не претендую на роль "лидера" нашего дана, и приложу все усилия, чтобы убедить вас в том, что наш долг и наша миссия, для меня значат больше чем семейные узы. А пока – нам пожалуй и правда стоит отдохнуть, и подготовится к завтрашнему дню. Юри-тян, составишь мне компанию? А то вдруг, какой-нибудь синоби все же увязался за нами и теперь ждет меня в комнате, или прячется в кустах за окном? Мне так страшно, что я боюсь что одна я просто не засну!

❀❀❀

Когда все беседы между хатамото были закончены, все указания кейси и будока выданы, а все приготовления для того, чтобы отойти ко сну, свершены, наши герои, наконец, разошлись по своим комнатам. Этот долгий, слишком долгий день прошёл, и пора было отправиться в Царство Сновидений, дабы и тела, и разумы наших героев полноценно отдохнули. Светильники были погашены, постели на татами расстелены, и весьма скоро все шестеро крепко уснули...

ТАКЭО

МИРАИ

ЮРИ

НОДЗОМИ

РЕН

Пока остальные хатамото блуждали по бескрайним просторам Царства Сновидений в своих мягких и удобных постелях — расстеленных поверх татами шёлковых матрацах, набитых овечьей шерстью, с подушками из парчи и лебяжьего пуха (предыдущий нефритовый хатамото, очевидно, не жалел своих средств на качественные постельные принадлежности), в тёплых объятиях одеял, сшитых из лисьих шкур, — Юисин беспокойно ворочался на сырой земле под гранатовым деревом в саду: то камешек вонзится под ребро, то комар начнёт зудеть у уха, то залает пёс во дворе одного из соседей, то всхрапнёт конь в конюшне поместья, располагавшейся неподалёку. Вероятно поэтому сон у тэйсина был неглубокий и чуткий; внезапно раздавшийся дичайший крик разбудил молодого Феникса в считанные доли мгновения. Юисин узнал голос: кричал Ясуо, его собственный будока, с которым молодой самурай поменялся местами для сна на эту ночь, и этот крик был настолько отчаянным, что даже страшно было предположить, что там случилось с бедолагой.

Как известно, всякий человек рождается один и умирает один, а вот между этими двумя событиями постоянно снуют посторонние. Неспокойный сон Кири-сана прервал дикий, выворачивающий наизнанку крик отчаяния и боли — на такой вопль способен лишь человек в мучительно долгие мгновения, когда сам разум покидает агонизирующую плоть, оставляя ту один на один с истерзанной, жадной до чужих страданий вечностью. Безумие где-то в глубине души самого Юисина вновь подняло голову, медленно облизнув бритвенно-острые зубы… И отступило, рассеченное надвое холодным клинком воли: ни самому хатамото, ни тому, другому, что смотрел на мир его глазами, этот зверь не был нужен.

Секунды утекали в адскую бездну, пока Феникс сражался с самим собой. Проклятие нерешительности, преследовавшее Юисина всю его жизнь. В конце концов, если долго всматриваться в Бездну, то однажды она посмотрит в ответ, но что делать, если Бездна — ты сам? Посмотреть наружу. Пальцы хатамото слепо нащупали кору священного дерева, и пламя граната вновь осветило путь. Потеряно тридцать секунд. Нельзя терять больше. И нельзя ошибиться.

В жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, в котором он должен сесть и подумать: «что бы сделал на моем месте Синсей?» Благодаря удивительному совпадению, первый пункт программы только что проснувшийся Юисин уже выполнил — он определенно сидел на более чем определенной земле, скованный изрядно одеревеневшими от холода мышцами. Наметить план.

