| |
|
|
— Ego sum dominus mortis.*
Некромантка положила ладонь на ручку двери, и та перестала вибрировать. Но в то же время шум и голоса по ту сторону стали громче, насыщеннее, более пугающие, хотя и ничуть не прибавили в разборчивости. Это был хор мёртвых, в котором ни одно слово в отдельности ничего не значили, равно как и отдельно взятая душа, но все вместе они образовывали то, перед чем трепетал даже самый бесстрашный. За этим порогом начиналось царство, гражданами которого рано или поздно становился любой, любой смертный. Только бессмертным богам неведом был этот страх, но чем ближе Мария принимала в себя эту мысль и ощущение сближения с неизбежным, тем больше сомневалась в неуязвимости высших владык. Ибо всё, что ныне является этим миром, создано богами, и первые слова были произнесены их божественным языком. Но тот, кому дворянка вверяла свою судьбу, говорило на этом языке тоже, и оно было куда древнее, чем любой из известных богов.
— Intra regnum meum, et non interrogabis me aliquid.**
Холодные объятия костяных рук на талии послужили толчком к тому, чтобы открыть дверь. И когда та отворилась, то, распахнувшись довлеющей снаружи силой, впустила в комнату ослепляющий бледно-зелёный свет и звук, суть которого теперь становилась совершенно ясна. Хор мёртвых, множество их - они приветствовали леди Грейскалл. Выступая из царственных покоев на балкон, перед которым простиралась площадь, заполненная людьми, и было их видимо-невидимо, вселенское собрание до самого горизонта, насколько хватало глаз. Они кричали "Ave!", и взоры их были направлены к Имрезе. Женщина взглянула на свою руку, ту самую, что только что держала ручку двери, и видела, что теперь на ней платье, достойное самых знатных женщин древности, украшенное пурпуром и шёлковыми нитями. И в тот же момент на её ладонь опустилась мужская рука, пропустила свои пальцы промеж её и нежно сжала. А когда девушка подняла глаза, то увидела ЕГО, и он улыбался ей как своей царице, вместе с которой они стояли на лоджии.
— Divide et impera.*** — молвил он.
ОН поднёс к её шее подвеску с ковчегом и закрепил как украшение. И царство приветствовало их. Его царство. Её царство. Их царство. Гул толпы становился оглушительным, поверх него звучали какие-то барабаны, чем стук отдавался в висках настолько болезненно, что в какой-то момент...
Мария очнулась. Но только лишь затем, чтобы сразу же ощутить на своём горле крепкую хватку крепких, но уже по-человечески холодных рук, а на лице мокрую тряпку с резким запахом свежих эфирных масел.
— Ни звука, моя дорогая. Ради всеобщего блага.— напряжённо от прилагаемых усилий выдавил полушёпотом из своих уст силуэт, нависший над постелью леди Грейскалл, — Ради... всеобщего... блага... спи дальше... спи...
Всё естество Марии в тот момент было резко против предлагаемого сна, но тот, увы, почему-то не желал отпускать тело, и даже наваливался с новой силой. И вот уже тряпка не пахнет так дурно и не шибает в нос, и запах стал сладковатым, приятным, и сопротивляться уже не хочется. Мария заснула, но это уже был не сон, а забытье, чёрный омут, в который она была насильно погружена неизвестной личностью.
Порыв холодного осеннего ветра ударил в лицо и заставил девушку вздрогнуть. Она уже потихоньку пробуждалась, а потому, когда это случилось, резко приободрилась и наконец-то вернулась к реальности. Но, увы, реальности настолько суровой, что поначалу даже становилось не вполне понятно, что происходит, и не снится ли это ей на самом деле. К несчастью, холод был настоящим, и причиной тому был ветерок, гуляющий по лесной опушке, на которой она находилась. Имреза попыталась двигаться, но быстро осознала, что находится в вертикальном положении, привязанная по рукам и ногам к невысокому стройному деревцу, однако, достаточно крепкому, чтобы выступать в роли опоры. На девушке была только та одежда, в которой она ложилась спать, но для судьбы, уготованной ей в эту ночь, большего и не требовалось. Когда к вороху сухих веток и прочего хвороста под её ногами бросили очередной сноп, она поняла, что находится там, где вот-вот разожгут большое пламя. Взгляд распахнутых очей стремительно окинул взглядом пространство с новой силой, и тогда заметил людей, ходящих вокруг. Большинство из них выглядело как солдаты, стража Хельсинга, и это действительно были они. Пара человек выглядели как обычные горожане, но они точно были с воинами заодно. И один из них... последний выделялся особенно, ибо его Мария знала по имени. Инквизитор Ферн стоял перед нею, сложив руки за спиной, и наблюдал за приговорённой к сожжению. Взгляд его был хмурым, слегка печальным, насколько позволяла рассмотреть ночная тень и свет немногих факелов, что находились в руках солдат, но казалось, что в нём нет ни капли сострадания.
