[Vaesen] Дети Четверга | ходы игроков | ❅ Первая тайна

Аксель лишь участливо кивал пока более подкованный в переговорах журналист заканчивал свой опрос да действительно осматривал ограду, пытаясь понять, не связана ли ее поломка с гуляющим по округе камнем, в котором судя по всему когда-то был заточен вэсен, лишь изредка оглядываясь назад словно все еще чувствовал липкие взгляды из пещеры, хотя свежий воздух, пусть и такой промозглый, помогали. Инженер не уже и сам не замечал как в какой-то момент принял это утверждение касательно злобного духа в камне как должное, и это его даже как-будто слегка успокоило. Лишь после заключительной фразы Харальда Густавсон-младший кивнул особенно глубоко и добавил:
- Прошу прощения за несвоевременный вопрос, герр Тервинг. Но с того места, где погибла ваша сестра, пропал камень, который мог бы пролить больше света на произошедшее между ней и Вилле. Не видели ли вы или не слышали ли чего-то подозрительного? Может, шум или возню. Или проходил кто-то незнакомый вот как мы сегодня? Камень, судя по яме под ним, был огромный, одному-двум людям не поднять и не унести.

Эмиль с сочувствием смотрел на Ларса и грустно качал головой. Он на мгновение ощутил себя на месте брата погибшей и глаза быстро налились слезами. Это было несложно, если вспомнить, что у него самого было пять старших сестер, которых он очень любил и которые любили его в ответ. И, представив как одной из них не стало...
Виклунд тут же отряхнул головой, будто бы пытаясь отбросить от себя горестные мысли.
- Сожалею о вашей утрате, - только и смог сказать юноша и сразу ощутил будто комок к горлу подступил.

Последнее замечание Харальда заинтересовало и Эмиля и он было хотел тоже осмотреть забор, но решил не путаться под ногами у Акселя и не мешать ему.

— Да, безусловно, доктор Бергман, я буду искренне признателен, пусть даже за кратковременную помощь. Признаюсь честно — по какой-то странной причине отбоя в пациентках в Сёмндалене нет, каждый день перед моим кабинетом выстраивается огромная очередь, но мне кажется, местные жители просто давно не имели возможность получать качественную и профессиональную медицинскую помощь, потому как только такая возможность в моём лице появилась, они принялись обращаться по поводу и без, — развёл руками Давид, а во взгляде его читалось искреннее недоумение. — Чаще, к сожалению, поводов нет. У меня даже начало закрадываться подозрение, что главная проблема со здоровьем у местных жителей — ипохондрия, и почему-то она поражает преимущественно женщин. Потому, как я уже сказал, спасибо вам за предложение и, если вы не против, предлагаю приступить прямо сегодня — как минимум, я покажу вам мою лечебницу, выделю вам свой кабинет и познакомлю с моей медсестрой, которая также выполняет роль и администратора нашей крошечной больницы…

— Да, никаких следов, указывавших бы на диких зверей, осмотр тела и вскрытие не обнаружили, вы всё верно заметили, герр Гильденхорн. Что же до камня — то не вижу, каким образом его исчезновение давеча относится к преступлению, совершённому более двух недель тому назад. С таким же успехом можно к убийству Магги отнести и пропажу любимой сковородки у фру Химмель, которая обратилась ко мне вчера с жалобой по этому поводу. А что, тоже кража, сковородкой можно было нанести такие травмы, которые были обнаружены на Магге, ну и фру Химмель издавна враждует со всем семейством Тернвингов — а что, если коварный убийца решил подставить блаженную старушку?! — Роберт ухмыльнулся. — В общем, я не нахожу никакой связи между двумя преступлениями, кроме локации. О пропаже старинного объекта культурной и природной ценности я уже вчера завёл дело, будем разбираться.