Разум Феникса ускорился до предела. Поместье было облаком показного радушия и тайных замыслов, и в этом облаке парили сгустки большей тьмы. Врата зияли разверстой пастью, выжидая непрошенных гостей — Юисин готов был поклясться, что Очистительница из Дома Хранителей Границ не легла бы спать, не удостоверившись в безопасности этого конкретного прохода. В Доме Феникса едва ли не каждый знал, как упросить ками проследить за покоем дома, от Краба ожидалось то же самое. Тогда почему в поместье все еще тихо? Ошибка? Недовольство духов? Или Юкимура сама участвует в заговоре и скрывала это еще с самого турнира? С другой стороны, сам Юисин в число тех, для кого духи готовы расстараться, не входил, может, и жестокосердная убийца из не менее жестокого Дома не удостоилась подобной чести? Может, духи запуганы, или подавлены, или отважены чужеродным коварством — совсем как возможные свидетели убийства Наритоки? Подозрительно, весьма подозрительно.

Взгляд Юисина вновь упал на могучее дерево. Нет, не из тех, кого легко запугать. Не из тех, кто смолчит. Что-то здесь очень не так. Пророчество, явленное Фениксу, пахло сталью и тайнами, чего же желала пламенная госпожа? Еще тридцать секунд. Слишком долго. Хатамото одним стремительным кошачьим прыжком вознесся с места и огромными прыжками устремился к поместью. Сердце требовало как можно скорее бежать наверх, к Ясуо. Разум понимал, что хатамото, чьим величайшим подвигом до турнира была поломка раздвижной двери (между прочим, в трёх местах и голыми руками!), не станет достаточным подкреплением в этой ситуации. Разум победил.

Закричать, разбудить всех? Но, кажется, криков этой ночью итак было достаточно. Если никто не проснулся от крика Ясуо — значит, их не разбудит и Юисин. Если же на самом деле кто-то не спит — крик может нарушить их планы. Или, что хуже, поспособствовать им.

К прислуге бежать было нельзя — этот сгусток тьмы был сердцем, в котором стекались вены влияний и артерии слухов. Сёсуро с Такэдой наверняка снова вместе, что было бы достаточно удобно… Но верить им было нельзя. Юкимура сама могла быть источником бедствия. Оставались двое.

Синдзю-но Рэн казалась прекрасной кандидатурой. Вдумчивая, осторожная, но в то же время достаточно далекая от света цивилизации, чтобы решать проблемы, а не выяснять, какой именно пункт произвольного кодекса применим в настоящем случае. У Рэн была лишь одна не зависящая от нее проблема — она была женщиной. Если точнее — женщиной, находящейся в своей комнате посреди глубокой ночи. И, к сожалению, этот фатальный недостаток был совершенно неустраним.

Однажды Юисин уже вламывался в покои одинокой дамы, и этот эпизод оставил на него неизгладимое впечатление. Дама была хозяйкой одного из веселых домов, где под видом благочестивого опиумного притона скрывалась ячейка злодейского культа, распространявшего богохульные проповеди о социальной справедливости, равенстве, братстве и верховенстве закона — ужасных мерзостях, коим нет места в нормальном обществе. Что произошло затем — доподлинно не знает даже сам Кири-сан, ибо произошел один из эпизодов, а в результате — верхушка сообщества руками самого Юисина перешла дальше по кармическому циклу, а вот сочувствующая молодежь, коей по хорошему бы в колодки да на рудники, в суматохе от правосудия скрылась. Железный Архив, конечно, провозгласил это великой победой, но госпожа Тэйси настоятельно рекомендовала Юисину расстаться с двумя ногтями по выбору на его усмотрение, ибо победой фактической это, конечно, не было. Впрочем, по настоящему юного Феникса расстроило другое — Макото, его прекрасная супруга, прознав о ночных эскападах своего супруга, неожиданно перестала пытаться его уничтожить. Знаете ли вы, что такое для здорового мужика провести целых четыре месяца без попыток убийства? Юисин места себе не находил, даже изучил два новых способа рисования здоровой рукой и чуть не провалил новое расследование… К счастью, вскоре женушка сменила гнев на… Другой гнев, и попытки продолжились. Но Кири-сан с тех времен зарекся ходить к одиноким женщинам в одиночку, а значит…