|
|
601 |
|
|
|
|
Хаха, и всё таки он не ответил чётко на вопрос. "Владыка смерти" слишком расплывчатая формулировка – это словосочетание можно трактовать как некромант владыка смерти, так и бог владыка смерти, то есть Жнец. Но что-то подсказывало, раз скелет так много уделяет внимания титулу, то всё же это Константин Зигмар. Но какая теперь разница? С потухшим от тоски неизбежности, а может и не отошедшим от эфира, взглядом, Мария взирала на окружающих. Ровное дыхание выдавало в ней просто вселенское спокойствие, благодаря дворянской выучке девушки. Отец хорошо её вымуштровал. Отец...
– Я тебя подвела, отец... - еле слышно прошептала она, и её шепот утонул в звуках работы солдат.
Получается что так, и Имреза действительно разочарует своего старика. Он столько сил и надежд в неё вложил, а она позорно умрёт на костре инквизитора, который самым бесстыдным образом воспользовался ею. Переиграл в мыслительной партии, в которой она себя считала докой. Ан нет, не была. В разуме всплыла картинка изумрудного зелья, которое ей презентовал Нпнрцельс - зелье чтения мыслей. Привыкшая искать подвох в его зельях, волшебница поостереглась сразу же его пить, и видимо это сыграло с ней злую шутку. А чёртов зельевар, он явно знал больше, чем говорил. Наверняка вечно сующий не в своё дело ублюдок вынюхал про планы инквизитора уничтожить внезапно объявившуюся некромантку. И..
Тошно было думать о том, что Ферн мог знать о её принадлежности к некромантскому сословию с самого начала и крайне ловко воспользовался её мощью, чтобы убить ненавистного Хэлвина, сделать разведку местности.. Так ещё и оттрахал её, в довесок. И заработал очков репутации перед народом Хэлсинга, уничтожив лохушку. О да, таков эпитет она себе сама дала, ведь являлась ею на все сто процентов. А как будет потешаться Матильда, её старшенькая, даже думать было тошно. Уж она то точно откроет бутылку праздничного шампанского, чтобы отпраздновать потерю "любимой" сестрёнки.
Но если есть хоть одна маленькая, тусклая, как умирающее солнце, бледная словно призрак на древнем погосте, надежда, то Мария уцепится за неё:
– Domine Mortis, num eam in angustia deseres quam reginam tuam fore iurasti?* - спросила она мысленно, будто её мог кто-то услышать. Ковчег её точно не мог услышать, ведь его наверняка изъяли при транспортировке её тела к дереву. Но может раз его сила так велика в этих краях, что он услышит? И приведёт своих слуг... Своего слугу Гробовщика. Сейчас Мария уже не сомневалась что Гробовщик это не просто стихийный монстр или тюремщик Зигмара, нет. Он охраняет покой владыки своего, да... - Adiuva me, amor meus...** Da mihi signum te me audire.***
А вне чертог разума волшебница только и смогла что выдавить из себя несколько язвительных слов:
– Надеюсь вам понравилась наша маленькая интрижка, инквизитор. Бывших инквизиторов не бывает, да? Ведь они только на смертном одре отдыхают? - чётко, но крайне спокойно, обратилась к Ферну Имреза, - И не гложет вас совесть убивать лояльного вам некроманта, Соломон? - назвала, как выплюнула, имя инквизитора женщина. - И какую же причину вы придумали этого?
|
|
602 |
|
|
|
|
Domine Mortis, num eam in angustia deseres quam reginam tuam fore iurasti? Слова звучали из уст, и ветер уносил, мимо ушей непричастных, дальше, в лес. Они устремлялись к месту назначения, к точному адресату, в этом не было никаких сомнений. Но достигали ли? В ответ была лишь гробовая тишина.