❅ ❅ ❅

Когда Харальд задал свой вопрос, Ларс осмотрел сломанную ограду, сокрушённо покачав головой:

— Да вот в ночь сразу после смерти Магги и сломали её. И разодрали всю нашу отару, дико и чудовищно, словно в насмешку над нашим горем — или чтобы усугубить его. Потом более недели вся семья не могла прийти в себя, думаю, вы представляете, что мы пережили, потому было не до починки… Ну и я потихоньку после начал приводить в порядок забор этот, чай, не всю жизнь будем горевать, нужно же и кормиться чем-то. Новых овец купить, нужен загон, где они будут пастись. Ну и… — Парень впервые взглянул глаза в глаза, и Харальд без особого труда прочёл дикую боль и с трудом сдерживаемое отчаяние во взгляде Ларса, — работа помогает отвлечься… забыться.

— Нет, добрый господин, ничего не слышали и не видели, — ответил молодой Тервинг на вопрос Акселя. — Прошлой ночью ветер выл, как сумасшедший, вот, видите, — парень кивнул в сторону свинцовых небес, рассыпавшихся мириадами снежинок, — ненастье нагонял, потому даже если бы кто ярмарку с танцами и песнями в пещере Старой Гертруд устроил — мы вряд ли бы заметили.

- Прошу еще раз простить мою бестактность и неуместный вопрос, - отозвался Аксель, смутившись от взгляда брата погибшей девушки, но все же посмотрев тому в глаза с жалостью, - и принять мои искренние соболезнования в связи с гибелью вашей сестры, герр Тервинг. Господь наш милостив и не позволит безвинной душе сгинуть просто так, а мы постараемся сделать все, что в наших силах чтобы помочь правосудию свершиться.

- Идемте, друзья, - оглянулся Аксель на остальных, - пока нашу цель не засыпало снегом еще больше и мы не потеряли ее в этой кутерьме. Доброго дня, герр Тервинг, - добавил Густавсон, прощаясь с парнем, работу которого они только что прервали

Густав легко согласился с тем, что пропажа камня никак не связана с делом. Утверждать обратное было бы как минимум странно, поэтому на комментарий полицейского о сковородке молодой человек позволил себе рассмеяться как хорошей шутке.

– Уверен, что дело о пропаже камня вы раскроете довольно быстро. Это сковородку мог унести любой, а в случае с камнем вариантов, уверен, не так уж и много, если конечно отсечь самые дикие и фантастические. Нам рассказывали о старухе. Этой... как там ее – Густав покрутил пальцами в воздухе, будто попытался вспомнить – а не важно... Все равно это все глупости, верно? Меня интересует другое. Кто-то же подрал овец. Вот, собственно, почему я подумал про хищника. Как вы считаете, это мог быть крупный волк? – Густав подался вперёд, изображая азарт охотника

  Кажется, получилось, что мы с Густавом играем параллелльно, два на два, он обрабатывает фьешмана, а я доктора - мелькнуло в голове у Ульмы. Ну и ладно, все равно этого твердолобого Стрембекка пробивать геологический бур нужен. А информацию о вскрытии попробую вытянуть у доктора Гройсмана, он же вроде это вскрытие и проводил?
- Это просто замечательно, доктор Гройсман, давайте, если вы собираетесь в клинику после завтрака, и сходим. Может быть, если найдем причину заболевемости среди естных женщин, напишем об этом статью? Даже если и не в центральное издание, то в какое-нибудь приличное, это ведь весьма актуальная тема.

Попрощавшись с братом погибшей и отойдя немного подальше Эмиль обратился к товарищам.
- Крайне странно, что кто-то резко решил заняться таким странным вандализмом после смерти девушки. Надо быть редчайшим ублюдком чтобы совершить такое сразу после несчастья в семье. Или же... - на этом моменте Виклунд сделал драматическую паузу и таинственным голосом продолжил, - нечто другое приложило к этому руку. Нечто "сверхъестественное".

Ответ Ларса был немного не таким, как ожидал Харальд, но журналист решил удовлетвориться тем, что было. Он пожал Тервингу руку на прощание и последовал за Акселем и Эмилем. Тяжесть в сердце омрачила его лицо. Разговор с пареньком разбередил старые чувства. Видно, Эмиль тоже поддался этому настроению. Но молодой антрополог старался концентрироваться на их цели. И Асгеру следовало последовать его примеру.