Такэо, о зачем же ты Такэо! Лев, следовало это признать, был крайне рассудительной личностью. В глубине души Юисин был согласен с анализом Мацу-доно, пусть и не с итоговыми выводами. В глубине души Фениксу нравилась его спокойная готовность к самопожертвованию, странным образом резонировавшая с мортидо самого Юисина. Наконец, Генерал просто умел нормально разговаривать словами через рот, что в общей популяции хатамото-дана тянуло на сверхспособность. Но еще Такэо его дико раздражал этой своей правильностью. При взгляде на этого самурая начинало казаться, что если ему предложить город для сжигания, он еще десять раз переспросит и двадцать раз отпросится в деревню, а потом то трут отсыреет, то настроения нет, а то и вовсе ни одного камня в каменном городе не найдется. С другой стороны, чтобы потушить пожар, лучшего кандидата тоже на найти, и ситуация, к сожалению, была из последних. Кому, как не Генералу командовать в битве?

Юисин с сомнением посмотрел на клинок в ножнах. В руках он смотрелся бы куда лучше, но люди впотьмах да спросонья бывают ужасными критиками. Не хватало еще столкнуться в схватке с другой обеспокоенной душой, потому вакидзаси все же остался на своем обычном месте. Вперед, вперед!

Слова Мираи оказались достаточно убедительными, по меньшей мере – для порядком уставшего Такэо. К этой усталости прибавлялись достаточно непривычные чувства, вроде раздражения на Скорпионов, у которых для того, чтобы скрывать усталость, есть маска. И не просто маска, а традиции и законы Империи, позволяющие им ее носить в практически любой ситуации. Раньше он особо не задумывался о том, какое это дает преимущество. Сейчас же, после первого дня в Овари-Реко, он не мог не думать о следующем, в котором, возможно, ему придется сражаться на чистом поле против засевших в лесу противников. И, чтобы выдержать этот бой, ему нужно было восполнить силы, а не тратить их остатки на попытку понять, какую именно ложь Скорпионша могла вплести меж нитей правды. В походе воин должен умело распределять свои силы, ибо на все их не хватит - часовой, простоявший чистым усилием воли несколько дней и ночей кряду, становится и плохим часовым, и плохим бойцом. В этом смысле Юисин был недалек от правды, но при всей уверенности Феникса в своей способности смотреть глубже всех остальных, он не смог ни заглянуть внутрь Такэо, ни облечь свои слова в достаточно приличную форму, чтобы Лев мог не воспринять их как оскорбление. Генералом, отправившим Такэо в бой, была его честь, и если бы Мацу думал, что Юисин полностью понимает, что говорит, то обращенные к Фениксу слова были бы куда более жесткими.

Как ни странно, провожая взглядом удаляющегося Юисина, Такэо испытал не раздражение, а сочувствие. Которое, впрочем, не могло быть высказано здесь – всему свое время и место. Лев не верил, что Наместница покарает Юисина за нанесенное оскорбление, и даже если бы она собиралась это сделать, посылка убийц выглядела бы недостаточно изощренным методом. Вера Феникса в приближающуюся смерть была ошибочна, но готовность ее встретить заслуживала уважение.

Отойти ко сну, впрочем, возможности прямо сейчас не было – несколько дел куда меньше терпели отлагательство, чем попытка разобраться в словесной паутине Сесуро Мираи. Он лично "пригласил" неведомых преследователей явиться к ним домой – и, если они явятся с дурными намерениями, ответственность за любые последствия будет лежать на нем. К тому же, усадьба хатомото являлась новой крепостью их дана, а в любой новой крепости спокойно засыпать можно было лишь полагаясь на верных союзников, что будут нести стражу. Но даже этого мало – нужно знать входы и выходы из крепости, и боевые посты, если враг нападет посреди ночи. Пока же ни доверия слугам и тем стражам, что охраняли улицы Рёко Овари, ни знания крепости не было. И, в который раз за этот день превозмогая молящее о пощаде тело, Такэо отправил Гэндзи найти Таро, и, когда это было сделано, обошел с ним всю резиденцию.