Упоминание интриги нисколько не смутили инквизитора. Мария усмотрела в его взгляде то, что едва ли хотелось делать достоянием общественности, но едва ли угроза огласки помогла бы избежать казни. Скорее, со злости Ферн подкинет ещё больше дров в костер, и тот, разпалясь, сожжёт некромантку быстрее, сократив её страдания, и только то и мог быть расчёт. Но мужчина остался холоден, в его взгляде и очах стоял лёд, растопить который не под силу никаким увещеваниям.
— На смертном одре всех ждёт отдохновение. Но только те из нас, кто покается во грехах прежде, чем их уста умолкнут навеки, действительно заслужат его в божественных чертогах.
Соломон неторопливо снял перчатки для верховой езды, сунув их в карман пальто, а вместо них достал небольшую книжицу, и пока разминал пальцы, видимо, задумался над тем, какая мысль только что посетила его голову, но, видимо, пришёл к выводу, что это сейчас совершенно лишнее, и убрал книжечку обратно. Девушка рассмотрела обложку, характерную для молитвенников. Похоже, Ферн посчитал её недостойной отповеди, да и вся эта процедура, мягко говоря, не тянула на официальное мероприятие. Взять хотя бы того некроманта, что бы сожжён на главной площади по первому прибытию дилижанса. Чем особенен был этот раз, что Марию вывезли в лес, да ещё посреди ночи? Впрочем, какими бы ни были личные мотивы инквизитора, присутствующие рядом солдаты были с ним совершенно солидарны.
Adiuva me, amor meus. Шёпот устремлялся в тьму, и тьма принимала его. Он слышал её, вне всякого сомнения. Слышал и молчал, оставляя в догадках, ибо молчание могло означать что угодно.
— Лояльность любого колдуна всегда под очень большим вопросом. Некроманта в особенности. К сожалению, я не герр Вальцфайр, чтобы заглянуть в самую суть человека и сразу дать верный ответ. Но в нашем деле цена ошибки подчас слишком высока, а потому, если нет в чём-либо достаточной уверенности, лучше с этим разобраться сразу. — Соломон испытующе взглянул в глаза Имрезе, — К несчастью, вы, леди Грейскалл, стали представлять очень большую опасность. Вы едва не ввели меня в заблуждение поначалу, и в какой-то момент, признаю, мастерски провели. Но затем, видимо, расслабились, и сразу же выдали себя с потрохами. Точнее, не вы, а та сила, что взялась вами манипулировать. Как бы я был рад отвратить опасность и её тлетворное влияние, не причиняя вам вреда, но, увы, эти вещи неотделимы. Поэтому, если вы действительно достойная дочь Иствуда и желаете своему народу добра и процветания, примите эту жертву как должное, и тогда, видит Сол, она зачтётся вам в подвиг. Разве нет высшего блага чем погибнуть за други своя, м?
Da mihi signum te me audire. Ночная тьма слышала её. То, что таилось в её глубине, внимало. Он слышал её зов и мог подать сигнал. Но почему медлил, почему так долго? Один из стражников держал большой факел наготове, стоя напротив копни тонкого хвороста, что вспыхнет от одного касания пламени и разнесёт его по всему собранному дереву. У этой казни не должно было быть долгой прелюдии, и если бы не реплика Имрезы, её пятки лизал бы огонь. Только от её слов что-то зависело, но было ли это что-то всего лишь временем, последними минутами, украденными у жизни, что всё равно не увидит рассвета.
— Может быть, вы хотите...