Или же... нечто другое приложило к этому руку. Нечто "сверхъестественное".

- Скорее всего так. - задумчиво протянул журналист, пересматривая сделанные во время разговора записи - Я не услышал чего-то кардинально нового. Разве что, вся эта история всё больше походит на твою теорию о ведьме. Внезапная смена интереса Виллема в сторону... как её... Перниллы Лундгрен можно воспринимать как наваждение. Однако, здесь много расхождений. Камень пропал уже после трагедии. Разве что эта сущность может воздействовать на людей и в каменной форме...

— Кроме волков некому ведь, — с недоумением в голосе ответил фьешман на вопрос Густава. — Кто ещё? Вы на что-то намекаете?

❅ ❅ ❅

Доктор Гройсман тем временем согласно кивнул на предложение Ульмы:

— Да я, собственно, позавтракал ещё дома, это герр Стрёмбекк завтракает, потому я готов показать вам нашу лечебницу хоть сейчас же. Прошу, — молодой человек быстро поднялся со своего места, вежливо кивнул полицейскому, мол, ухожу, и сделал приглашающий жест доктору Бергман следовать за собой.

Лечебница находилась совсем неподалёку: выйдя из таверны, Бергман и Гройсман оказались на квадратной деревенской площади, и двухэтажное здание, в котором были и полицейский участок, и больница, и зал заседания деревенского совета располагалось напротив «Пастушьего привала». Вход в лечебницу находился с обратной стороны строения, поэтому Давид провёл Ульму по гравийной дорожке вокруг, достал связку ключей, отпер входную дверь и, изящно поклонившись, пригласил девушку войти внутрь.


❅ ❅ ❅


Ларс вежливо кивнул нашим героям, мол, в добрый путь, и ещё долго провожал их задумчивым взглядом прежде, чем вернулся к своим ремонтным работам. Едва заметный ледяной след, присыпанный уже изрядным слоем снега, продолжил виться меж невысоких холмов, очередная гряда которых разместилась по другую сторону земель Тервингов. Пять минут пути сопровождался лёгким поскрипыванием свежего снега под ногами у Детей Четверга, а также регулярным клацаньем челюстей Чарльза, который самозабвенно носился вокруг и ловил снежинки. В какой-то момент наши герои начали осознавать, что каждый шаг вперёд заставляет их ёжиться от холода всё чаще и чаще — примерно через полчаса пути Аксель, Эмиль и Харальд уже начали ощущать, как леденящий озноб начал охватывать их тела, даже несмотря на то, что они не стояли, но находились в постоянном движении.

В конце концов за очередным холмом взгляду агентов Сообщества открылась обширная равнина, которая продолжалась до горизонта; насколько наши герои помнили свой предыдущий путь, дом викария и церковь располагались правее их нынешнего маршрута, на северо-запад от того места, где они были нынче, а Сёмндален находился прямо по пути. Пути, который уже не был видим из-за непрекращающегося мелкого снега, который падал неторопливо, но всё же неумолимо. Тем не менее, Дети Четверга сразу увидели то, что оставило этот след-путь: примерно в нескольких сотнях метров впереди снегопад сгущался и, казалось, падал не вертикально, как и должен был согласно всем законам физики и логики, но кружился спиралевидно, будто подхватываемый неким невидимым торнадо, в эпицентре которого было нечто… Что-то, что отсюда выглядело как высокий сгусток тумана, который почему-то не рассеивался, не стелился по земле, но медленно движущимся столбом сохранял свою цилиндрическую форму. Внутри этого туманного кокона виднелось нечто высокое, тёмное, изломанной, необычной формы, один взгляд на который заставил поёжиться от неприятного предчувствия и ощущения какого-то непонятного страха.