Как оказалось, подобная мысль пришла не ему одному, и в воротах он обнаружил Нодзоми, проводящую какой-то ритуал. Что ж, Краб остается Крабом, что небесполезно в городе, где похлебка из крабов (или про что там рассказывала Мираи) является праздничным блюдом.

Когда с обходом было покончено, Такэо начал готовиться ко сну. Проще всего было свалиться на мат и забыться, но самурай должен оставаться самураем и наедине с собой. К тому же, омовение (пусть и частичное), очищало и тело, и разум. Похоже, местные служанки либо изленились, либо предшественник дана предпочитал какой-то другой ритуал мидзугори. Поразмыслив, Такэо поддался слабости легчайшего пути и решил не поднимать прислугу, а отложить выговор на следующий день. Кувшин с водой имелся, тряпица для протирания также была в наличии. Раздевшись, Лев сперва вымыл лицо, а затем протер все тело прохладной водой. Внимательно изучив свое отражение в зеркальце, он остался доволен – несмотря на все выпавшие на сегодня испытания, волосы выглядели почти безупречно, а лицо показывало болезнь и усталость, но не неухоженность.

Аккуратно сложив кимоно и хакама, Такэо положил их слева от себя, а место справа, под рукой, досталось золотистому нодати. У изголовья традиционно улеглась пара мечей дайсе, а под подушкой спрятался сложенный тессен. Каждое оружие, как подобает воину, Такэо тщательно проверил – несмотря на то, что сам заботился о нем и прекрасно знал, насколько легко раскидывается в тяжелый полукруг веер и как быстро выскальзывают из ножен клинки мечей. Осмотрев комнату, Лев остался удовлетворен – предшественнику или слугам не чужда была гармония, и все лишнее из помещения было убрано.

Усевшись на циновку в позу лотоса, Такэо сложил руки в позу хоккай дзеин, опустил глаза и приступил к очищающей медитации. Нужно было отпустить этот день, поприветствовать сон – и смерть, если она последует во сне. Это был предел того, что мог позволить себе утомленный разум Такэо. Как и любого достойного самурая, его учили разным путям медитации, но что-то более сложное нередко заводило Такэо в те глубины сознания, которых он опасался касаться, в отличие от того же Феникса. И потому он предпочитал созерцание смерти созерцанию себя.

Спустя пять-семь минут, Такэо почувствовал, что его разум очищен достаточно, чтобы его слова были не отягощены событиями этого дня. Он сменил положение ног, с позы лотоса встав на колени, повернулся на восток и достал врученный ему главой клана меч из ножен. Опустив рукоять на татами так, чтобы острие было обращено вертикально вверх, он, удерживая нодати в равновесии двумя руками (обычно ритуал проводился с катаной, которая была существенно легче и иначе сбалансирована) склонился и закрыл глаза.

- Да не дрогнет моя рука, если долг призовёт. Да не помутнеет мой разум, если смерть станет близка.

Он поднял голову и посмотрел на клинок, стараясь почувствовать своих предшественников. Их дух должен был передать его молитву Ками. Второй поклон был куда глубже.

- Да хранят Ками дом Льва, клан Мацу и Императора. Да направят они мою руку, чтобы она служила этому делу. Да укрепят они мою волю… и мой разум, чтобы я не сбился с пути.

Голова вновь поднялась, а глаза снова сконцентрировались на мече. Теперь Такэо смотрел на свой след на этом оружии. То, как он сам распорядился оказанной ему честью. И в сердце его шевельнулась тень недовольства. Он склонился еще раз.

- Да даруют они мне шанс показать себя достойно. И силу оказаться достойным этого шанса.