Рука инквизитора вновь потянулась к карману, ухватила молитвослов за краешек и чуть показала его, но вновь отпустила. Похоже, Ферн совершенно не видел в этом необходимости, ибо оно отнимало время, а терять его попусту и мёрзнуть в ночном лесу не хотелось никому. Мария же не чувствовала никакого холода, но только потому, что пребывала в состоянии духа, в котором пребывает всякий, знающий срок своей скорой и неизбежной кончины. Но также она ощущала ось ствола, к которому была привязана, и пальцы, от страха и отчаяния впившиеся в твёрдую кору, слышали мерные вибрации, приносимые корнями из недр земли, в которых они росли. Земли, на которую где-то в отдалении опускались тяжёлые копыта, всё приближающиеся и приближающиеся, ибо вибрации с каждой секундой становились всё чётче.
|
|
603 |
|
|
|
|
– К Зенне твоего Сола, Ферн. Не дождёшься ты от меня мольбы о прощении, как и не дождёшься моих криков в огне. - с угрозой в голосе ответила Мария, которая уже ощутила приближение некой силы, и просто тянула время, - Понимай эти слова как хочешь. Я просто смеюсь тебе в лицо, старик!
Может это было следствием истерики, ведь Мария оказалась впервые на грани смерти, но поляну огласил звонкий женский смех с ноткой безумия:
– И в этом вся твоя опытность заключалась, инквизитор?! Ты просто на всякий случай решил сжечь меня?! Меня, которая не соврала тебе ни водном слове, поведав свою историю! Меня, что не поддалась влиянию Ковчега и надеялась на помощь?! Сжечь!!! - сорвалась на крик женщина, - А МОЖЕТ ЭТО ТЫ ПОДДАЛСЯ ЕГО СКВЕРНЕ, ФЕРН?! Ты такими завороженными глазами смотрел на мой Ковчег, словно увидел Сола у меня в руках, ахаха!
И всё же сорвалась Мария, дав волю эмоциям. Наверное годы подавления своих эмоций спровоцировали такую бурный поток, и стоило дать толчок в нужном направлении, как эта лавина рванула наружу:
– И захотел владеть им самолично! Ведь так удобно отбирать магические штучки у колдунов, когда сжигаешь их на костре, да?! Ублюдок лживый. Ну ничего, ты у меня попросишь прощения, когда я буду вырывать куски мяса из твоей туши! - с особой злобой в голосе, прорычала Имреза, - а потом я на корню сожгу твой ненаглядный Хельсинг... - зловещее лицо Марии исказила безумная улыбка, ведь некромантка уже почти кожей чувствовала как в воздухе звенит некротическая энергия Гробовщика. Или она это спутала с вибрацией земли?
Результат броска 1D20+1: 17 - "Харизма на запугивание".
|
|
604 |
|
|
|
|
Мария вложила всю свою харизму, на какую была способна в столь волнительный момент, чтобы произвести на присутствующих пугающее впечатление. И у неё это удалось. Дрогнули брови Ферна, губы скривились в небрежном оскале, и хотя инквизитор выдерживал эту мину недолго, другие отреагировали куда живее. Некромантке удалось запугать людей своим безумным выпадом, действительно напугала — и тем самым укрепила в них верю в то, что ведьму необходимо сжечь.
— Что же, этого вполне достаточно. — хладнокровно пробормотал Соломон, пока связанная договаривала свои угрозы, и кивнул солдату с факелом.
Мужчина уже занёс ногу, чтобы сделать первый шаг навстречу сложенным дровам, как вдруг воздух наполнился стуком копыт, что действительно приближался, и это услышали все. Как оказалось, они принадлежали вполне обычной лошади, чей всадник торопился присоединиться к собранию. Но Мария никак не ожидала, что этим всадником окажется леди Тейлер. Изумление солдат и сэра Ферна было почти взаимным, да и сама племянница инквизитора изумлялась ничуть не меньше. Начало казни вновь отложилось не неопределённый срок, но, увы, не тем образом, какой рисовался в голове Грейскалл. А ведь она, кажется, всё ещё чувствовала вибрации от стука копыт, хотя девушка уже остановилась, спешилась и быстрым шагом подошла к Соломону.
— Анис! Какого демона ты здесь делаешь? — удивлённо воскликнул инквизитор.
— Ох, не поверишь: хочу спросить тебя о том же, дядя! — леди Тейлер, как всегда, была верна своему характеру, но, что интересно, прямо сейчас Мария не видела в ней ничего агрессивного по отношению к себе, что имело место быть ранее, — Это что, леди Грейскалл?
— Анис, это не твоё...