Чарльз прекратил свою игру со снежинками и, став в настороженную стойку, начал тихо рычать, пристально глядя в туманное нечто впереди; рычание пса время от времени перемежалось тревожно-испуганным поскуливанием…

Аксель все глубже и глубже кутался в воротник своей шинели, который он поднял еще до восхождения наверх пещеры Старой Гертруд, и все больше удивлялся сам себе, глядя на погоду вокруг. То, что сейчас происходило вокруг, все также ломало его представления о выверенном с помощью ньютоновской механики и математики Лейбница мире, где все можно было посчитать. А чего нельзя было посчитать, то можно было разбить на числовые ряды и посчитать приблизительно. Но как, во имя Господа и Богородицы и всех святых посчитать эту зиму? Или этот морозный след, который противоречил всему вышеперечисленному, и от которого Либих утопился бы в своей бочке, а Дарвин съел свою шляпу без соли? И все же это волновало инженера все меньше. Как-будто он стал привыкать к тому странному и чужому миру, где может ожить камень, пойти снег ранней осенью и, черт побери, в котором может и не быть булочек с маслом. Ну или их могут выдавать только как в доме отца - за хорошо выученные параграфы учебника латыни или греческого. Потому как если бы их выдавали за правильно решенные задачи по механике или математике, младший сын почтенного торговца не проходил бы в двери дома еще в детстве.

И как-бы то ни было, несмотря даже на всю свою неуклюжесть и сибаритство, Аксель в первую очередь был практиком. Инженером. Исследователем. Именно эта практичность и настройка на результат мешала сейчас той мечущейся в черепе части его сознания, которая разводила панику и сеяла хаос в голове, полностью завладеть мужчиной. Даже несмотря на непонятное и ощутимое чувство страха, возникшее в треклятой пещере и не отпускавшее его всю дорогу, Аксель как хорошая ищейка шел по замороженному следу, несмотря на собачий же холод.

Наконец появилась та самая цель их путешествия. Инженер застыл с открытым ртом, наблюдая за приближающимся к деревне снеговым вихрем с корявой, неестественной фигурой внутри. Хотя было бы хоть что-то естественное хоть в чем-то происходящем в Сонной Долине.
- Ддддрузья мммммои, ввввы тоже это вввидите?, - спросил мужчина дрожащим голосом, - Ччччерт ввввозьми, ччччто эттто? Тттто, чттто убило МММагггрид, аттепперь иддет на дддеревню?

Деревню. К людям, которые даже не подозревают об этом. К их друзьям и коллегам, которые тоже не подозревают об этом. Острое чувство долга затмило все остальное, в том числе и страх.
- Мы должны предупредить людей. Это чудовище заморозит тех, кто будет на улице или недостаточно протопит печь. И наши друзья там, херр Гиндельхорн (Аксель так и не решался называть Густава по имени, слишком высок был пиетет перед доблестным офицером, не тушевавшимся ни в какой ситуации) и Ульма (почти добавил кузина, странно, уже почти свыкся с этой мыслью). Идемте, друзья, нам нужно в Семндаллен, успеть до того, как этот вихрь до них всех доберется. Нужно обсудить вместе. Идемте, только давайте обойдем полукругом чтобы видеть вихрь, но чтобы он не видел нас. Мало ли какие еще сюрпризы он или она выкинет, - и с этими словами инженер пошел по направлению к деревне, огибая вертящийся снег, но не упуская его из виду и не переставая наблюдать за его поведением насколько позволяли обстоятельства

– Вот именно! Волки! Вот что меня интересует. Я, признаться честно, тоже подумал, что речь идёт о целой стае – ведь извели не одну две овцы как обычно бывает с нападениями волков, а целую отару, причем изломав ограду. Я уж было думал Томас Рев подскажет, что это за стая такая, но он меня разочаровал – говорит, что это не волки, они себя так не ведут и утаскивают свою добычу, убивая ради мяса, а не устраивают бойню на месте, чтобы оставить свою добычу. Но раз вы полагаете, что это все таки хищники, значит это не место какого-нибудь преступления и мы с товарищами можем туда отправиться, если конечно местные землевладельцы будут не против такой посильной помощи. В любом случае спасибо вам, господин фьешман, за ценные сведения. После охоты я обязательно пришлю вам в подарок пару бутылок аквавита – Густав распрощался с Стрембеком и встал изо стола. Пожалуй, хватит с них расспросов, пора найти остальных и собрать все, что им известно воедино.