Этими словами молитва была завершена – многословие недостойно воина, открывающего свое сердце. С почтением вернув нодати в ножны, Такэо вновь положил его справа от себя и улегся сам, закрывая глаза.

❀    ❀    ❀

Ками не даровали ему спокойного сна.

❀    ❀    ❀

…умиротворения не было даже в чуть теплой рукояти, согретой ладонью за прошедшее с осознания неправильности происходящего время. Лев встречает врага, кем бы или чем бы тот ни был, с оружием в руках. И Такэо не сомневался, что нечто, обрушившееся на Мацу Сиро, проявит себя рано или поздно. Справится он с ним или нет – вопрос, не имеющий значения для самурая. Секунды растягивались в минуты, но… врага не было. Лишь запустение и тишина. Безвольно повисшие на петлях ворота, крепость которых ушла с людьми, оборонявшими цитадель Мацу. Стяги, лишенные воинства под ими трепыхались на ветру. Выцветшая картина поражения, которого уже не изменить.

- Долг…

Шепчет ветер.

- Честь…

Хлопают флаги.

- Слава…

Скрипит покосившаяся бумажная дверь.

Бойницы смотрят слепыми глазами. Стихает порыв ветра и вновь на Такэо обрушивается тишина, а вместе с нею – и отчаяние. Он бросается вперед, проламывая своим весом дверь, но бумага с деревом разлетаются в стороны без звука. Внутри – такое же запустение, что и снаружи. Ни следов боя, ни следов жизни. Опустошение, перед которым оказался бессилен путь воина. Что он теперь даст Такэо? Что Такэо может сделать для него?

Зачем быть единственным в мире самураем?

- Говоря о делах и историях. Как и о владении, кстати, не кажется ли тебе забавной нынешняя ситуация?

На… в стене – Юисин. Но вместо глаз у Феникса сочащиеся чернилами кляксы. Черная жидкость течет у него изо рта.

- Мацу-сан, во-первых, позвольте сказать, что я благодарна за доверие что вы оказали моему... плану атаки.

Лисья маска Мираи смотрит с потолка. Наполовину вросшая в камень Сесуро смотрит на Такэо, прикладывает руку к маске и пытается сдвинуть ее чуть в сторону, но маска – это лицо, и рвется красным неподдатливая плоть.

- Ссс... не ссспеши боротьссся ссс бурным течением этого городa, Феникссс... плыви по нему... сссмотри внимательнее, куда оно тебя вынесссет...

Ножны меча летят в сторону вместе со змеей, что обвивает их. У змеи лицо Юри. Разлом нехарактерной улыбки режет ее лицо, доходя до ушей.

- Нодзоми-сан, Нодзоми-сан, Нодзоми-сан…

Голос сюгендзя приближается откуда-то из глубины замка, повторяя одно и то же – имя очистительницы, пока гигантская рука не отодвигает в сторону перегородку. Лицо Нодзоми размером с человека клацает зубами из лакированного дерева, потому что она – кукла. Каждое слово дается ей со все большим трудом, ибо рвется изнутри что-то нечеловеческое.

- Нодзооми-сан… Нодзооми-сан… Нодзоми-са-а-ан… Нодзооми… сан… но-дзо-ми-саааан… НОДЗОМИ-САН! …нoдзoмиса-н… нозоми… сссан… нозо… ми…

За спиной раздается шепот…

- Признаюсь, вы так красивы, что не могу налюбоваться. Так и смотрела бы часами, как в зеркало.

Но вместо рук на плечи опускаются гигантские клешни из плоти, удерживая Льва на месте и не давая ему повернуться. Что-то поднимается за спиной…

- ..дан хатамото это такие же разные пальцы, сжатые вместе

❀    ❀    ❀

Женский крик.

Освобождение.

Постыдная радость перед тем, как пальцы смыкаются на рукояти покидающего ножны меча.

И проснулась...

...