— Ну уж нет, очень даже моё! Но позволь мне побыть для начала хорошей девочкой и задать один единственный, коротенький вопрос. Собственно, какого хера?
|
|
605 |
|
|
|
|
– Ой, да ничего сверхъестественного, просто сжигаем неблагонадёжного, поддавшегося влиянию Ковчега некроманта! То есть меня, по мнению твоего дорого дядюшки!! - выкрикнула Мария, оправившись от первоначального удивления. Вот уж кого она не ожидала увидеть увидеть на поляне, так это Анис. Анис, демон её дери! Самую строптивую и наглую девчонку во всём Хельсинге, сразу после Марии, конечно же. Анис!
Выпалив с привычным ей сарказмом, Мария поняла что возможно наболтала больше чем должна была, но с другой стороны, а что ей ещё делать? Её буквально готовы сжечь с минуты на минуту, и тут не каждый выдержит морально, да сорвётся. Почему-то женщина полагала что её отец в подобной ситуации сдержался. Но слово не воробей, не поймаешь. Так может продолжить гнуть свою линию?
– Взял и проник в комнату к спящей дворянке, усыпил эфиром и притащил в тёмный лес чтобы что?! Убить! И вот такова оказалась благодарность за то что уничтожила Хэлвина! Смогла усмирить треклятый Ковчег! Быстро осваивала заклинания, которым он меня же и обучил! И даже воскресила человека, своего верного соратника! И вот такая благодарность мне!! - продолжала кипятиться леди Грейскалл, - Мы с твоим дядюшкой уже обменялись любезностями и разошлись на том что если я выберусь, то убью его и весь Хельсинг за такую клятую дерзость как покушение на дворянскую честь! Ты проверь. может твой дядюшка сам потерял рассудок и теперь жаждет мой Ковчег. Ты видела как он на него смотрел? Глаза безумца!
Варианты, которые могли бы помочь ей, Мария раз за разом отметала - сжечь верёвки, разорвать их, зачаровать людей инквизитора... Всё не то и требовало громких, чётко сказанных заклинаний, а говорить это непозволительная роскошь.
|
|
606 |
|
|
|
|
К счастью или нет, но дворянке удалось высказать всё это, не будучи прерванной никем из присутствующих. Эффект удивления от появления леди Тейлер был слишком силён, да и не сказать, что сама речь не производила впечатления. Уж на Анис точно, потому что она, кажется, испытала потрясение ещё большее, нежели когда только увидела, что здесь творится.
— Дядя, твою мать, какого хера, серьёзно?
— Выражения, юная леди!
— Да мне поебать сейчас! Она грохнула Хэлвина, все это видели, я своими глазами это видела, потому что, на секундочку, этот ублюдок чуть меня не убил! И почему... поч... Мать вашу, почему здесь и сейчас?
— А почему здесь и сейчас находишься ты, а не спишь в своей комнате крепким сном?
— Я... мне не спалось... Да какая нахрен разница! На кой ляд ты собрался линчевать эту ведьму среди ночи в глухом лесу? До утра подождать, суд по всей форме, не? Ты же судья, ебать тебя в сраку!
— Выражения!
Последний выкрик не сдержавшего эмоций Соломона сопровождал удар ладонью, который, возможно, должен был стать отрезвляющей пощёчиной, но оказался настоящим ударом, из-за которого голова Анис сильно дёрнулась в сторону вместе с нею самой, и девушка упала. Сэр Ферн наверняка и сам не ожидал такого от себя, но постарался сделать вид, будто всё так и задумывалось, ну или, по крайней мере, укладывалось в рамки надлежащего общения. Девушка всё ещё лежала на земле, застыв в нелепой позе, когда инквизитор рассерженно, будто в этом был виноват не он, а Имреза, посмотрел на приговорённую.
— Всё верно. Я - судья, и суд мой - смерть для еретиков.
Порыв ветра растрепал волосы, упавшие на лоб Соломона из-под инквизиторского капотена. Огни факелов разгорелись ярче, а зашелестевшая листва создала звуковой фон, казавшийся многоголосьем перешёптывающегося собрания множества людей, как если бы те собрались на площади и терпеливо ожидали кульминации. Кровь застучала в ушах Имрезы, и сквозь этот стук девушка едва слышала грозный и резкий, как удар топором, приказ Ферна.
— Сжечь ведьму!
|
|
607 |
|