- Пошли, Чарльз, - сказал своему любимцу Эмиль после того как попрощались с Ларсом и двинулись дальше. Разговор не сказать что был очень уж продуктивным, но зато одним опрошенным человеком стало меньше.

Холод подступал все сильнее, от чего зубы стали чаще стучать друг об друга, несмотря на то, что спутники были одеты вполне тепло. Даже верный пес, несмотря на свою приспособленность к холодам, явственно дрожал и чувствовал себя неуютно. Причина подобного относительно резкого изменения погодных условий стала ясна вполне скоро. Впереди было нечто, что являло собой явным следствием всех этих явлений. Судя по всему догадки антрополога подтверждались, что впрочем не сильно радовало Виклунда в данный момент, хоть в обычной ситуации он и любил оказываться правым, но сейчас было совсем не до этого. Опасность была реальна и надо было сохранять хладнокровие, насколько это было возможно.

- Вы правы, Аксель, нужно поторапливаться и предупредить наших друзей, - отвечал Эмиль стуча зубами то ли от холода то ли от страха. - И конечно хоть сейчас и не время, но мне кажется что это существо является причиной холода, но никак не смерти девушки. Впрочем это мы еще успеем обсудить. Сейчас главное успеть добраться до деревни.

  Ульма с интересом оглядывала клинику. Идея Густава открыть свой кабинет запала молодому доктору в душу, и теперь она старалась оценить, как у кого что устроено, и что из этого понадобится ей самой. Однако прямо сейчас она чувствовала смутную тревогу, будто они тут настроили планов, а над головой нависло.. Впрочем, многие люди испытывают стресс и ухудшение настроения в медицинских учреждениях, и врачи далеко не всегда к этому, как выражается Луи Пастер, имунны.
- Доктор, меня заинтересовало, и, каюсь, обеспокоило, то что вы сказали о повышении заболеваемости. Вы сказали "пациентки", а не пациенты потому, что я заговорила о женских болезнях? Или тут женщины часто болеют? Я могу чем-то помочь? И прямо, как врач, хоть у меня и нет вашего опыта. Кроме того, один из компании кузена журналист, возможно, он смог бы помочь, привлечь внимание общественности, чтобы Министерство Здравоохранения выделило помощь? Если вы считаете, что это нужно, конечно.

Договорившись о том, что делать дальше, Эмиль, Аксель и Харальд медленно и осторожно пошли в обход этого непонятного феномена. За всю ту четверть часа, которая заняла у наших героев на то, чтобы обойти по дуге этот вихрь, он продвинулся максимум на несколько метров. Такими темпами, предположив, что это нечто двигается в сторону Сонной Лощины, оно достигнет её не раньше, чем через день-два… также предположив, что оно внезапно не ускорит свой шаг.

То, что оно шагало, наши герои (и в первую очередь Аксель) убедились, продолжая наблюдать за странным объектом. Спустя несколько минут наблюдения внутри вихрящихся потоков ледяного воздуха и серебристых снежинок уже можно было разглядеть фигуру человека, или чего-то, что было антропоморфным. Высокая, примерно четыре метра (как общая высота пропавшего камня) согбенная женщина, одетая в чёрный балахон, истрёпанный временем и непогодой, с серой сморщенной кожей, она тяжело опиралась на искорёженный массивный посох, напоминавший ветвь чудовищно огромного дерева. Она переставляла ноги крайне редко и долго стояла, с трудом дыша и оглядывая окрестности. Длинные седые волосы развивались в водовороте морозного воздуха, придавая ей ещё более зловещий вид, а глаза её сияли, словно две льдинки, попавшие под прямые лучи полуденного солнца: нечеловеческие, жуткие глаза, которые вглядывались в сизую метель, силясь разглядеть что-то впереди, что-то там, где находилась Сонная Лощина.

