🕌Yoon-Suin: Шелк, опиум, чай и кровь | ходы игроков | 🏝️ Глава 2. Топазовые острова

Нангьял поклонился паломникам, но остался молча сидеть в лодке, привычно уже изображая слугу из низшей касты, который ждёт, пока его господа исполнят то, зачем явились. Впрочем на Лик, перед которым все равны, он взирал с видимым благоговением.

Пунчварал кивнул морским цыганам и двинулся вперёд, держа ожерелье на вытянутых руках. Пред взором каменного идола он немного стушевался, чувствуя величие места, и по спине дворфа пробежали непрошенные мурашки. Впрочем, Киджат был уверен, что ничего страшного не должно произойти — в конце концов, он пришёл к Лику с чистым сердцем и благим намерением помочь.

Преклонив колени, он опустил доверенный ему дар среди прочих подношений и, склонив голову, в мыслях своих обратился к Лику, прося его обратить внимание на тех девушек, что просят его о помощи.

Ратан не стал подниматься наверх. Каменные ступени выглядели скользкими и ненадежными. Маг остался стоять внизу, ожидая Пунчварала. Что-то в этом месте сильно нервировало Ратана, так что хотелось поскорее закончить все и уплыть. А ещё у Ратана чесался нос - верный признак надвигающейся беды, но говорить об этом маг никому не стал.

Шри Япутра с интересом смотрел, как Пунчаварал свершает подношение. Воистину, сердце этого дварфа — чистое золото. Оставалось надеяться, что дар будет с благодарностью принят и судьбы Япутры со-товарищи не окажутся изменены капризом неведомого Лика.

Пока остальные оставались возле лодки на причале, Пунчварал поднялся по ступенькам и возложил венок на алтарь. Трое паломников при этом почтительно посторонились, лица выражают благожелательное одобрение. Бесстрастный каменный лик, казалось, чуть изменил выражение, будто благоволя подношению, или это игра отражающихся от воды бликов, заполнивших грот?
Старший из паломников, подойдя к дварфу, положил руку ему на плечо:
- Не знаю, каков твой вопрос к Лику, невысоклик, но если почтение твое искренне, то сегодня ночью...
Договорить он не успел, оборвав фразу на полуслове. Что-то изменилось в наполненном дивными бликами гроте, пламя свечей будто бы поугасло... И вдруг страшный треск разнесся под сводами, а прямо по центру лика прошла огромная трещина! Мало того, ожерелье из кораллов, только что возложенное на алтарь, вдруг рассыпалось на комки склизких водорослей, мелких рачков и извивающихся угрей, слепо расползающихся в разные стороны!
Трое паломников-цыган, глядя на это, издали полные страдания стоны.
- Святотатство! - вскричал старший из них, глаза бешено вращаются, глядя на Пунчварала. И выхватил из-под одеяний кривой нож!

Случилось так, как втайне и опасался Шри Япутра — мнимое благочестие ведьм обернулось бедой. Не только для всех паломников, но и для их скромного отряда.
—Остановитесь!— Прокричал купец. —Ибо нет в том нашей вины! Обманом отправлены мы сюда и зло свершилось не по нашей воле!
Купец поспешил к другу, намереваясь предотвратить смертоубийство.

О нет! – в сердцах воскликнул Нангьял, – Какое злосчастие!

– Будь готов к спешному отплытию, – тихонько передал он Пийакаяну, а сам проворно вытащил лук и стрелу – просто, чтобы были под рукой, юноша всё ещё надеялся, что удастся обойтись без кровопролития.

Ужель Лик отверг искреннее подношение прекрасных дев, ещё и превратил дар в водоросли?!

Ох, не зря чесался нос у Ратана! Девушки те оказались колдуньями и передали через них проклятый предмет! Маг, видя, как оборачивается ситуация, побежал со всей скоростью к Пунчваралу, перепрыгивая через ступеньку и на ходу доставая из под мантии Кхатвангу.

- Держись, достопочтенный Пунчварал! - прокричал маг, взбегая на возвышение.