❅ ❅ ❅

— В Сёмндалене действительно ко мне чаще обращаются женщины, а не мужчины, но я не считаю, что тут имеет место быть какая-то предрасположенность к заболеваниям, связанная с полом пациента. В половине случаев жалобы пациенток оказываются ипохондрией или какими-то пустяками, потому, думаю, тут скорее дело в психологии, чем в физиологии: почему-то женская половина обитателей Сонной Лощины более склонна к воображаемым проблемам, чем мужская, — в искреннем непонимании сути дела развёл руками Давид, и в его огромных карих глазах не читалось ни намёка на шутку или сарказм.

В это время дверь в клинику доктора Гройсмана открылась, и в неё вошёл Густав, который верно предположил, что Ульма и Давид, оставившие капитана Гильенхорна общаться с фьешманом, направятся именно сюда.

Существо в сердце ледяного вихря настолько поразило Акселя, что он остановился и уставился на мгновение, после чего мелко задрожал как пудинг старой экономки когда она с размаху ставит тарелки на стол. И побелел точь-в-точь как манный пудинг, не политый сверху вареньем. Так, мелко тряся руками и время от времени вздрагивая всем своим тучным телом, что в других обстоятельствах выглядело бы чрезвычайно комично, Густавсон-младший резко опустил глаза как в детстве когда нянька рассказывала страшные сказки, и маленький мальчик, которого стало слишком много в немолодом уже и снискавшем славу инженере, накрывал голову одеялом чтобы не было так страшно, ведь если не смотреть, если спрятаться, то и не найдут, не увидят, лихо обойдет мимо.

Промычав что-то невнятное, и все также дрожа и тихонько бубня про себя те немногие молитвы, которые остались в голове еще с детства, инженер поспешил в сонную деревню, которая могла заснуть навеки вместе со всеми обитателями если Дети Четверга допустят оплошность. Остатки рациональности все же не дремали и порой проявляли себя через, например, понимание, что если монстр не ускорится, то придет в деревню не раньше чем через день. Значит, можно еще успеть сделать хоть что-то. Хотя что можно сделать с ЭТИМ, мужчина решительно не понимал.

И хотя в поговорке говорилось про руки, которые делают пока глаза боятся, в случае Акселя так отработали ноги и принесли его наконец в Семндаллен, где вид мирно занимающихся своими делами людей, хоть и поеживавшихся от холода, еще более четко показывал цену ошибки. Этих людей нужно было уговорить быть дома когда и если чудовище доберется сюда. Неизвестно как, но нужно. В голове сам по себе начал вырисовываться немудреный план представиться инженером и ученым-метеорологом и собрать из подручных материалов систему маятников с противовесами, которые могли бы эффектно и достаточно долго вращаться и выдать это за последнюю новинку в деле предсказания погоды. Глядишь, тогда что-о могло бы и выгореть. Мысль так захватила Акселя, что он даже перестал дрожать и не заметил как оказался на пороге дома викария. К счастью, Густав и Ульма, словно ведомые самим Провидением, сидели в гостиной вместе с отцом Лонгби когда грузный мужчина ввалился в нее в клубах пара, неся с собой запахи мороза и льда и прямо с порога и без подготовки вывалил на них всю историю расследования, похода в пещеру и обратно в деревню, не забыв в красках расписать самого вэсена. После чего потянулся к стеллажам с книгами и стал помогать Эмилю, стараясь проводить первичную фильтрацию источников чтобы тому было удобнее находить ту информацию, которая им в данный момент была столь необходима, попутно стараясь выудить что-то полезное и сам.

Продрогший до костей, Харальд уже и смирился с мыслью, что встреча с родственником погибшей - это тот максимум, которого они достигнут этим днём. Надежда столкнуться с чем-то существенным исчезала так же, как и последние признаки осени в Альсене. Вокруг, не стесняясь своего раннего прихода, уже вовсю царила старуха-зима. И плотнее кутаясь в своё пальто, не рассчитанное на такие температуры, Эйрикссон думал только о чашке горячего чая и кресле у горящего камина.

Пока не увидел это.

Пробирающий холод, голоса спутников - всё это резко отошло на второй план. Узрев столб снега, и видневшуюся в его чреве фигуру, Асгер уже не отводил своих глаз. "Вот оно" - только и крутилась в голове мысль. Словно мотылёк, привлечённый светом, Харальд не совсем осознанно сделал пару шагов вперёд, пока Аксель не окликнул его.

- Идемте, друзья, нам нужно в Семндаллен...

- А?.. Д-да... - рассеянно ответил Харальд, чей замкнувшийся круг мыслей, наконец, был нарушен.

Но прежде, чем свернуть с тропы и пойти в обход, журналист бросил ещё один взгляд на фигуру в тумане. В его глазах читался страх. Но помимо этого столь понятного для такой ситуации чувства, там было и влечение.

Всё то время, которое троица потратила на обход встреченного ими феномена, Харальд смотрел в сторону центра бурана, желая получше его рассмотреть. И чем больше он видел, тем пристальнее он хотел вглядеться. Когда-же они, наконец, дошли до дома викария, и воссоединились с Густавом и Ульмой, Эйрикссон обратился к молодому антропологу:

- Эмиль, думаю, теперь мы лучше представляем, что нужно искать. Давай пройдёмся по библиотеке отца Лонгби.

Пальцы с трудом слушались, ещё не прошло онемение, и тем не менее Асгер был готов копать дальше. На лице его, красном от холода и ветра, появилась искорка безумия, или отчаяния человека, готового далеко пойти за своим белым китом.

  Вот так внезапно из повседневных разговоров реальность выпала в глухую тревогу. Еще только увидев троих товарищей и собаку Ульма вдруг ощутила укол тревоги, а затем, увидев взгляды, поняла. Как говорила одна старушка в больнице - письмо пришло. Пока письмо в дороге, то беды как бы и нет еще, а для живых беда проступает только когда берешь в руки письмо. Было время, когда доктор умела если не читать, то хотя бы видеть эти письма. И назло кидалась вытягивать получателей, иногда даже удавалось...
- Ой, простите, доктор Гройсман, это мой кузен с друзьями возвращаются. Слышится знакомый лай. Надо узнать, что там у них и как, а то вдруг они решат рваться на охоту куда-то в дальние леса. Если вы не против, я подойду попозже, когда уточним с ними планы? Мне правда очень интересно, что вы рассказываете, и я бы хотела помочь.
  Пока все как в штурм крепости кинулись рыться книгах, Ульме пришлось проводить отвлекающие маневры. Милая домоправительница пришла предложить чай с плюшками, а еще конечно, завесить уши лапшой. Еще утром это бы приняли с благодарностью, но сейчас напряженное молчание так и грозило прорвать невидимую плотину. Поэтому Ульма от греха увела домоправительницу, и заняла разговором, чтоб все были целее.

Чарльз не понимал, что происходит. Он почувствовал тревогу, исходящая от его хозяина и новых друзей, но не видел ее источник и начал инстинктивно лаять куда-то в пустоту, пока Эмиль не сказал ему что-то. Пес никогда не понимал язык на котором говорили люди, и старался всегда уловить по тону голоса, что тот имеет ввиду. Похоже надо помолчать и бежать за ним, судя по тому, что он показывает своими руками. Чарльз послушно побежал за троицей в сторону деревни.
--------------

- Тихо, Чарльз, бежим, - прошипел Эмиль своему питомцу. Он не был уверен слышит ли то неведомое существо их, но лучше не рисковать. Последний раз, бросив взгляд на предполагаемого вэсена, Виклунд содрогнулся. Можно знать тысячу и тысячу различных историй про различных мифических существ, но столкновение с одним из них не сравнится ни с чем. Конечно же он испытывал страх, но еще и... восхищение? Он пытался отогнать эту мысль как несвоевременную, но сложно было не признать, что увиденное им поражало его сознание.

Добравшись до дома викария, к нему тут же обратился Харальд с предложением пройтись по библиотеке. Эта мысль посетила и самого Эмиля пока они шли к дому. Антрополог вообще в любой непонятной ситуации искал выход и решения проблем в книгах, потому кивнул журналисту в знак согласия и взялся за дело. По мере изучения всех книг, Эмиль постоянно посматривал на часы. Его пугала мысль о том, что счет идет на часы, а то и минуты и старался использовать все свои приобретенные навыки для быстрого поглощения информации.