Достигнув Пунчварала, Ратан постарался ударить кхатвангой человека, державшего нож.

Ратан, взбежав к оскверненному алтарю, ударил старшего из цыган, нанеся серьезную рану. Тот, однако, искривив лицо в яростной гримасе, устоял и ударил в ответ своим кривым ножом. Его спутники также выхватили оружие и кинулись на дварфа, завывая от ярости и произнося проклятия на своем языке.

Вскричав от боли, Пунчварал размашистым движением выхватил из-за спины гаду и нанёс страшный удар по нисходящей.

Мощный удар отбросил молодого цыгана к стене, по которой тот сполз, весь переломанный, отхаркивая кровь.

– Какая же дурная карма! – покачал головой Нангьял. И выпустил стрелу из лука в того из цыган, что продолжал набрасываться на Пунчварала.

Цыган в ответ больно ударил Ратана ножом. Маг вскрикнул. Он не привык драться. Но страх за своего друга, оставшегося один на один против враждебных цыган, придал ему ярости и Ратан вновь ударила своего противника кхатвангой.

Удар кхатвангой проломил череп старшему из паломников, тот упал на расколотый алтарь перед Ликом, заливая его своей кровью.

—О, горе!— Возопил Шри Япутра, когда пролилась кровь. —Ведь можно же было договориться!— Несмотря на стенания он видел, что цыгане настроены чересчур решительно и к голосу разума никто уже не прислушивается, поэтому купец перехватил слоновью погонялку двумя руками и обрушил удар на ближайшего противника.

Несмотря на вонзившуюся в плечо стрелу и удар Шри Япутры, оставшийся молодой цыган и не думал отступать. Похоже, ярость затмила ему взор.
- Умри, святотатец! - кричит он, метя ножом в шею дварфу.

—Безумец,,,—Простонал Шри Япутра отпихивая молодого от дворфа.

Пунчварал лишь выплюнул кровь из пропущенной губы, которая повисла на бороде длинными алыми нитками, и взмахнул гадой в ответном ударе.

Нангьял опустил лук, потрясённо наблюдая за развязкой (или ещё нет?) развернувшейся под сводами осквернённого святилища кровавой драмы.

Последний из цыган-паломников падает на залитый кровью алтарь, и в оскверненном гроте вдруг становится тихо. Лишь плеск волн и причитания пораженного до глубины души Пийякаяна, который так и взирает на происходящее, схватившись за голову.

— Вы видели! - отдышавшись, воскликнул дворф. - Лик этот предпочёл расколоться, обратив дар искренний в водоросли и мусор, нежели чем принять подношение от изгнанных красавиц! А цыгане напали тут же, мы лишь защищались!

После этого, бурча под нос о несправедливых духах, Пунчварал собрался оттащить трупы врагов в их же лодку, дабы затем освободить их карманы от ненужного уже скарба и, выйдя на лодке в море, по пути назад отправить тела в пучину.

Пийякаян, продолжая причитать, выбрался из лодки.
- Что же вы наделали? - вопрошает старый цыган. - Осквернили реликвию клана и пролили кровь честных паломников в святом месте? О душегубы, если бы я знал, кого беру на борт! Будь проклят тот день, когда я согласился на эту работу! Оставьте тела, осквернители, они должны быть преданы морю по законам их семей!
Похоже, произошедшее сильно впечатлило его, Пийякаян заламывает руки, по выдубленному морским ветром лицу текут слезы.

Ратан ошарашенно смотрел на то, как вырезанный на конце кхватанги череп пробивает череп цыгана. Вообще-то он хотел его просто оглушить, но боги решили по другому. Спутники Ратана достаточно быстро рассправились с остальными цыганами.

Немного подумав, Ратан согласился с доводами Пунчварала. Если бы Лик хотел принять подношение, он не стал бы раскалываться.

- Истинно так, - сказал Ратан Пийякаяну, подтверждая слова Киджата - Это был злой бог и злые люди. Конечно, Лик не принял наш дар. Но и паломники не оставили нам выбора, набросившись на нас с ножом. Если бы мы не защищались, то мы бы погибли здесь.